Владимир Высоцкий - Роман о девочках (сборник)
– Система вышла из-под контроля, – передал кому-то мужчина, – продолжаем съемку!
– Не увлекайтесь, – ответил чей-то голос из динамика, – не допускайте лишнего. В крайнем случае вмешайтесь. Съемку продолжайте!
– Мне жаль этих двух молодых. Они-то думают, что все по-настоящему. Посмотри, как она в него вцепилась! – Женщина показала на экран.
– Они меня мало интересуют, здесь все думают, что это по-настоящему. Приготовься! Сейчас начнется нечто.
На экране во второе купе вошли двое.
Молодожен сбегал к проводнику, и мужчина в аппаратной сказал с досадой:
– Что он вмешивается, бегает, выясняет!..
– Он просто очень молод, и он даже не подозревает, что все это глупая игра, – грустно сказала женщина. На экране трое ворвались в первое купе.
– Ты должен вмешаться, – закричала женщина, – они покалечат друг друга!
– Но ведь не убьют! Зато какой кадр! – Мужчина с удовольствием следил за потасовкой в первом купе.
– Но это бесчеловечно! Ты должен их остановить! – Она сама хотела выйти.
– Оставайся на месте! Я не справлюсь один. – Он сидел, не отрываясь от экранов.
– Ну вот! Ничего страшного: они их просто связали, зато это новый эпизод. Это лишние деньги, дорогая, и это наше будущее.
– Я никогда не смогу жить с тобой. Ты черствый и тупой, и мне противно. – Она чуть не плакала.
– Успокойся, дорогая! Сейчас все кончится… Куда он? Черт! – выругался мужчина. – Куда?!
На экране юноша заглянул в первое купе и вдруг резко обернулся, как будто почувствовал, что за ним следит телеобъектив.
– Слава богу! У него хватило ума не вмешиваться.
В купе, где лежала связанная женщина, бывший молодожен слушал при помощи аппарата, как наш жених грозился поднять поезд, разбудить всех и так далее. Тройка недолго посовещалась и вышла в коридор. Один из них осторожно постучал в третье купе и начал открывать дверь.
Дверь подалась. На них глядели две пары испуганных глаз. Мужчина, в прошлом невеста, выстрелил в упор, и двое упали, так и не поняв, что же происходит. Это случилось так быстро, что в аппаратной ничего не успели разобрать, только поняли, что случилось непоправимое. Игра все-таки кончилась смертью.
Женщина плакала, упав на пульт, а мужчина, энергичный и уверенный в себе, вдруг обмяк, потом с трудом встал на шатающиеся ноги и вышел в коридор. Там уже никого не было.
Он прошел во второе купе, открыл дверь и слабым голосом сказал:
– Мерзавцы! Что вы наделали! Вы убили невинных людей.
– Это вы, шеф? – Все трое вскочили. – Здесь?!
– Что вы наделали! – повторил мужчина. – Теперь все мы пропали.
– Эти двое были из полиции, шеф, а те наверняка из Центра NОК!
– Те двое такие же проходимцы, как и вы. Развяжите женщину и их. Быстро! – Он прошел в первое купе.
Когда развязали благообразного и неприятного, они тоже разом воскликнули:
– Это вы, шеф? Каким образом?!
– Болваны, – только и смог сказать мужчина и направился к себе.
Во втором купе развязанная дама бальзаковского возраста крепко спала. Видимо, виски все-таки подействовало.
В аппаратной плакала женщина.
А затем… поезд подошел к станции.
Трое молодых людей сошли с поезда и, наняв такси, уехали.
Потом вышли еще двое – благообразный и неприятный – и тоже уехали на такси.
Затем сошла женщина, и за ней, опустив голову, плелся мужчина, в прошлом энергичный и чисто выбритый, – тот, который давал задание обеим группам.
Потом – дама бальзаковского возраста со множеством сумок.
А потом высунулся проводник. Он так окончательно и не проснулся.
Больше никто не вышел.
Конец
Авторы фильма не ставили своей целью показать детективный сюжет. Карты раскрыты с самого начала. Это был эксперимент. Зрители могли убедиться, как правдиво действуют обыкновенные люди, которые занимаются делом и не подозревают, что идет съемка. Недалеко то время, когда этим способом будут сниматься настоящие полнометражные фильмы.
<1975>
Как-то так все вышло
В квартире было накурено, шумно, и трудно было разобрать, кто с кем разговаривает. Но это только в первый момент. Когда же немного присмотришься, начинаешь быстро соображать, кто есть кто.
– Леночка, если можно, еще кофе – покрепче и побольше. – Любитель тонизирующих безалкогольных напитков на минуту отвлекся от собеседника.
Тот что-то, вероятно, доказывал или там отстаивал и с досадой ждал, когда собеседник снова к нему повернется.
– Я вас уверяю, Роман, это правда! Я просмотрел много материалов и отчетов ученых. Этот тип из Канады действительно псифотографируется.
– Вы знаете, я бы сам прыгал от восторга, если бы он – этот тип – на самом деле существовал. Но это – бред. И свинцовый экран – чушь, и изображение – все чушь. – Роман был скептиком.
– Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда. Обожаю вашу манеру спорить, – обиделся собеседник.
– Я не спорю – я утверждаю. Недавно мне все уши прожужжали, что какой-то режиссер может подвешивать предметы. Знаете, в воздухе висит сигарета и дымит или там туфля, – ну что-нибудь не очень тяжелое. Этот парень вешает предмет, и у него дрожат руки и желваки бегают. Говорили, что у него проверяли пульс до и после, и после – был больше, чем до.
– Да-да, я тоже слышал об этом. Мне даже рассказывали, что водили горящим факелом вокруг висящего предмета – и он все равно висел.
– Ну вот. Я тоже почти поверил, потому что захлебывались такие люди! Какой-то старый инженер после этого фокуса пробовал тоже ночью на кухне и перебил кучу посуды. Меня только всегда смущало – почему не может быть яркий свет…
– Его просто отвлекают и свет и шум. Это вполне понятно.
– Вы очень хотите, чтобы чудеса все-таки были. Поверьте мне, в каком-то высоком смысле – на этом шарике очень скучно. И никаких чудес нет. Я видел этого парня, который таращит глаза и дрожит над висящим коробком, и я неожиданно провел рукой около этого коробка. Это была нитка, обыкновенная нитка. А он был пьян, и реакция ослабла, и он не мог ее разорвать, не успел.
– Не может быть.
– Было именно так, как я рассказал. Я не показал вида, что заметил, а этот мальчик долго выпытывал, почему я скис и не промелькнуло ли у меня в голове чего-то длинное и черное?
– Ну! А вы?
– А я сказал: не промелькнуло. Но мне было дьявольски обидно, как ребенку, который уже протянул руку за сладким, а взрослый кретин ухмыльнулся и спрятал шоколадку в карман.
– Ну, это не одно и то же. Там – ученые, эксперименты, пресса…
– Там – тоже фокус, и обязательно есть какая-то нитка… Спасибо, Леночка! Я вас совсем загонял! – Он стал пить кофе и хвалить, а Леночка – она-то и была хозяйкой дома, и она-то и собрала это блестящее общество, – Леночка улыбалась всем, старалась, чтобы было удобно, и поминутно бегала на кухню.
Вот она снова побежала, а там села на стул и на несколько секунд закрыла глаза. Она, наверное, жутко устала, а может быть, была и другая причина. Может быть. Она была красива, лет двадцати восьми, и, наверное, умна. Во всяком случае, про нее говорили: она красивая, но умная.
В комнате захохотали, она поднялась, взяла очередную чашку кофе и, надев улыбку, вышла к гостям.
– Я целую неделю провел в суде, – рассказывал длинный и тощий человек, наверное, юморист, потому что все сразу приготовились смеяться, хотя было еще не над чем. – Очень похоже на коммунальную квартиру, – продолжал тощий, и некоторые девицы захихикали. – Например, одно дело о разводе. «Он, – говорит жена, – давно денег домой не носит, ходит пьяный, а на днях мое пальто продал – и проиграл на бегах». »Так ведь я ж тебе его и купил», – отвечает муж. «Ну, пальто еще не повод для развода, – скромно заметил судья, – купит еще». – «Не нужно мне его паршивое пальто, так прохожу, – жена не унималась, – я его больше на порог не пущу, у меня из-за него дистрофия, и доктор так и сказал: не пускать на порог». – «Ах, ты еще и доктора успела подцепить! Да я этого доктора так отделаю, что он в свою же больницу и ляжет!» – Муж был человек воинственный, по вечерам помогал милиции. Но вдруг без всякого перехода и говорит судье: «Гражданин судья…» Заметьте: «гражданин», а не товарищ. – Тощий на что-то намекал. – «…Гражданин судья, я без этой стервы не могу! И жисть мне не в жисть! Куда я без нее? Люблю эту бабу. Помирите нас, дорогой гражданин!» А она: «Ой, – говорит, – Костя! Ты б давно так! Пойдем домой! Я тебе и «четверку» куплю, ладно уж». И ушли. – Юморист рассказывал все это серьезно, на голоса, а кругом покатывались со смеху.
Лена тоже хихикнула, а потом подошла к одиноко сидящему неулыбчивому человеку лет пятидесяти – седому, но все еще моложавому.
Он сразу оживился или сделал вид.
– Я знаю, знаю, о чем <в>ы спроси<те>, – сказал он. – Я читал. Неинтересно: во-первых, трудно для перевода, а во-вторых – зачем? Сейчас! Это же все-таки плохая литература. И персонажи скучные. Не понимаю вас! Как может это заинтересовать!
