Грэм Симсион - Проект Рози

— Вы правы, — ответил я, — но на вашем месте я бы не стал употреблять слова «всего лишь». Эволюция — это теория, подкрепленная серьезной доказательной базой. Как микробная теория болезней, например. Раз уж вы выбрали профессию врача, вам следует опираться на науку. Если же вы хотите стать целителем и практиковать лечение силой веры, то, наверное, вы ошиблись с курсом.

В аудитории раздались смешки.

— Я говорю не о вере, — возразил мне Целитель. — Речь идет о креационистской науке.

Раздались чьи-то стоны. Несомненно, многие студенты воспитаны в системе, где критика религии не приветствуется — взять хотя бы нашу австралийскую культуру. После одного инцидента, имевшего место ранее, мне уже запретили высказываться по вопросам религии и веры. Но сейчас мы обсуждали науку. Я мог бы продолжить этот спор, но мне хватило мудрости не дать увести себя в сторону. Мои лекции точно рассчитаны по времени, и я всегда укладываюсь в пятьдесят минут.

— Эволюция — это теория, — продолжил я. — Единственная теория происхождения жизни, принятая на вооружение всеми учеными и имеющая непосредственное отношение к медицине. Посему мы тоже будем придерживаться ее в рамках нашего курса.

Мне показалось, что я ловко вышел из положения. Злило только то, что у меня не было времени разбить в пух и прах псевдонаучный креационизм.

Несколько недель спустя, обедая в университетской столовой, я нашел способ донести свою мысль в наглядной и предельно сжатой форме. Мое внимание привлекла камбала на тарелке у одного из коллег. После сбивчивых объяснений мне удалось заполучить скелет рыбины с головой. Я завернул добычу в салфетку и убрал ее в свой рюкзак.

Через четыре дня у меня снова была лекция в той же группе. Отыскав глазами Целителя, я задал ему вводный вопрос:

— Вы верите в то, что рыбы в их нынешнем виде были созданы высшим разумом?

Похоже, он был удивлен этим вопросом, учитывая, что после нашей дискуссии прошло семь недель. Но согласно кивнул.

Пришло время развернуть камбалу. Она приобрела довольно резкий запах, но студенты-медики должны быть готовы к встрече с самыми разными органическими объектами. Я указал на рыбью голову:

— Обратите внимание, что глаза не симметричны.

На самом деле глаза и вовсе разложились, но расположение глазниц еще просматривалось.

— Причина в том, что камбала эволюционировала от обычной рыбы с симметричными глазами. Один глаз медленно мигрировал по всей поверхности головы, пока не нашел ту точку, в которой он может функционировать достаточно эффективно. Эволюция не потрудилась убрать глаз на место. Но согласитесь, что высший разум не допустил бы существования рыбы с таким дефектом. — Я передал скелет рыбы Целителю, чтобы он смог изучить его, и продолжил лекцию.

Целитель ждал до начала следующего учебного года, прежде чем подать на меня жалобу.

Я был вызван на ковер к декану, которая упрекнула меня в том, что я пытался унизить Целителя, в то время как я всего лишь хотел доказать научный тезис. Поскольку студент использовал термин «креационистская наука», не упоминая о религии, меня нельзя было обвинить в нападках на веру. Я всего лишь противопоставил одну теорию другой. В конце концов, студент тоже вправе предъявить классу свои доводы.

— Дон, — сказала декан, — как всегда, с формальной точки зрения ты не нарушил никаких правил. Но… как бы тебе это объяснить… если бы мне кто-нибудь сказал, что преподаватель принес в класс дохлую рыбу и отдал ее студенту, выступившему с заявлением о религиозной вере, я бы сразу догадалась, что этим преподом был ты. И ты ведь понял почему?

— Вы хотите сказать, что из всех преподавателей факультета я в большей степени склонен к экстравагантным поступкам. А вам угодно, чтобы я держался в рамках общепринятых норм. Согласитесь, странная просьба к ученому.

— Я просто не хочу, чтобы ты обижал людей.

— Обижаться и жаловаться, потому что твоя теория оказалась несостоятельной, — это недостойно ученого.

Спор иссяк. Декан, как всегда, осталась недовольна мной, хоть я и не нарушил никаких правил; мне в очередной раз напомнили о необходимости «приспосабливаться». Когда я выходил из кабинета декана, меня остановила ее помощница Реджина:

— Профессор Тиллман, кажется, я еще не записывала вас на факультетский вечер. По-моему, вы единственный, кто до сих пор не купил билеты.

Возвращаясь домой, я чувствовал какую-то тяжесть на сердце. Видимо, это была физическая реакция на совет декана. Я понимал, что если не приспособлюсь к порядкам в родном университете, то не смогу это сделать вообще нигде.

Натали Макфи — дочь покойного доктора Алана Макфи, возможного биологического отца Рози, — жила в восемнадцати километрах от города. Туда вполне можно было добраться на велосипеде, но Рози решила, что надо ехать на машине. Я был поражен, когда она подрулила к моему дому на красном «Порше» с откидным верхом.

— Это машина Фила.

— Вашего «отца»? — Я жестом изобразил кавычки.

— Да, он сейчас в Таиланде.

— Я думал, у вас с ним сложно. Но это не помешало ему одолжить вам свою машину.

— А, это в его стиле. Никакой любви, хламом откупается.

«Порше» оказался идеальным вариантом автомобиля, который не жалко было дать покататься — тем более тому, кого не жалуешь. Начать с того, что машине исполнилось семнадцать лет. Соответственно нормативы по выхлопу устарели, топлива этот «Порше» жрал немерено, места для ног — в обрез, уши закладывало от ветра, а кондиционер и вовсе сломан. Рози подтвердила мои догадки насчет ненадежности авто и дороговизны его обслуживания.

Когда мы подъехали к дому Натали, я поймал себя на мысли, что всю дорогу занимался составлением списка дефектов автомобиля. Мне удалось избежать беседы ни о чем, но я не стал посвящать Рози в свой план по сбору образцов ДНК:

— Ваша задача — увлечь ее разговором, а все остальное я беру на себя.

Пожалуй, только так можно было наилучшим образом использовать навыки каждого из нас.

Сразу, однако, стало ясно, что придется воспользоваться резервным планом. Натали не хотела пить: от алкоголя она воздерживалась, поскольку кормила ребенка грудью, а для кофе было слишком поздно. Что ж, выбор разумен — но он исключал возможность взять пробу со стакана или чашки.

Я ввел в действие план Б:

— Можно взглянуть на вашего малыша?

— Он спит, — ответила Натали, — поэтому постарайтесь не шуметь.

Я поднялся, и она тоже.

— Просто скажите мне, куда идти, — сказал я.

— Я пойду с вами.

Чем больше я настаивал на том, что хочу посмотреть ребенка один, тем активнее она сопротивлялась. Мы отправились в детскую. Как Натали и говорила, ребенок спал. Весьма некстати. У меня в запасе было несколько совершенно безобидных способов взятия образцов ДНК у младенца — который, очевидно, тоже был родственником Алана Макфи. Но, к сожалению, я не учел такой фактор, как материнский инстинкт. Всякий раз, когда я под благовидным предлогом пытался выйти из комнаты, следом за мной увязывалась Натали. Мне было ужасно неловко.

— Вы что-нибудь слышали о генографическом проекте? — задал я свой коронный вопрос.

Мало того что Натали ничего не слышала о проекте, так еще и не проявила к нему ни малейшего интереса, с ходу сменив тему:

— А вас, похоже, очень занимают маленькие дети.

Я ухватился за эту идею, увидев в ней еще одну возможность реализации своего плана:

— Да, меня интересует их поведение. Но только когда рядом нет родителей: их присутствие дает искажения.

— Вы что, работаете с детьми? — Натали как-то странно посмотрела на меня. — Ну там бойскауты, или группы при храмах…

— Нет, — ответил я. — Вряд ли я подхожу на роль воспитателя.

Вернулась Рози, и малыш расплакался.

— Пора его кормить, — сказала Натали.

— Мы, наверное, поедем, — спохватилась Рози.

Полный провал! Мои навыки общения — вернее, их отсутствие — вновь создали проблему. Будь у меня хоть немного опыта в таких делах, я бы наверняка добился доступа к ребенку.

— Извините, — сказал я, когда мы возвращались к нашей нелепой машине.

— Да ладно, что уж там. — Рози полезла в сумочку и достала пук волос. — Вот, я собрала с расчески Натали.

— Нам нужны корни, — сказал я. Но волос было много. Как и шансов на то, что хотя бы один из них — с корешком.

Тем временем Рози снова полезла в сумку и вытащила оттуда зубную щетку. До меня не сразу дошел смысл содеянного:

— Вы украли ее?!

— В шкафчике была новая. Эту все равно пора было заменить.

Кража, конечно, шокировала — но зато мы имели вполне пригодный образец ДНК. Находчивость Рози достойна восхищения. И если Натали не меняла зубную щетку регулярно, то Рози определенно оказала ей услугу.