На запад, с жирафами! - Рутледж Линда
— А звать тебя как, сынок?
В голове у меня продолжала крутиться его последняя фраза — «будто пулей задело», и я отрезал:
— Никакой я вам не сынок! — А потом, проглотив ярость, вдруг полыхнувшую внутри, добавил: — Сэр.
Теперь Старик смотрел на меня, точно на призовую свинью на аукционе. Так что я расправил плечи и ответил как полагается:
— Меня зовут Вудро Уилсон Никель. Можно просто Вуди.
Он покосился на меня и хохотнул:
— Тебя правда зовут Вуди Никель?
— Не пойму, что тут смешного, — проворчал я. Но отчего-то мой ответ его успокоил.
— А я Райли Джонс, — представился он. — Можно просто мистер Джонс. — А потом он высунул локоть в открытое окно и начал давать мне указания по переправке жирафов. — В общем, так. Слушай. Мы делаем остановку раз в три часа, чтобы они отдохнули. Находим деревья, поднимаем крышу, чтобы наши красавцы могли размять шею и полакомиться листочками, и никуда не уходим, пока они не начнут жевать жвачку. Делаем привал утром, днем и ночью, чтобы покормить их и напоить, даже если нас задержат городские зеваки. Пока едем, периодически проверяем, как они там. Они могут в любую секунду голову в окно высунуть, если оно не заперто. Так что следи за дорогой: что у нас по бокам и сверху. Если хоть один из наших красавцев ударится из-за тебя головой, ты мигом в канаве окажешься. Чтобы можно было въехать в туннель, нам нужен зазор высотой по меньшей мере в двенадцать футов и восемь дюймов, так что на подъезде не спеши. Разгоняться больше сорока в час нельзя, к черту ситуацию на дороге. Словом, следи за скоростью и за животными. Понял?
Я кивнул, и он умолк. Мне бы тоже последовать его примеру, но, поглядев в зеркало заднего вида, я увидел на подставке ружье — оно торчало как раз за нашими головами.
— А вы правда пристрелили бы тех проходимцев? — спросил я неожиданно даже для самого себя.
— Если б понадобилось, — ответил он до того быстро, что мне даже стало не по себе. — Хотя снайпер из меня так себе.
Я выдержал паузу.
— То есть… вы убили бы за жирафов?
— Начальница сама меня прибьет, если я не довезу их в целости и сохранности, — фыркнул Старик, но, заметив мою серьезность, добавил: — Убил бы я за красавцев? Ты еще спроси, умер бы я за них сам? Нормальный человек, наверное, скажет: нет. Но если тебе и впрямь интересно, я всегда считал несправедливым, что жизнь зверя ценится ниже человеческой. Жизнь ведь есть жизнь.
Снова взглянув в зеркало на двух африканских великанов, вдыхающих американский воздух, я задал вопрос, который вертелся у меня на языке с тех самых пор, как я впервые их увидел.
— А как они вообще сюда попали?
Лицо Старика омрачилось.
— Жили себе и жили спокойно, будучи самыми юными или медленными особями в стае, теми самыми, которыми каждый день лакомятся львы. И вот однажды к ним заявились шумные двуногие львы на колесах с ружьями и веревками наперевес. Они разогнали все стадо, чтобы поймать отстающих. И это в лучшем случае. А может, за дело взялись звероловы, которым ничего не стоит застрелить мать, чтобы забрать детишек. А ее тело оставить гиенам или продать на «бушмит» в ближайшей деревеньке.
— На «бушмит»?
— Так называют мясо диких животных.
— Там едят жирафов?
— Это же Африка. Буфет, черт подери, — сказал он. — Мы же все львы, за исключением этих красавцев да еще некоторых, храни их Господь.
Меня передернуло. Старик заметил это и поглядел на меня так, будто понял, что у меня на уме, — хотя в действительности был бесконечно далек от истины.
— А ты так не думаешь, а, малец? Неужели никогда кролика к ужину не стрелял?
— Еще как стрелял! — Я вскинул подбородок. — Я могу попасть в кролика с расстояния в четверть мили и освежевать его прямо на месте. — И, повинуясь голосу отца, зазвучавшему в голове, добавил: — Это же просто животные.
— Будь это так, ты бы здесь сейчас не сидел, — подметил Старик. — Наверное, ты рад будешь узнать, что Начальница презирает звероловов. И предпочитает иметь дело с дружественными зоопарками по всему свету. Но этих двух бедолаг спасли после того, как зверолов бросил их на голодную смерть. Их нельзя было просто так отпустить на волю — все-таки они стадные животные, пускай и отлученные от родного стада. Так что о них сообщили Начальнице — и вот теперь мы везем их в зоопарк, потому что все хотят поглядеть на жирафа. Некоторым это просто необходимо. Таким, как ты, например, — если вспомнить, через что тебе пришлось пройти.
«Нет уж, мне необходимо попасть в Калифорнию, и всё», — подумал я.
— Ты говоришь, что хочешь в Калифорнию и ничего больше, — продолжал Старик, опередив мои мысли. — Но встреча с жирафами тоже была тебе нужна. Пускай ты и сам не знаешь зачем, ведь так? А я тебе расскажу: зверям ведома тайна жизни.
Как не погибнуть — вот единственная тайна жизни, которая меня интересовала. Да и потом, я ни капельки не сомневался, что Старик нарочно меня дразнит, и даже ждал, когда он опять засмеется. Но нет, он посмотрел в зеркало на жирафов со все той же пламенной нежностью, которую я заметил на карантинной станции, и продолжил:
— Животные самодостаточны, они живут, повинуясь голосам, которых мы даже не слышим, и знают то, что превосходит наш крошечный кругозор.
А жирафы среди них главные мудрецы. Слоны, тигры, обезьяны, зебры… Рядом с ними испытываешь совсем не то, что рядом с жирафами. Взять хотя бы наших двух, пускай они уже столько всего пережили. — Не сводя глаз с пятнистых великанов, он не сдержал улыбки. — Но ты за них не переживай. Их ждет зоопарк Сан-Диего, где тепло и уютно, какдома, и зелено, точно в саду, и круглый год с моря дует живительный бриз. Там им уже не придется тревожиться ни о поиске пропитания, ни о том, чтобы спрятаться от львов, — там их будет любить целый город лишь за то, что они нам позволят узнать себя получше. Нам это только на пользу, помяни мое слово. Нашему несчастному миру отчаянно не хватает какого-нибудь чуда природы, способного научить нас тайнам жизни. — Тут он покосился на меня. — Сейчас у тебя в прицепе сразу два чуда. Повыспра-шивай у них эти тайны, как будет минутка.
В окошко подул ветер. Старик снял шляпу и принялся ею обмахиваться.
— Господи боже мой, малец, тебе бы и впрямь помыться! Просто ходячий свинарник! — В паре миль от нас замаячил первый город. — Там сделаем остановочку. Отыщем еды и, если улыбнется удача, водокачку. А потом — дальше по дороге — поищем местечко, где жирафы могли бы отдохнуть.
Обрадованный тем, что Рыжик сможет увидеть меня при деле — да еще каком! шутка ли — перевозить жирафов! — я обернулся. «Паккарда» сзади уже не было, и это меня удивило.
А потом меня сумел удивить и Старик. Впереди нас ехал желто-красный грузовой фургон, и когда он свернул к ближайшему железнодорожному переезду, мой спутник заметно напрягся. Пока мы и сами, страдая от тряски, переезжали на ту сторону, он не сводил глаз с рельсов.
Но к тому времени и мне нашлось на что попя-литься. Впереди, рядом со знаком въезда в город, стояла патрульная машина… ровно той же модели, что у техасского шерифа. Я так и застыл, и пришел в чувство лишь тогда, когда разглядел, что за рулем обычный городской полицейский. Он выскочил из кабины и помахал нам.
Рослый дородный полицейский, посмеиваясь, зашагал в нашу сторону, чтобы поприветствовать жирафов. А потом повел нас к кафе. Посетители тут же высыпали на улицу, а официантки принесли две тарелки, доверху наполненные яичницей и беконом. Еду поставили на капот тягача, и я в один миг смел все подчистую и только потом осознал, что слопал и порцию Старика тоже. Редактор местной газеты как раз позировал вместе с ним и жирафами для фото к статье. А потом Дикарь облизал полицейского змеистым язычком, а Красавица сорвала у него с головы фуражку, и толпа зашлась восторженным смехом.
Пока Старик дожидался нового завтрака, он спросил, вскинув брови:
— Ты наелся?
Я робко кивнул. Чтобы его задобрить, я двинулся прямиком к водяному насосу, стоявшему за кафе, и умылся. И все же, коль я был «мальчишкой из Пыльного котла», я знал, что полному желудку доверять не стоит, и потому стащил картофелину с рынка, располагавшегося неподалеку.
