Алан Лазар - Бродяга
С другими объектами любви у Тэтчера сложились длительные отношения. В его маленькой телефонной книге было десять или пятнадцать номеров женщин, которым он мог позвонить, когда был в их городе. Они вместе ужинали цыпленком, ребрышками или другими блюдами местной кухни, а затем занимались сексом в доме этой женщины или в мотеле, но чаще в кабине фургона Тэтчера. Непонятно почему, но женщинам нравился секс там наверху. Это их возбуждало. Тэтчеру это тоже нравилось. Когда он иногда спал в их домах, ему всегда было трудно вставать с теплой постели в теплом доме поздно ночью, особенно если на улице было холодно.
Тэтчер говорил, что когда-нибудь осядет, но шли годы, и он понимал, что это маловероятно. Он будет работать до шестидесяти пяти лет, а ничего другого, кроме как водить фургон, он не умел, а значит, ни одна женщина не выйдет за него замуж, ведь большую часть жизни он будет проводить за рулем вдали от дома. Поэтому он довольствовался четырьмя-пятью ночными связями в месяц в его кабине и одной ночевкой у кого-то в постели.
Нельсон проснулся под песни Тэтчера в то летнее утро, когда его быстро увозили далеко от Олбани и Кэти. Ликуя от запаха травы, врывающегося с улицы в кабину, он обнюхал маленькую зону для сна, где провел предыдущую ночь. Сам диванчик пах старой потертой кожей, а одеяла не стирались уже давно. Повсюду был запах Тэтчера. А еще из коробки кубинских сигар, лежавшей под диваном, доносился аромат свежих сигарет и слышался легкий запах окурков, которым прожгли одеяло и кожаную обивку.
Пес понюхал остатки вчерашнего гамбургера, шоколадное печенье, чипсы «Прингле» и сухие завтраки из орехов и сухофруктов. Запах свежего белья, которое Тэтчер постирал в прачечной пару дней назад, напомнил песику о доме. Ему захотелось остаться с Тэтчером, словно это каким-то образом вернуло бы его к Кэти. Рядом было припрятано несколько флаконов дешевого одеколона, две пачки мыла и флакон шампуня. Все эти запахи ассоциировались с домом и подействовали успокаивающе на маленького песика.
Прямо перед ним Тэтчер барабанил по рулю и подпевал кантри-исполнителям по радио. Нельсон улавливал в воздухе приятный запах радости. Он запрыгнул на переднее сиденье возле Тэтчера. Мужчина задорно взглянул на маленькую собачку и погладил его одной рукой, не отпуская руля. Нельсон лизнул ему пальцы и завилял хвостиком, заглянув в глаза Тэтчеру.
Пейзажи за кабиной фургона быстро сменялись. Тэтчер ехал быстро, и запахи новых деревьев и растений щекотали ноздри Нельсона. После зловонного смога и мусора, к которым он уже привык за последний месяц, Нельсон чувствовал, будто все его внутренности вычистили и освежили. Страх прошлых ночей улетучился, и молодой пес снова ожил.
Через пару часов они остановились на заправке для грузовых автомобилей. Тэтчер взял Нельсона на руки — на этот раз пес пошел к нему легко, — захватил с собой мыло и полотенце, и вскоре Нельсон оказался под открытым душем. Тэтчер тщательно тер песика, и хотя это было немного грубее, чем ванные процедуры у Кэти, Нельсону понравилось. Покончив с собачьими процедурами, Тэтчер тоже принял душ, а пес ожидал у его ног. Сначала Тэтчер вытерся полотенцем сам, а затем почти досуха вытер Нельсона. Кэти сушила его феном, а не простым полотенцем, но ощущение свежести сейчас было для него важнее. Он встряхнулся на свой особый манер и завилял смеющемуся Тэтчеру своим большим пушистым хвостом.
Тэтчер не покупал Нельсону ошейник. Он водил его за собой либо разрешал Нельсону идти впереди себя. Он внимательно следил за собакой и призывал его свистом, если пес останавливался дальше, чем в нескольких метрах от него. Мужчина обнаружил в собаке то же неискоренимое любопытство, которое отличало и его самого. Он знал, что любопытство приводило к удивительнейшим вещам в жизни, но могло увлечь и в ловушку.
После душа Тэтчер пошел за обедом. В правилах почти всех закусочных, которые он посещал, было указано, что вход с животными запрещен. Но его любили в заведениях, где он обедал, даже если официантка, которая знала его имя, видела его лишь раз или два в году. Его сияющие голубые глаза трудно было забыть, и поэтому ему позволяли заводить собаку внутрь. Нельсон тихонько сидел на диванчике рядом с Тэтчером, пока тот внимательно изучал меню. Он тайком кормил Нельсона кусочками бифштекса или жаркого и даже яблочным пирогом с кремом на десерт, который Нельсон с жадностью проглатывал. Пока Нельсон был с Тэтчером, он привык к человеческой еде и потом никогда серьезно не воспринимал собачий корм за равноценную альтернативу. Его пищеварительный тракт приспособился переваривать объедки со стола людей, и когда пес повзрослел, он всячески избегал собачьего корма. Для него стало нормой съедать по маленькой порции каждого блюда, которое ел Тэтчер.
Иногда во время путешествия по Соединенным Штатам Тэтчер снимал на ночь комнату в небольшом мотеле. Нельсон постепенно привык к запаху этих мест — всегда одинаковому вне зависимости от посещаемого города или штата. Это был застоявшийся запах сигаретного дыма и выстиранных в большом количестве отбеливающего средства полотенец и простыней. Частенько в старых мотелях ковры воняли сыростью. Порой по ночам, пока Тэтчер спал, там раздавались странные звуки, и Нельсон сам решал охранять Тэтчера, он рычал и лаял, если кто-нибудь из других постояльцев мог каким-то образом угрожать ему. Тэтчер обычно спал очень крепко и громко храпел, поэтому он нечасто просыпался, когда Нельсон лаял на шум незнакомцев, занимающихся сексом в соседнем номере, или на бурное поведение соседей, перебравших алкоголя. По утрам, чтобы разбудить Тэтчера, Нельсон облизывал ему лицо, и мужчина, неуклюже ступая босыми ногами по полу, в одних боксерских трусах выпускал собаку пописать. Это была награда Нельсону за хорошую работу.
Временами Тэтчер ненадолго оставлял Нельсона одного в мотеле. Первый раз Нельсону было немного страшно. Но маленький песик научился преодолевать чувство страха. Вместо того чтобы прятаться в темном углу, он гордо стоял возле кровати, ожидая возвращения Тэтчера и охраняя их временный дом. Однажды в комнату вошла горничная, но сразу же выскочила за дверь, потому что Нельсон громко залаял на нее. Подобные инциденты укрепили уверенность пса в том, что он был сильный и властный, несмотря на свой размер.
Иногда от Тэтчера по возвращении разило спиртным. Это заставляло Нельсона нервничать, потому что вызывало подзабытые воспоминания о бездомном мужчине, укравшем его ошейник. Но Тэтчер, как правило, сразу же засыпал под влиянием алкоголя, только храпел громче, чем обычно. Однажды Тэтчер уснул после короткого секса с высокой женщиной, которую подцепил в баре, а она тихо прокралась к его джинсам в поисках кошелька. Но Нельсон не спал и громко залаял. Проснувшийся Тэтчер обнаружил женщину, с виноватым видом стоявшую над его джинсами, и понял, что Нельсон только что сохранил несколько сотен долларов в его кошельке. Женщина поспешно удалилась из комнаты, а Тэтчер наградил собачку целой тарелкой бекона на завтрак.
Но чаще Тэтчер спал в кабине своего фургона, и вскоре Нельсон тоже полюбил такие ночевки. Это небольшое пространство было ему больше по душе, чем номера в мотелях. Нельсону нравилось находиться на небольшой ограниченной площади, которую он мог отлично охранять. Здесь он чувствовал себя защищенным, в полной безопасности. Поначалу пес спал у ног Тэтчера, но однажды холодной ночью он примостился возле его груди и спал, как щенок, несмотря на могучий храп Тэтчера. С тех пор это стало его любимым местом отдыха. Иногда Тэтчер просыпался ночью и, видя Нельсона на груди, с улыбкой быстро засыпал.
Порой Тэтчер оставлял Нельсона одного не только в номере мотеля, но и в кабине фургона на несколько часов по ночам. Он оставлял немного приоткрытым одно из окон, чтобы окружающие запахи развлекали пса до его возвращения. В скором времени Нельсон привык к женщинам, с которыми приходил Тэтчер, и тому, как они неуклюже занимались любовью в тесноте грузовика. Иной раз вся кабина раскачивалась вперед-назад, ведь Тэтчер был очень страстным мужчиной. Всякий раз, когда Нельсон думал, что нашел тихое местечко и начинал засыпать, на него наваливались два потных человеческих тела. Иногда он даже лаял, давая понять Тэтчеру и его любовнице, что они мешают ему, но те лишь хихикали и продолжали заниматься своим делом. Женщины сполна компенсировали его беспокойство: играли с ним после того, как все закончится. Он наслаждался их вниманием и смаковал кусочки вяленой говядины или арахиса, которые они доставали из своих сумочек.
За то время, что Нельсон провел с Тэтчером, они пересекли Америку по меньшей мере десять раз. По двадцатой трассе они проезжали Чикаго, потом равнины Айовы и через горы Монтаны доставляли груз в Орегон. Затем по Второй трассе вдоль канадской границы они возвращались из Сиэтла в Монтану через Великие Равнины, где Нельсон узнал ни с чем не сравнимый запах буйволов и запахи разнообразных животных и растений из лесов Миннесоты. По Пятидесятой трассе они пересекали Миссисипи, постепенно поднимаясь по крутым скалам, где Нельсон улавливал запах орлов и ястребов, а также жилища древних американских поселенцев. Они с грохотом проносились по Сьерра-Неваде, где резкие отчетливые запахи пустыни щекотали ноздри юного пса. Они неспешно пересекали страну по далекому югу вблизи мексиканской границы, где Нельсон ощущал запах нефти и запах крупного рогатого скота Техаса. И наконец, очередь доходила до запахов кажунов[3] в дельте Миссисипи. Они поднимались по хребтам Аппалачей, и Нельсон проводил уик-энд в округе Салливан в родительском доме Тэтчера. Нельсон продолжал изучать леса и реки, а Тэтчер просто хотел посидеть дома. Любопытство молодого пса не могли насытить бесчисленные ароматы, появляющиеся по дороге. Истории запахов каждого штата наталкивали его на размышления, но он хотел большего. Тогда в Олбани ему казалось, что мир — восхитительное место. Теперь он знал, что мир действительно восхитителен, и его желание большего угасало лишь при воспоминании о любви его жизни и понимании, что ничто и никогда не сможет заменить ее. Даже днем он видел сны о великолепных белых туберозах, которые излучали аромат Кэти.
