Valery Frost - Заговор по душам. (Малоросский прованс.)
- Так вот, - продолжала свой рассказ попутчица, - я ему снова говорю, что не простолюдинка это, а знатная дама. А он мне - пари! Если знатная дама - захочет ехать с нами, если простолюдинка - не поедет. Я говорю - пари! И знаете, на что мы поспорили?
Вера остановилась, последовав примеру собеседницы. Миссис Кинг выжидающе уставилась на девушку. Епанчина пожала плечами - откуда ж ей знать про пари?
- Мы решили, что если я выиграю, мой муж будет целый день говорить, что я во всем права! - торжественно махнув рукой над головой, Мэдди Кинг завершила речь.
"Какая умная женщина, - подумалось Вере, - даже если бы я оказалась простолюдинкой, услышав, на что поспорили супруги, притворилась бы княжной. Исключительно из женской солидарности."
- Дорогая миссис Кинг, - улыбнулась генеральская дочь, удивив иностранку особым произношением английских слов, - я с удовольствием составлю вам компанию. И с еще большим удовольствием буду слушать, как ваш муж будет говорить вам целый день, что вы абсолютно и безоговорочно во всем правы.
И еще Вера думала, что ехать в машине, пускай и не самой комфортной модели, лучше, чем ехать в омнибусе, абсолютно лишенном комфорта.
Мистер Кинг, похоже, был совсем не огорчен проигрышем в заявленном пари. И причина вскоре раскрылась Вере в полной мере.
Пока шофер занимался машиной, мистер Дэвид Кинг, внешне производя впечатление сумасшедшего... или лучше не так - энтузиаста, откровенно рассматривал новоприбывшую гостью, так, словно Вера была сделана из мрамора, а покупатель тщательно обследовал материал на предмет мельчайших дефектов. Мэдди Кинг покровительственно поглядывала на будущую попутчицу.
Скромные пожитки Епанчиной были определены в багажное отделение, пассажиры расселись по местам, причем мистер Кинг предпочел усадить гостью к себе поближе, а миссис Кинг только облегченно вздыхала и периодически обмахивалась веером.
- Вы понимаете, мисс Епанчина, какая это непостижимая загадка?! - начал свою речь мужчина, "присев" на ухо Вере. - Почти семь сотен лет городу, сотни археологов на раскопках, а прийти к общему мнению не могут. Но я... я ведь доказал почти! Ольвия не просто рабовладельческая греческая колония. Ольвия - это еще и культурный центр! Ведь продавали не только силу или красоту! Там продавали и таланты! Умения... навыки... Такие имена как, Геродот, Плиний, Страбон ничего вам не говорят?
Вера попыталась ответить, но не прекращающийся поток слов, искрящийся взгляд и умиление на лице миссис Кинг, убедили девушку в бесполезности ответов. Похоже, все вопросы будут риторическими.
- В период своего расцвета Ольвия, на то время город-государство, занимала чуть более полусотни гектаров. И скажите мне, пожалуйста, Вера Николаевна, если сейчас археологи насчитывают лишь половину от общего количества квадратных метров, то не говорите мне, что среди развалин на оставшихся двадцати пяти гектарах не мог размещаться театр!
Миссис Кинг изобразила поддельный ужас, а Вера интенсивно закивала головой.
- Но я нырял! Я видел! Ах, если бы была возможность делать фотографические снимки под водой! Это были бы неоспоримые доказательства!
Как бы Вере хотелось сказать, что даже изобретение подводной съемки не гарантирует сто процентной доказательности, что компьютерные программы могут нарисовать не только развалины театра под водой, но и расселить цивилизацию разумных существ на "оставшихся двадцати пяти гектарах".
Дорога домой протекала не в пример лучше дороги из дома. За шумным авто тянулся пыльный след, перепуганные ревом мотора лошади шарахались в стороны, бесили извозчиков, сыпавших проклятиями вслед удаляющейся ступени прогресса.
- Все же очень жаль, что вода отбирает у нас порою то, что так дорого. Закрывает нам глаза, загадывает загадки, а потом забывает раскрыть карты, - вновь вздохнул любитель-археолог, и замолчал.
- Но ведь вода зачастую и возвращает, - решила поддержать беседу Вера.
- Да-да, естественно, - встрепенулся энтузиаст песчаных карьеров, - иногда выбрасывает такие штучки.
Кладоискатель рассмеялся нехорошим смехом, а его супруга нахмурила брови.
- Вот послушайте, какая недавно со мной история приключилась. - Мисси Кинг демонстративно отвернулась и принялась рассматривать монотонный степной пейзаж. - Попался мне на раскопках старинный глобус. Вот такого размера, - археолог сложил пальцы бутончиком, - не больше куриного яйца. Такой находке цены не было бы, если бы не мое единоличное участие. Меня освистали! Хотя некоторые анализы показали возраст находки - не меньше полумиллиона лет, и изображение европейского континента в столь ярких цветах и тонкостях... четкостях... - мужчина никак не мог подобрать подходящее слово, - в таких деталях были переданы и рельеф, и объекты на местности. И изображена часть суши подле Марселя, которая в наше с вами время уже находится под водой... Ах, какая это была находка!
Вера слышала в голосе археолога все: любовь и страсть к своему делу, сожаление от непризнания, разбитые мечты и чаяния. Даже стало жалко горе-ученого. Ведь явно не за славой гнался человек. А совсем за другим.
- И где же сейчас находится ваш клад?
- Ах, - совсем уж горестно вздохнул мистер Кинг, - как вы и говорили, мисс Епанчина, море дает, море и забирает.
- Утопил, - подсказала наклонившаяся к собеседниками миссис, и сверкнула глазами.
- А мне вот море подарило, - Вера неизвестно почему решила похвастаться своей находкой, и вытащила из кармана медный кругляш.
Ученый тут же схватился за предложенный к рассмотрению жетон, и с азартом исследователя принялся рассматривать его под разными углами.
- Фальц-Фейн... Фальц... Фейн... Дорогая, а не те ли это люди, что бывали в гостях у мистера Гошкевича? - не отрываясь от девичьей находки, спросил ученый.
На сей раз Мэдди Кинг решила присоединиться к разговору. Она даже пересела на сидение к супругу, потеснив мужа к краю.
- Господин Виктор Гошкевич - хранитель Херсонского музея, крайне приятный и начитанный человек. Познакомил нас с Софьей Багдановной. Мой Бог, какая женщина! Сильная, властная, умная, сильная!
Миссис Кинг явно была в восхищении от знакомства с царицей Херсонских степей, потому как повторялась, рассказывая взахлеб о меценатке.
И снова Вера обратила внимание на фамилию, которая, как черно-белые полосы зебры, появлялась в жизни Епанчиной изо дня в день.
- Эти наши пароходные прогулки просто чудесны, - продолжала щебетать Мэдди, - утром на работу по реке, а вечером... вечером нас развлекали. Даже представления с танцами устраивали. А ваши цыгане! Это же просто прелесть, какие мишки!
От упоминания черноглазой национальности Веру передернуло. Но ни один из супругов не обратил внимания.
- А вы знали, мисс Епанчина, что Фальц-Фейны одними из первых ввели свои денежные единицы? - мистер Кинг наклонился к Вере, ненароком зацепил рукой пышную грудь супруги, воззрился на нее, словно видел в первый раз, и снова перевел взгляд на гостью. - Они называли их "боннами" и раздавали своим же работникам сверх оговоренной зарплаты. Бо-ну-сы! - в очередной раз восхитился чужим предпринимательским чутьем Кинг, и захихикал. - Ох, как были недовольны управляющие на мануфактурах! Зато воровство прекратилось. На рубли покупали то, что не производилось у Фальц-Фейнов, а на боны - производимые же собой товары, но со скидками и в фирменных магазинах.
Про металлические боны, про подделки и особую ценность этих "бляшек" Вера знала, но не смогла отказать в удовольствии мистеру Кингу похвастаться и своими знаниями.
- Жаль, конечно, что пришлось царю запретить подобную практику. А то вернулись бы снова в степи города-государства.
По мнению мистера Кинга, эта шутка стала самой удачной за все время поездки, потому что его хохот еще долго не замолкал, перекрывая шум ветра и мотора.
В Херсон въехали более триумфально, чем выезжали из Железного Порта.
Прокатившись с ветерком и с относительным комфортом, Вера душевно поблагодарила за подвоз и вышла из машины прямиком в главные двери гимназии. Ох, и достанут же после с расспросами!
Но все допросы и выведывания Епанчина отложила на потом. Сейчас самая главная, а затем и второстепенная забота - встретиться с Женевьеф. Не откладывая дела в долгий ящик, генеральская дочь помчалась в салон к француженке.
Волосы норовили выбиться из-под крупной сетки, обволакивающей полголовы и заменяющей современные Вере ободки. Широкая юбка летнего платья норовила запутать шаг. Девушка и не заметила, как за нею хвостиком увязался цыганенок.
- Здрааасьте-пожалста! - поприветствовал Веру хозяйский белокрылый сторож, за что получил крупную тыквенную семечку, прихваченную по дороге из общежития.
- И вам не хворать, - Епанчина присела в наигранном реверансе.
Странным образом сказывалась обретенная свобода. В этой параллельной реальности не было родительского контроля, навязанных отношений. Вера намного чаще улыбалась и теперь уже побаивалась больше внезапного возвращения домой, чем подступающего полчища красной саранчи.
