Михаил Барщевский - Князи в грязи
А вот профессор до самой старости так с дочерью и не общался. И внука своего не видел.
Так что родителям никогда не дано знать, что для их детей хорошо и где их счастье зарыто. На детей давить — себе вредить.
Андрей выслушал историю молча, не перебивая. Ну как объяснить этому солдафону, что у него совсем иная ситуация? Хотя в чем он прав, так это в том, что его Олю силой, угрозами заставить что-то сделать нельзя. Есть только один вариант — она в этом «Сереженьке» должна сама разочароваться.
— Хорошая история. Намек понял. Ну, давайте посмотрим, что это за фрукт, а там и решать будем, что делать, — примирительно заключил Андрей.
— Разумно. Мне понадобится несколько дней.
* * *План, выработанный тандемом Горин-Борин, отличался примитивностью и потому легкостью и быстротой исполнения. Друзей из соответствующего отдела ФСБ просим выделить на пару дней «наружную», отслеживаем Олю, выходим на Сергея, выясняем установочные данные через участкового, пробиваем по базам данных МВД и Наркоконтроля. На всякий случай проверяем по компьютеру ФСБ, хотя там его точно нет, и картина ясна. Володя предложил для успокоения совести «послушать» парня несколько дней. Вдруг у него другая пассия есть. Тогда достаточно будет Оле показать расшифровку их «мурлыканий», и проблема отпадет сама собой. Горин, хотя и не любил незаконные методы, вынужден был признать, что друг прав. Согласился.
Через четыре дня результаты, если это можно было назвать результатами, были готовы. Парень чист по всем направлениям. Ни у кого ничего на него нет. Единственное, что вызвало легкое смущение, — почему он не служил в армии. Но быстро установили: у него реальные проблемы с позвоночником, так что даже «белый билет», оказывается, он получил легально.
Про отца ничего не известно, мать беженка-армянка, домработница. Квартиру снимают. Правда, маме иногда приходят переводы, а в девяностые кто-то присылал деньги из-за границы, но это, видимо, армянская диаспора — у них принято друг другу помогать. Во всяком случае, тогда ее контрразведка проверяла — чиста.
* * *Андрей выслушал доклад Горина внешне без эмоций. Хотя желваки на скулах ходили сильно, что не ускользнуло от внимания Алексея Ивановича.
— Понял. Я хочу, чтобы вы его подставили, — Андрей сказал это походя, будто просил подвинуть к нему пепельницу.
— На чем? И за что? — Горин почувствовал, что начинается злиться. Это с ним редко случалось. Многолетний опыт работы в экстремальных ситуациях давно приучил его не волноваться и держать себя в руках.
— Например, на наркотиках.
— Андрей Петрович! Во-первых, мы с вами не в ОПГ. Во-вторых, парень ни в чем перед вами не провинился. В-третьих, я такими вещами в принципе не занимаюсь. В-четвертых, помните: «никогда не делай никому того, что бы ты не хотел, чтобы сделали тебе».
— Алексей Иванович! Я не нуждаюсь в проповедях. Мне нужно, чтобы мою дочь оставили в покое. По-моему, вполне нормальное отцовское желание.
— Не уверен. Боюсь, вы не поняли смысл моего рассказа про ленинградского профессора.
— Да все я понял. Но я живу своей головой и своей жизнью. Короче говоря, вы отказываетесь?
— Считайте, что так.
— Тогда, боюсь, нам будет трудно дальше вместе работать.
— Андрей Петрович, не надо меня пугать. Никогда не надо. Тем более что вы не правы и поймете это очень скоро. Извините, я пойду. Пока вы лишнего не наговорили.
* * *Оля заметила за собой странную особенность — после каждой встречи с Сергеем она, придя домой, заглядывала в дневник и перечитывала записи времен ее влюбленности в Мишу. Все происходило по-другому. И это было хорошо. Но вот сегодня она расстроилась.
Сережа в первый раз пришел к ней домой. Она его пригласила под тем соусом, что на улице дождь, а кино ей надоело.
Себе-то зачем врать, она надеялась, что Сережа хоть сегодня, здесь, поймет, что она уже не против. Ей хотелось его ласк, хотелось доставить ему удовольствие. Хотелось получить его самой. А она была уверена, что это будет именно удовольствие. Ей уже столько раз снилось, как он нежно ласкает ее, как он овладевает ею. И во сне это было очень приятно.
Но Сергей выпил чаю, осмотрел квартиру, расстроенно сказал: «Богато!» — и быстро засобирался домой.
Оля так и не поняла, что его расстроило.
Открыла дневник. Вот она, старая запись:
«Любовь — как обед: женщина сначала подает холодное, потом горячее… Но мужчина, как ребенок: хочет начать сразу со сладкого. И если ему это позволить, он быстро потеряет аппетит».
Тогда, с Мишей, она выписала эту фразу из какой-то книги. Ее расстраивала его конкретность и однобокая направленность. Впрочем, фраза оказалась пророческой, аппетит Миша действительно быстро потерял.
Сережа — совсем другой. Но если в начале их романа Оле это нравилось, то теперь она стала терзаться сомнениями. А все ли с ней в порядке? А с ним? Может, у него проблемы? А может, он в ней видит только друга?
С кем посоветоваться? С Машей. Правда, Оля догадывалась, что та скажет: «Пошли его к черту и заведи себе нормального мужика!» Да, Маша — реалистка. Для каждого дела у нее припасено практическое решение. Простое и четкое. Но Оля же не хочет «вообще» мужика. Она хочет Сергея!
А может, он еще девственник и не знает, с чего начать?
* * *Разговор с Иннокентием Семеновичем Маша, как всегда, начала в душе. Затевать серьезную беседу, пока тот не получит свое, было бессмысленно. Маша и не затевала. Она достаточно давно ни о чем его не просила, да и сегодня собиралась решать не свои проблемы, а Олины. А это совсем иное дело.
— Медвежонок! Я хотела с тобой об Андрее поговорить.
— Это тебе постель навеяла?
— Я серьезно. Там с дочерью, с Олей, проблемы.
— Помогать дочери будущего мужа собственной любовницы — святая обязанность честного мужчины! — Иннокентий Семенович находился в прекрасном расположении духа. Что Маше было на руку.
Сели пить кофе. Иннокентий Семенович обожал дома варить кофе в турке, каждый раз призывая Машу оценить разницу между его произведением и ресторанным эспрессо.
* * *Маша изложила суть проблемы. В ее понимании речь шла о неравном браке — не такого мужа Андрей хотел для своей дочери. Иннокентий Семенович произнес непонятное слово «мезальянс», но Маша не стала уточнять, что это значит.
— Ты можешь что-нибудь придумать?
— Маш, а твой брак с Андреем равный?
— Ой, только не начинай. Он в отличие от тебя на мне хочет жениться. А для любой женщины это самый дорогой подарок.
— Не заводись. Женись я на тебе, ты станешь самой несчастной женщиной на свете.
— Это точно. Кобель.
— Я не в этом смысле.
— А у тебя есть другие смыслы? — Маша обозлилась. Ее уже начала доставать постоянная ревность адвоката к Андрею. Ну, в самом деле, взял бы сам и женился, чем гундосить постоянно!
— Ладно. В чем задача — отбить ему охоту подходить к ней близко или, наоборот, охладить девочку?
— Лучше и то, и другое. Но второе важнее. Девочка у нас серьезная, она привыкла принимать решения сама. Переубедить ее невозможно.
— А и не надо переубеждать. Клин клином вышибают.
— Как это?
Зазвонил мобильник Иннокентия Семеновича. Он посмотрел на экран, кивнул головой, нажал кнопку приема. И сразу вторую — громкой связи.
— Иннокентий Семенович. Это я, Борис!— Здравствуй, Боря.
— Докладываю, нашел. Сидим беседуем.
— Ну, и как? Он все понял?
— Понял, понял. Я вот думаю, может, убить его прямо сейчас, на хрен.
— Нет, убивать не надо. Лучше машину у него забери.
— Так ведь… Так ведь это незаконно, Иннокентий Семенович!
— Ну, не забирай. Объяснил все и уходи. Он сам придет.
Будник отключил связь и выразительно посмотрел на Машу.
— Поняла?
— Он шутил, надеюсь?
— Нет, девочка. То-то и страшно, что нет. Этот парень много времени провел в «Горячих точках». Для него убить — нормально. Понятно. Обычно. А вот машину забрать — незаконно. Он законы уважает.
— Вьетнамский синдром? — неожиданно для себя вспомнила Маша где-то вычитанное выражение, вроде к этому случаю подходившее.
— Ого! — адвокат поднял бровь. — Ну, типа того.
— Так что с Олей делать будем? Только умоляю, не пошличай. Это все-таки моя будущая дочь!
— Як скажете, мамку, як скажете. Ладно. Подумаю.
* * *Перед Иннокентием Семеновичем встала новая цель: как можно крепче привязать к себе Машу. Он прекрасно понимал, что, став женой Андрея, она тут же утратит необходимость в любовнике-наставнике. Но вот если их повяжет общая тайна, затрагивающая интересы семьи Андрея (не добрачный секс, что, в конце концов, дело простительное), то никуда Маша от него не денется. А идея, как помочь отцу юной дочери, адвокату пришла сразу. Профессиональная память подсказала.
