Джеймс Скадамор - Клиника «Амнезия»
Все, кроме меня, поверили, что она погибла.
Извини. Я еще никому не рассказывал об этом. О черт! Больше такое не повторится. Я никогда не плачу. Я никогда не плачу.
Еще одна рюмка текилы, вот что мне сейчас нужно.
Да пошел ты! Не мешай. Я могу выпить еще. Черт бы тебя побрал, маменькин сынок! Английский засранец. Суарес — ублюдок. Он говорит, что она никак не могла остаться в живых. Но ведь с ней могло случиться все что угодно. Ее могли похитить повстанцы. Все что угодно с ней могло произойти. Она могла оказаться где угодно.
Анти, послушай, меня сейчас вырвет.
Посмотрим, что тут у нас еще осталось.
Дьявольщина.
Вот Суарес снова возвращается. Ч-ч-черт…
Глава 6
Фабиана повело в сторону, и у него изо рта фонтаном хлынула рвота. Фары автомобиля Байрона ярко осветили стены комнаты, совсем как всполохи фейерверка — помещение той церквушки неподалеку от асиенды в горах. Еще мгновение, и в замке со скрежетом повернется ключ. Фабиан даже не шелохнулся. Предпринимать что-либо было бесполезно.
Когда Суарес вошел в библиотеку, вид у него был такой, будто он рад нашему пиршеству. Он даже сказал, что мы зря не включили музыку. Однако в следующий момент учуял запах рвоты, увидел, что на столе стоит пустая бутылка, а Фабиан мешком лежит в кресле. Суарес оборвал свою фразу на середине и щелкнул выключателем, зажигая верхний свет. Перед ним предстала довольно жуткая картина.
Возникла не менее кошмарная пауза. Цветомузыкальная установка продолжала работать, ритмично мигая разноцветными огоньками. Суарес выключил ее и только после этого заговорил.
— Никогда не надо оставлять двух молодых кобельков одних. Ни за что нельзя этого делать. Они всегда накликают на себя беду, — произнес он. — Взрослый кобель и сучка — это нормально, ничего страшного. Сучка и сучка — тоже нормально, проблем не возникнет. Но два кобелька — это просто жуть.
Он подошел к Фабиану и принялся разглядывать его. Тот притворялся, будто вырубился окончательно.
— Вы — пара кобельков, — в заключение произнес Суарес. — Я не стану просить Евлалию убирать осколки и блевотину. Вы сами сможете сделать это утром. Но я все-таки попрошу Байрона отнести этого дегенерата в спальню. А ты, Анти, задержись немного.
С этими словами он вышел из библиотеки.
Я принялся рассматривать гладкое засохшее пятно слюны на щеке Фабиана, блестевшее в непривычно ярком свете. Он что-то забормотал, и нитка густой слюны, свисающая с подбородка, как маятник покачнулась в такт движениям его головы.
В дверях вновь появился Суарес. За его плечом маячила крупная голова Байрона, на лице которого гуляла широкая довольная улыбка — он явно предвкушал интересное зрелище.
Байрон прошел через всю библиотеку и опустился на колени перед распростертым в кресле Фабианом. Затем взял его на руки, встал с колен и взвалил бесчувственное тело на плечо. Закованная в гипс рука легонько ударила Байрона по спине. Фабиан, пробудившись, с удивлением посмотрел на него.
— Что такое? — поинтересовался он. — А, привет, Байрон, громила. Смотри только не застрели меня.
Байрон направился к выходу, и я услышал, как он произнес, поднимаясь со своей ношей вверх по лестнице:
— Это ж надо, опять наблевал. Не может обойтись без блевотины.
Мы с Суаресом остались одни.
— Суарес, я не хотел. Оно само так вышло. Приношу свои извинения… — начал я.
— Не переживай, — оборвал он меня. — Я знаю, что ты тут ни при чем. Это целиком и полностью моя вина. Я слишком либерально отношусь к своим запасам спиртного.
Он сел в кресло за столом, которое до этого занимал Фабиан. Кресло рассказчика.
— Выпьешь еще, Анти? — спросил Суарес, разглядывая содержимое бутылки, вернее, жалкие остатки текилы.
Я ничего не ответил. Суарес взял рюмку и плеснул в нее.
Я собрался по второму разу извиниться, но не стал, потому что мне показалось, что Суарес в большей степени опечален, нежели разозлен.
Я стал ждать, когда он заговорит. Суарес сидел, оттопырив нижнюю губу, и задумчиво глядел на лужу блевотины на полу, видимо, оценивая сложившуюся ситуацию.
— Фабиан, похоже, сейчас чем-то сильно расстроен, я угадал? — наконец произнес он.
Я немного помолчал, а затем ответил:
— Да. Верно.
Я был слишком пьян, чтобы говорить неправду.
— Мне порой бывает трудно угадать момент, когда ему становится плохо. Обычно я стараюсь дать ему время, возможность побыть наедине с собственными мыслями. Я не сторонник подавления свободы, особенно если принять во внимание то, что я его дядя, а не отец.
— Сегодня мы говорили о его родителях. Вот он и напился.
— Расскажи мне, что ты от него узнал, — попросил Суарес и выпрямился в кресле. — Я давно уже не разговаривал с ним на эту тему так, как следует.
Я не стал спешить с ответом. Назревал не особенно приятный разговор, и, кроме того, запах рвоты в комнате сделался почти невыносимым и заглушал все остальные запахи.
— Фабиан считает, что вам безразлично то, что случилось с его матерью. Он полагает, что она исчезла, что ее могли похитить. Ему кажется, что она бродит где-нибудь в горах, потеряв память, — выпалил наконец я.
Не знаю, почему я добавил последнее предположение. Подобный вариант совершенно неожиданно пришел мне в голову, еще когда Фабиан рассказывал мне о том, что случилось с его родителями. Это было мое, а не его предположение.
— Извините, — добавил я, чувствуя неуместность моего извинения.
— Поверь мне, Анти, ничто не доставило бы такого удовольствия, как возможность снова увидеть мою любимую сестру, — произнес Суарес. — Известие о ее гибели, можно сказать, перечеркнуло всю мою жизнь.
Мне стало ужасно неловко от столь искреннего ответа взрослого человека, особенно такого, как Суарес, — уравновешенного и самодостаточного.
— У тебя не должно быть никаких сомнений, — добавил он. — Она погибла. Это абсолютно точно.
Я с трудом проглотил застрявший в горле комок.
— Если бы у меня было бы хотя бы крошечное доказательство того, что она жива, — продолжил он, — то, поверь мне, я перевернул бы все Анды, потратил бы все мои деньги до последнего гроша, лишь бы только отыскать ее. Но повстанцы не похищают людей просто так, не прося за них выкупа. Ты ведь знаешь, она ведь не какая-нибудь там десапа-ресида, без вести пропавшая. Она не то, что ваш лорд Лукан. Сначала лорд Байрон и вот теперь лорд Лукан. — У Суареса, похоже, сложилось особое мнение об английских лордах. — Моя сестра мертва. Это факт. Мне, как и бедняге Фабиану, хотелось бы верить, что она жива, но, увы, это не так. Он никак не может смириться, потому что ее тело так и не нашли.
— Что же с ней случилось?
— Он тебе, наверное, говорил об этом. Автомобиль его родителей слетел в пропасть с горной дороги. Погибли оба: и отец, и мать. Моя сестра никак не могла остаться в живых. Фабиан считает, что она пропала без вести, потому что ее тело не нашли в обломках машины. Но такое ведь часто случается. Автомобиль несколько раз перевернулся после того, как совался вниз с дороги. Ее тело могло угодить в какую-нибудь расщелину и… — Суарес закашлялся, прочищая горло, и отвел взгляд в сторону.
— Послушайте, Суарес. Мне очень жаль, — смущенно произнес я.
— Все в порядке, Анти. В самом деле. Надеюсь, ты понимаешь, почему Фабиану хочется верить, что все произошло не так, как трактует официальная версия. Но другого объяснения просто не существует. Есть свидетели, видевшие, как машина сорвалась с дороги. Это и дорогой назвать было нельзя — раскисшая после дождя грунтовка, края ее были сильно размыты. Полиция посчитала, что дверца возле пассажирского сиденья была плохо закрыта и моя сестра могла вывалиться из машины. Ее искали по всему склону горы, но так и не нашли, потому что он зарос густым лесом. В любом случае шансов остаться в живых у нее не было.
Суарес допил свою рюмку и вытащил пачку «Даунхилла». Закурив, придвинул пачку с торчащей из нее сигаретой ко мне.
— Только сегодня я тебе это разрешаю, — пояснил он. — Твоя мать вряд ли обрадовалась бы, узнав, что я предлагаю закурить ее сыну-астматику. Завтра я устрою для вас, ребята, новый режим. — Суарес подмигнул мне и продолжил: — Нет, Анти, мою сестру никто не похищал. И в беспамятство она тоже не впала. Она никогда не вернется. Мне гораздо легче жить, думая, что на середине дороги она просто решила не ехать до места назначения, а перенестись в какое-то новое место. Полагаю, она до сих пор парит в этом новом месте и очень счастлива. Вот потому-то мы ее и не нашли. Вот такого мнения я придерживаюсь.
В эти мгновения Суарес, наверное, видел свою сестру парящей в каких-то недосягаемых высотах, там, куда устремлялся дым его сигареты.
— Скажите, Суарес, — спросил я, — вы ведь говорили, будто она выпала с пассажирского сиденья, верно?
