Светлана Алексиевич - Чернобыльская молитва. Хроника будущего
Дали мне за подвиг грамоту и тысячу рублей…"
"Поначалу недоумение… Ощущение, что военные учения… Игра…
Но это была настоящая война. Атомная война… Нам неизвестная: что страшно и что не страшно, чего опасаться и чего не опасаться? Никто не знал. И спросить было не у кого. Настоящая эвакуация… На вокзалах… Что творилось на вокзалах? Мы помогали заталкивать детей в окна вагонов… Наводили порядок в очередях… Очереди за билетами в кассах, за йодом у аптек. В очередях ругались матом и дрались. Ломали двери в винных ларьках и магазинах. Разбивали, выламывали в окнах железные решётки. Тысячи переселенцев… Они жили в клубах, школах, детских садах. Ходили полуголодные. Деньги у всех быстро кончались. В магазинах все скупили…
Я не забуду женщин, которые стирали наше бельё. Стиральных машин не было, о них не подумали, не завезли. Стирали вручную. Все женщины — пожилые. Руки у них — в волдырях, струпьях. Бельё не просто грязное, там десятки рентген… «Хлопчики, поешьте…», «Хлопчики, поспите…», «Хлопчики, вы ж молодые… Берегитесь…» Жалели нас и плакали.
Живы ли они сейчас?
Двадцать шестого апреля каждый год мы собираемся, те, кто там был. Те, кто теперь ещё остался. Вспоминаем то время. Ты был солдатом на войне, ты был нужен. Плохое забылось, а это осталось. Осталось то, что без тебя не могли обойтись… Тебя востребовали… Наша система, военная в общем-то, она отлично срабатывает в чрезвычайных обстоятельствах. Ты, наконец, там свободен и необходим. Свобода! И русский человек в такие моменты показывает, как он велик! Уникален! Голландцами или немцами никогда не станем. И не будет у нас долговечного асфальта и ухоженных газонов. А герои всегда найдутся!.."
"Моя история…
Бросили клич — я пошёл. Надо! Был членом партии. Коммунисты, вперёд! Такая обстановка. Я в милиции работал. Старший сержант. Пообещали мне новую «звёздочку». Это был июнь восемьдесят седьмого года… Надо медкомиссию обязательно пройти, но меня отправили без проверки. Кто-то там, как говорится, отмазался, принёс справку, что у него язва желудка, и меня вместо него. Срочно. Такая обстановка… (Смеётся). Анекдоты уже к тому времени появились. В момент… Приходит муж с работы и жалуется жене: «Сказали: завтра — или в Чернобыль, или партбилет на стол». — «Так ты же беспартийный?» — «Вот я и думаю: где я им к утру партбилет возьму».
Ехали, как военные люди, а из нас на первое время организовали бригаду каменщиков. Строили аптеку. У меня сразу слабость, сонливость какая-то. По ночам — кашель. Я — к врачу: «Все нормально. Жара». В столовую привозили из колхоза мясо, молоко, сметану, мы ели. Врач ни к чему не притрагивался. Сготовят еду, он в журнале отметит, что все в норме, но пробу сам не снимал. Мы это замечали. Такая обстановка. Отчаянные были. Началась клубника. Полные ульи мёда…
Уже начинали лазить мародёры. Тащили все. Мы заколачивали окна, двери. Опечатывали в колхозных конторах сейфы, сельские бибилотеки. Затем отключали инженерные коммуникации, обесточивали здания на случай пожара.
Магазины разграблены, решётки на окнах выдраны. Мука, сахар под ногами, растоптанные конфеты… Разбитые банки… Из одной деревни людей выселили, а через пять-десять километров люди живут. Вещи из брошенной деревни перекочевали к ним. Такая обстановка… Мы охраняем… Приезжает бывший председатель колхоза с местными людьми, их уже где-то поселили, дали дома, но они возвращаются сюда убирать жито, сеять. Вывозили сено в тюках. В тюках мы находили спрятанные швейные машинки, мотоциклы, телевизоры. А излучение такое шло, что телевизоры не работали… Бартер: они тебе бутылку самогона — ты им разрешение на провоз детской коляски. Продавали, выменивали трактора, сеялки. Одна бутылка… Десять бутылок… Деньги никого не интересовали… (Смеётся.) Как при коммунизме… На все существовала такса: канистра бензина — пол-литра самогона, каракулевая шуба — два литра, мотоцикл — как сторгуешься… Я через полгода отбыл, согласно штатному расписанию, срок был полгода. Потом присылали замену. Нас малость задержали, потому что из Прибалтики отказались ехать. Такая обстановка… Но я знаю, что разворовали, вывезли все, что можно было поднять и увезти. Пробирки из школьных химических лабораторий тащили. Зону перевезли сюда… Ищите на рынках, в комиссионных магазинах, на дачах…
Осталась за проволокой только земля… И могилы… Наше прошлое — наша большая страна…"
"Прибыли на место… Переобмундировались…
Вопрос: куда мы попали? «Авария, — успокаивает нас капитан, — случилась давно. Три месяца назад. Уже не страшно». Сержант: «Все хорошо, только мойте руки перед едой».
Служил дозиметристом. Как стемнеет, к нашему вахтовому вагончику подъезжают ребята на машинах. Деньги, сигареты, водка… Дай только в конфискованном барахле порыться. Паковали сумки. Куда везли? Наверное, в Киев… В Минск… На барахолки… То, что оставалось, мы хоронили. Платья, сапоги, стулья, гармошки, швейные машинки… Закапывали в ямы, которые называли «братскими могилами».
Домой приехал. Иду на танцы. Понравилась девчонка:
— Давай дружить.
— Зачем? Ты теперь чернобыльский. Кто за тебя замуж пойдёт?
С другой познакомился. Целуемся. Обнимаемся. Дело до загса доходит.
— Давай поженимся, — предложил.
И вопрос вроде того: а ты разве можешь? Способен…
Я бы уехал… И, наверное, уеду. Да вот родителей жалко…"
"У меня своя память…
Официальная моя должность там — командир взвода охраны… Что-то вроде директора зоны апокалипсиса. (Смеётся.) Так и напишите.
Задерживаем машину из Припяти. Город уже эвакуирован, людей нет. «Предъявите документы». Документов нет. Кузов накрыт брезентом. Поднимаем брезент: двадцать чайных сервизов, как сейчас помню, мебельная стенка, мягкий угол, телевизор, ковры, велосипеды…
Составляю протокол.
Привозят мясо для захоронения в могильниках. В говяжьих тушах отсутствуют стегна. Вырезка.
Составляю протокол.
Поступило донесение: в брошенной деревне разбирают дом. Нумеруют и укладывают бревна на трактор с прицепом. Срочно отправляемся по указанному адресу. «Налётчики» задержаны. Хотели вывезти строение и продать под дачу. Уже аванс от будущих хозяев получили.
Составляю протокол.
В пустых деревнях бегали одичавшие свиньи. А собаки и кошки ждали людей возле своих калиток. Сторожили пустые дома.
Постоишь возле братской могилы… Треснутый камень с фамилиями: капитан Бородин, старший лейтенант… Длинные столбцы, как стихи — фамилии рядовых… Репейник, крапива, лопухи…
Вдруг досмотренный огород. За плугом ступает хозяин, увидел нас:
— Хлопцы, не кричите. Мы уже подписку дали: весной уедем.
— А зачем тогда огород перепахиваете?
— Так это ж осенние работы…
Я понимаю, но я должен составить протокол…"
"Да, пошли вы все…
У меня жена забрала ребёнка и ушла. Сука! Но я не повешусь, как Ванька Котов… И не брошусь с седьмого этажа. Сука!! Когда я оттуда прикатил с чемоданом денег… Машину купили, ей — шубу норковую… Она — сука жила со мной. Не боялась. (Неожиданно поёт)
Даже тысяча рентгенНе положит русский член…
Хорошая частушка. Оттуда. Хотите анекдот? (Тут же начинает рассказывать.) Муж возвращается домой… Из-под реактора… Жена спрашивает у врача: «Что делать с мужем?» — «Помыть, обнять, дезактивировать». Сука! Она меня боится… Забрала ребёнка… (Неожиданно серьёзно.) Солдаты работали… Возле реактора… Я их водил на смену и со смены: «Ребята, считаю до ста. Все! Вперёд!» У меня, как и у всех, висел на шее счётчик-накопитель. После смены я их собирал и сдавал в первый отдел… Секретный… Там снимали показания, записывали вроде бы что-то в наши карточки, но, сколько рентген каждому попало — военная тайна. Суки! Б… Проходит какое-то время, тебе говорят: «Стоп! Больше нельзя!» Вся медицинская информация… Даже при отъезде не сказали — сколько? Суки! Б… Теперь они дерутся за власть… За портфели… У них — выборы… Ещё хотите анекдот? После Чернобыля можно есть все, но своё дерьмо — хоронить в свинце. Ха-ха-ха… Жизнь прекрасна, падла, но так коротка…
Как нас лечить? Никаких документов мы не привезли. Я искал… Запрашивал по инстанциям… Получил и храню три ответа. Ответ первый: документы уничтожены в связи с тем, что срок их хранения — три года, второй — документы уничтожены во время постперестроечного сокращения армии и расформирования частей, третий — документы уничтожены, потому что были радиоактивны. А, может, их уничтожили, чтобы никто не узнал правду? Мы — свидетели. Но мы скоро умрём…Чем помочь нашим врачам? Мне бы сейчас справочку: сколько? Чего я там набрал? Я бы своей суке показал… Я ещё ей докажу, что мы выживем в любых условиях и будем жениться и рожать.
