Андрей Шляхов - Склиф. Скорая помощь
Письмо легло на стол перед Женей.
— Думаю, что тридцати минут вам хватит! — сказала Инесса Карповна и ушла к себе.
На стандартную отписку в духе: «ваше мнение очень ценно для нас, виновные устанавливаются, необходимые меры будут приняты» — у Жени ушло около пяти минут.
— Неплохо, — одобрила Инесса Карповна, прочитав ответ. — Только добавьте еще, что при плохом самочувствии лучше вызывать врача на дом, а не ходить самотеком по больницам. Мы, хоть и не медики, но рекомендации такого типа давать, я думаю, вправе.
От всех болезней нет перекиси полезней!
— Лен, пусть шоколадки полежат у тебя в шкафчике до конца смены.
Утро у процедурной сестры Аллы выдалось урожайным. И не только на шоколадки, которых набралось больше десятка, но и на деньги. Деньги Алла на хранение не передавала, держала при себе, в кармане рабочей пижамы. Шоколад же в незапирающемся шкафчике (вчера сломался замок, теперь жди, пока санитар Костя новый поставит) оставлять стремно. Оставишь да потом не найдешь.
— Хорошо, — согласилась Лена. — Только не забудь дать откусить. Плата за ответственное хранение.
— Не вопрос, Ленок, двадцать процентов твои, на выбор.
— Девчонки, — в раздевалку просунулась лохматая Костина голова, а следом зашел и весь Костя. — Что за хмыря в двенадцатую положили? Что-то мужик этот мне не понравился, подозрительный он какой-то.
— Почему? — хором спросили Алла с Леной.
— Ведет себя странно и разговаривает как-то очень вежливо.
— Все с тобой ясно, Констанцио, — усмехнулась Алла. — Человек действительно странный. Вместо того чтобы орать на весь Склиф: «Кто у вас тут главный извозчик?!!», он лежит на койке и терпеливо ждет, пока за ним приедут и отвезут на УЗИ. И еще благодарит на каждом шагу. Действительно очень странный гражданин.
— Американский шпион или главарь мафии, — поддержала подругу Лена. — Мне он тоже показался подозрительным. Не ковырялся в носу, не плевал на пол и не назвал меня дурой. А тебе что, полтинника не дали, вот ты и занервничал?
— Эх, женщины, женщины, все бы вам издеваться, — нахмурился Костя. — Пожили бы с мое, прошли бы через огонь, воду и медные трубы, тогда бы и поняли меня.
В устах двадцатитрехлетнего парня это заявление прозвучало, по меньшей мере, смешно. Медсестры переглянулись и набросились на беззащитную жертву.
— Разве ты был пожарным? — удивилась Лена.
— Нет.
— А при чем тогда огонь, вода и медные трубы?
— Это поговорка такая, — снисходительно пояснил Костя, не понявший, что над ним смеются. — В смысле — богатый жизненный опыт.
— Где ж ты успел его набраться? — переняла эстафету Алла.
— Узнаете в свое время, из газет.
Костя счел за благо уйти, пока насмешницы не добили его окончательно.
— Пойду я, — заторопилась Алла. — Лен, а ты завтра меня не подстрахуешь с утра? Мне очень надо.
«Очень надо» означало, что у Аллы запланирован романтический вечер, обещающий перейти в не менее романтическую ночь, после которой приехать к восьми утра на работу никак не получится.
— Как в прошлый раз — до четырех часов? — усмехнулась Лена.
— Ну что ты, максимум до десяти! — заверила Алла. — Прошлый раз был несчастным стечением обстоятельств. Кто мог предполагать, что я так отравлюсь текилой? Лен, не вредничай, а? Ну пожалуйста! Вопрос жизни и смерти!
— У тебя все вопросы такие, — проворчала Лена. — Ладно уж…
После суточного дежурства не очень-то охота работать в процедурном кабинете, тем более что самый наплыв там с утра. Но что не сделаешь ради подруги? Сегодня ты ее выручишь, завтра она тебя.
— Спасибо! — Алла обняла Лену и звонко чмокнула в щеку. — Я пожелаю тебе спокойного дежурства, ты выспишься и будешь завтра как огурчик!
— Сама выспись, — посоветовала Лена, поворачивая в замке ключик.
— Это уж как фишка ляжет! — лукаво улыбнулась Алла. — Таньку я предупрежу.
— Я сама ей скажу. Завтра. А то она скажет сейчас «низзя!», что тогда делать будешь? Проще перед фактом поставить.
Старшая медсестра Татьяна Яковлевна — человек сложный. Настолько сложный, что другие сотрудники — как врачи, так и медсестры с санитарками — стараются общаться с ней как можно реже, только по работе. Татьяна Яковлевна не монстр и не чудовище, просто она всегда поступает правильно и требует того же от окружающих. Правильный человек.
— Разорется.
— Поорет и перестанет, не впервой. Зато не обломает тебе все планы.
Алла скривилась, давая понять, что ее сегодняшние планы далеко не из самых лучших, и ушла. Планы у Аллы возникали часто, чуть ли не каждую неделю. Кандидатов в спутники жизни она находила на сайте знакомств «Бу-бу». Большей частью на следующий день после свидания говорила Лене:
— Не тянет.
«Не тянуть» можно было «финансово» (маленький оклад, отечественная машина, однушка где-нибудь в Дальнем Замкадье), «морально» (зануда или дурак, а то и все вместе) и «как мужчина». «Не тянули» почти все. Те, кто «тянул», бросали Аллу самое позднее на втором месяце знакомства. Никому не нравится, когда из него постоянно под разными предлогами тянут деньги (причем суммы растут раз за разом) и все разговоры сводят к «ну когда же мы поженимся?». Впрочем, был один «деятель искусств» (так его называла сама Алла), который продержался полгода и даже свозил Аллу на две недели в Абхазию, но буквально на пороге загса струсил и пошел на попятный. Алла после такого потрясения полторы недели ходила чернее самой черной тучи и костерила «деятеля»-изменщика на чем свет стоит. Даже непонятно было, как она могла поддерживать отношения с таким моральным уродом и собираться за него замуж.
Ночь и вправду оказалась спокойной — с половины первого до семи никто из больных не проснулся, никто не описался, никто не ухудшился. Никого даже не пронесло. Лена как легла на стоявший напротив поста диванчик, так и заснула и проспала до утра. Ее напарница Галя, чье полное имя Гульрайхан знали только заведующий и старшая сестра, тоже хорошо выспалась, поэтому раздача градусников и утренних таблеток шла бойко, весело. Сдав дежурство новой смене, Галя остановилась у поста и выжидательно посмотрела на сидевшую там Лену.
— Ты иди, Галь, — сказала Лена, — я сегодня задержусь.
— Опять наша прынцесса изволит задерживаться? — донеслось из кабинета старшей сестры, дверь которого по обыкновению была открыта настежь. — А моего разрешения кто-нибудь спросил?
«Вот ведь слух!» — привычно восхитилась Лена, вставая со стула.
Разговаривать на все отделение не хотелось, пришлось встать, пойти в кабинет старшей сестры и заученно соврать, что все случилось внезапно, что Алла звонила поздно вечером, когда старшей уже не было в отделении, потому-то ее и не поставили в известность. Ну и выслушать в ответ стандартные, давно набившие оскомину охи и ахи — работать должен тот, кто официально стоит в табеле, а вдруг абсцесс, а вдруг чего еще… Ха! Какие могут быть после Лены абсцессы, если она все делает как положено, блюдет асептику с антисептикой.
До уколов и капельниц надо было поставить клизму деду Емховскому из седьмой палаты. В одиннадцать часов Косте предстояло везти Емховского на колоноскопию. Вообще-то врачи требовали ставить перед колоноскопией одну клизму на ночь и одну утром, но сестры «рационализировали процесс» и ограничивались только утренней клизмой, но делали ее как следует и даже еще лучше, «до родниковых вод», как выражалась Алла, то есть до тех пор, пока не начнет вытекать совершенно чистая вода. «Родниковые воды» — красиво звучит.
Заведя Емховского в клизменную, Лена велела ему снимать штаны и укладываться, а сама стала готовить клизму. Туповатый дед штаны снял, а про трусы забыл. Пришлось напомнить. Снимая трусы, дед умудрился сбить с собственного носа очки (казалось бы, что где, а вот же) и принялся на карачках ползать по полу. В этот момент в клизменную заглянул заведующий Семен Самуилович. Полюбовался секунду-другую на тощую и пятнистую от уколов дедову задницу и сделал Лене замечание. Справедливо сделал — не годится полуголым пациентам ползать по полу, но разве Лену кто спрашивал?
Наконец очки были найдены, тщательно осмотрены и надеты. Дед с кряхтеньем улегся на банкетку. Лена вспомнила, что в суете забыла разбавить отвар ромашки дистиллированной водой.
— Полежите одну минуточку, Василий Алексеевич, — попросила она.
— Мне холодно, — проскрипел Емховский. — Нельзя ли побыстрее?
В процедурной было совсем не холодно, просто дед вредничал.
— Уже, уже! — успокаивающе сказала Лена. — Все готово.
Из пятилитровой пластиковой канистры с надписью «Дистиллированная вода» Лена добавила прямо в клизму воды, встряхнула и оповестила.
— Начинаем!
Главное — как следует смазать наконечник вазелином. Тогда он войдет легко и все пойдет как по маслу. Не жалейте вазелина и станете академиком клизменных наук. У Алки, конечно, бардак. Вазелина чуть-чуть осталось, полотенца грязноватые и шестипроцентного раствора перекиси водорода, в котором положено выдерживать резиновые изделия с целью стерилизации, нигде не видно. Зато дистиллированной воды целых две канистры. Ах, Алка, Алка-мочалка, одни женихи у нее на уме!
