Жаклин Митчард - Роковой круиз
— Ну, в общем, у нас есть друг, Джек Трихильо. Так вот, Ли клянется, что он по радио услышал, как задрожал голос Джека, когда тот узнал от него о человеке в подтяжках. Джек сказал: «Дай угадаю: у него рожала жена?» А Ли отвечает: «Так ты его тоже встретил? Ребеночек в порядке?» И Джек говорит, что никто никогда не встречал. Во всяком случае, в этом мире». И Ли шепчет: «О чем это ты, Джек?» А к этому времени в эфире уже были и Шэрон, и Peг, и весь остальной народ. И Джек говорит, медленно так: «Ли, этого человека нет на самом деле. То есть он был, но его уже нет. Этот корабль затонул в 1890 году. Посмотри в архивах ВО». ВО — это наша газета, «Виргинский островитянин». Так вот, Джек и говорит: «Посмотри в архивах, если не веришь. Все пассажиры «Аннабет» утонули: Чарльз Квиллен, торговец текстилем, его сыновья и их жены, его пятилетняя дочь...»
— И его беременная жена, — закончила за него Холли.
— И это было похоже на... Вы слышали о «Марии Целесте»? Когда «Аннабет» обнаружили, на ней никого не было, но стол был накрыт к завтраку, еда была еще теплой, а палуба залита свежей кровью...
— О Боже! Теперь я не буду спать! — Оливия тяжело дышала.
— А я буду! — воскликнула Холли. — И не надейся, что я соглашусь спать при свете! Это все обыкновенная чушь. Как и рассказ о домике с огоньками, который существовал в окрестностях Вестбрука до того, как он стал городом, и в котором странствующий проповедник на День благодарения вырезал целую семью.
— Я буду спать в гамаке, — заявила Оливия. — У вас есть... как вы там это называете?
— Крепежи? — спросил Ленни. — Конечно, но если поднимется волна, вы можете вымокнуть.
— Ничего, не сахарная, — ответила Оливия.
— Чьей кровью? — вдруг спросила Кэмми, уставившись на Ленни. — Мне все это кажется подозрительным. Как могли два корабля, находящиеся так далеко друг от друга, видеть одну и ту же яхту в одну и ту же ночь?
— На них напали пираты? — опять вмешалась Холли.
— Никто ничего не знает, — ответил Ленни, протирая очки. — Это самое логичное объяснение. Но, видите ли, Кэмми, это не произошло в одну и ту же ночь. Джек Трихильо видел «Аннабет» на год раньше Ли.
— Да бросьте вы! Это просто сказки для туристов. Ничего такого не было, и вы это знаете!
— Я знаю только то, что мне рассказали, — ответил Ленни и пожал плечами. — Что касается Ли, то вы с ним познакомитесь. Он сейчас работает барменом в самом знаменитом плавучем ресторане на Виргинских островах. Это большое грузовое судно, переоборудованное в ресторан. Там и потанцевать можно. Мы завтра нагрянем туда после погружения. Сами его и спросите. Ли никогда не пьет. После той ночи и капли в рот не берет. И я никогда не ловил его на вранье. Следующей весной, после того случая, он продал свою яхту и пошел работать на «Вилли Т.», названный в честь пирата Вильяма Торнтона. Что касается «Аннабет», то это не древняя легенда. Трагедия произошла не так давно, да и речь идет о вполне реальном судне. Кроме Ли, шхуну видели другие. Я лично знаком с тремя или четырьмя свидетелями. Все рассказывают одно и то же.
— Все, вы меня напугали до смерти! — воскликнула Трейси. — Кэмми, ты ложишься спать? Я никуда одна не пойду!
Кэмми и Трейси тихонько удалились в свою каюту, и через полчаса у них погас свет. В каюте Холли свет так и не включили. Мишель почистил зубы, взял книгу и улегся поверх аккуратно застеленной постели.
Затем он подумал, что надо бы проверить, как там графиня, и убедиться, что она не свалилась за борт. Бесшумно поднявшись наверх, Мишель увидел, что женщина сидела, опершись на руки и откинувшись назад. Ее длинная обнаженная спина белела в темноте, тесемки купальника были развязаны и висели вдоль спины.
— Вы в порядке? — спросил он.
— Все хорошо, — прозвучал из темноты хрипловатый голос Оливии. — Ты куришь?
— Только об этом никто не должен знать. Очень редко.
— Я тоже. У тебя есть сигарета?
Скрестив ноги, Мишель сел рядом с ней и, прикрыв зажженную спичку руками, помог ей прикурить.
— Вам бы следовало... Я никого не хочу обидеть, но вы бы надели спортивный костюм или что-нибудь в этом роде. Вы можете простудиться, — произнес Мишель.
Оливия изящно затянулась и не ответила. Она убрала с лица прядь густых вьющихся волос и взглянула на Мишеля из-под тяжелых, искусно накрашенных век. Докурив, женщина щелчком отправила окурок за борт и забавно сморщилась.
— Ничего, — сказал Мишель. — Он разложится. Я покупаю органические.
— А теперь, быть может, ты одолжишь мне свитерок? Я уверена, что у тебя их десяток.
— Конечно. — Мишель принялся стаскивать через голову свой джемпер.
— Брось, есть и другие способы согреться. — Оливия откинула одеяло, и Мишель увидел, что на ней ничего нет.
Молодой человек улыбнулся, успев подумать, что наверняка пожалеет об этом. Но он был слишком хорошо воспитан, а эта странная женщина выглядела так пленительно... Конечно, она не такая красивая, как Кэмми, которая лишила его покоя, но девушка была недоступна, а эта сама предлагала себя... Он стащил джемпер, но затем сложил его, чтобы использовать вместо подушки.
ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ
Кэмми проснулась первой и принялась готовить кофе.
Ленни, уже в футболке и обрезанных джинсах, взял ее под руку и отвел в салон.
— Вам положено отдыхать.
— Здесь так красиво. На яхте. И даже воздух особенный. А откуда вода в кранах?
— У нас есть резервуары, которые мы наполняем свежей водой перед каждым плаванием. А что?
— А вы можете делать пресную воду из соленой?
— У нас есть опреснитель, но потребуется несколько дней на количество воды, достаточное для одного душа.
— У вас, наверное, соль въедается в кожу.
— Въедается, — улыбнулся Ленни. — Но моя кожа, так или иначе, пропала. Я даже не пользовался солнцезащитным кремом, пока меня не заставила жена. Она настояла, чтобы я пошел к доктору и проверился насчет меланомы, прежде чем выйти за меня замуж. Она сказала, что не возражает против старого мужа, но возражает против мертвого.
Они оба рассмеялись.
— Мне кажется, вы еще очень даже ничего.
— Мне тоже, — откликнулся Ленни. — Кем ты хочешь быть?
— Я учусь в техническом колледже.
— Трудно?
— Да нет, не очень. Мне не нравится вся остальная муть, которую мне приходится учить. Поэзия и все такое.
— Странно. К нам приезжает довольно много студентов. Они путешествуют с друзьями или родителями. И они все переживают из-за работы или учебы, — сказал Ленни.
— Хм-м-м, — протянула Кэмми. — Ну, мне-то работа гарантирована. Когда я окончу колледж, мы с папой откроем спою собственную компанию.
— Это здорово, — откликнулся Ленни. — Мне тоже нравится быть самому себе начальником. Я слишком много беспокоюсь из-за яхты. А мы хотим довести ее до совершенства. Особенно я. Иногда мне кажется, что я из-за нее сойду с ума. Это невозможно передать словами. Такой тяжелый труд, хотя иногда кажется, что наша работа — одни сплошные каникулы. Но мы любим свою работу, потому что она позволяет нам владеть этой яхтой.
— Да, но вы работаете в раю.
— У этой медали есть обратная сторона, причем темная, — улыбаясь, сообщил ей Ленни. Он пытался отвлечь внимание девушки от спускающегося в свою каюту Мишеля. Ленни мысленно чертыхнулся. То, что он своим третьим ухом слышал сегодня ночью, было неописуемо. Для Мишеля это было несвойственно. Все же первая ночь... Ленни не хотел, чтобы девочка о чем-то догадалась. Это было гадко. Он таки отвлек ее, показывая, где хранится сахар. — Здесь много людей, которые хотят использовать других или, наоборот, стремятся, чтобы использовали их.
— Совсем как в песне Анни Ленокс, — сказала Кэмми, и Ленни кивнул, хотя он понятия не имел, кто такая Анни Ленокс. — У вас есть дети? — поинтересовалась Кэмми, глядя, как душистая темная жидкость капает в чашку.
— Да, есть один ребенок, но он младше тебя, — ответил Ленни. — Он приблизительно вот такого размера. — Капитан очертил в воздухе пространство чуть длиннее полуметра. — Каждый раз, когда я даю ему крекер, он думает, что я король.
— Маленький! — воскликнула Кэмми. — Моя мама обожает маленьких! Они такие хорошие!
— Ты тоже вроде ничего.
— Знаете ли, у меня, к сожалению, тоже есть темная обратная сторона. Вот, например, моя мама и ее подруги. В школе их четверка была неразлучна. У них есть фотографии, на которых они с копнами на голове, в черных мини-юбках, эдакие католички-готки. Они называли себя «крестными матерями». Знаете фильм «Крестный отец»? В общем, они хотели быть такими бунтарками, но на самом деле были девочками-провинциалками. Я думаю, ни одну из них даже ни разу не оштрафовали за превышение скорости. Начиная хвастаться своими подвигами, они обычно рассказывают очередную историю о том, как они стучали палкой по металлической ограде доминиканского монастыря, доводя до исступления доберманов, которых держали монахи. И я над ними постоянно издеваюсь.
