Анхель де Куатьэ - Схимник
– Ты обещал мне…
– Я все сделаю, Агван! Я все сделаю, только не умирай! Пожалуйста, только не умирай!
Агван улыбнулся.
А теперь… У тебя есть еще —одно путешествие, – он захрипел. – Дай мне руку. Сейчас ты увидишь свое сердце, Данила.
Он взял мою руку и забормотал: «Ом Ман Падме Хум…»
Меня закрутило, словно в центрифуге. С безумной скоростью я то ли взлетал, то ли падал. Перед глазами мелькали огни, сводило руки и ноги, все тело билось в судороге. Вдруг удар, оглушающий хлопок, и я оказался внутри самого себя.
– Это твое сердце, Данила, – меня приветствовал голос Агвана. – Тысячи людей во всех частях света молятся сейчас о твоем выборе. Ты уже видел последствия своего выбора, ты видел сердце человека, который сделал неправильный выбор. Теперь ты смотришь на свое сердце. Запомни это, Данила. Это твой выбор. Он есть всегда.
Я стоял перед большим светло-желтым яйцом, внутри которого едва различался зародыш. Неведомой силой меня повлекло вперед. Я приближался, вглядываясь в очертания света, и, наконец, замер. Внутри яйца я увидел нежный, молодой бутон белого лотоса на тонкой изогнутой ножке.
– Скоро, скоро он откроется, – голос Агвана раздавался откуда-то совсем сверху, и с каждым словом становился все тише и тише. – Береги его, Данила… Береги… Прощай.,.
– Агван! – закричал я что было сил и очнулся.
Мальчик лежал на покатом склоне горы. Взгляд его широко открытых глаз уходил в небо. Он смотрел на восходящее Солнце. И, казалось, Солнце в эту секунду забирало к Себе его душу.
Я сидел здесь же, на горном склоне, раскачиваясь из стороны в сторону. Глаза Агвана потухли, и я закрыл их…
Часть третья
Данила сидел передо мной и бесцельно раскачивался из стороны в сторону.
Только сейчас я осознал, какое красивое у него лицо – высокий лоб с тонкими стрелами густых бровей, большие, чуть утопленные, почти синею цента глаза в окаймлении изогнутых ресниц, прямой, тонкий нос на фоне волевых скул и чувственные губы над сильным мужским подбородком.
Я засмотрелся на него, словно на античную статую.
В заплечной сумке Агвана я нашел письмо.
Прыгающий детский подчерк вывел для меня четкую инструкцию:
«Данила, посмотри карту на дне сумки. Сейчас ты находишься в месте, обозначенном черной точкой. Линия, прочерченная до красной точки – путь, который тебе нужно проделать за оставшиеся у тебя 12 часов. Это почти 50 километров по горам, поэтому, пожалуйста, .ставь меня здесь. Ты будешь двигаться на Восток, тебе поможет компас. Если заблудишься – подкинь четки вверх, знак укажет тебе направление».
Внизу была приписка: <<Данила, я благодарен тебе. И хотя ты смеялся надо мной, я любил и уважал тебя. Потому что ты не такой, каким хочешь казаться. У тебя внутри Белый Лотос. Я знаю это. Агван».
У меня тряслись руки, я плакал. Но мне не было ни стыдно, ни горько, ни страшно. Мне было больно. Ныло под самым сердцем. Не в силах совладать с собой, я просто взял Агвана на спину и пошел на Восток. Он хотел облегчить мой путь, просил оставить его на месте гибели. Но у нас так не делается…
Мне не впервой ходить по горам и пользоваться топографической картой. Я буду на месте и раньше назначенного времени. Это мой марш-бросок.
Тайга казалась бесконечной, меня то душили слезы отчаяния, то неистовая злоба. Дважды у горных ручьев я делал привалы и шел дальше.
По дороге я вспоминал пережитые мною видения – картины будущего мира, сердце человека, покрытое черными пятнами. Почему силы Тьмы одерживают над нами победу?
Я пытался представить себе образ Мары, царя Тьмы. Мысленно вглядывался в лицо раздосадованной Аглаи, искусственную улыбку хозяина Сибири, в гнусную мину майора «федеральной службы». Но, как я ни силился, как ни старался, передо мной были лишь эти лица, обычные человеческие лица.
Страдающие и тотально несчастные люди. Мне было их жалко. Они казались какими-то убогими, ущербными. Живут, мучаются, но так. никогда и не скажут себе: <<Я живу неправильно. Жить надо по другому». Но что такое «по другому»? Знают ли они, что это значит – «жить по-другому»? Знаю ли, я об этом?..
«И хотя ты смеялся надо мной, я любил и уважал тебя. Потому что ты не такой, каким хочешь казаться. У тебя —внутри Белый Лотос. Я знаю это
Я вспомнил слова Агвана, и слезы снова выступили у меня на глазах. В этом все дело: мы не такие, какими хотим казаться. Мы вообще не такие, какие мы есть.
«Господи! – подумал я вдруг. – За какими же скрижалями я иду?! Я же просто ищу самого себя! Все говорили мне о моем предназначении. Но разве не в том предназначение человека, чтобы найти самого себя?!» Тут я споткнулся, каменистая почва просела подо мной. Я упал и покатился по отвесному горному склону. Но страх потерять Агвана, позволить ему упасть и лежать там, в глубине горной расщелины, в этом забытом богом месте, придал мне силы. Я смог зацепиться за какое-то хиленькое деревце, торчавшее из скалы, прижал Агвана к себе и стал карабкаться.
Я обнял бездыханное тело друга и закричал. Передо мной» насколько хватало глаз, лежали горы. Они подхватили мой голос, и раскатистое эхо покатилось над их склонами.
Но не мой собственный голос и не его отражения, а слова Агвана звучали под грозными пурпурными небесами; «Что бы ни случилось, ты пойдешь дальше, ты дойдешь до того места, которое укажут тебе знаки, ты найдешь Схимника и сделаешь то, что он тебе скажет».
До сих пор я был лишь ведомым – слепцом с десятком сердобольных поводырей. Я просто следовал за людьми, которые указывали мне дорогу и настаивали на том, чтобы я шел дальше. Теперь я один на один с самим собой и не знаю себя. И никто в целом мире не знает себя и не видит выхода из тупика.
Скрижали! В них должен находиться ответ. Я и достану их, чего бы мне это ни стоило. И неважно – кто я, тот ли я, кто должен сделать это, или не тот. Я достану их!
Я встал, подхватил тело Агвана на руки и пошел дальше. Еще через час бросил четки, и они указали мне взять чуть правее. Я послушался знака и скоро вышел в долину, в центре которой возвышался темный храмовый свод буддийского монастыря. Собрав последние силы, я ускорил шаг.
Поднялся ветер, зловещие тучи, словно по команде, наглухо закрыли небо. Солнце скрылось, и тьма окружала меня. Зловещая, неосвещенная тень монастыря навевала дурные предчувствия. Неужели заброшен? Неужели пуст?! Невыразимая тоска объяла мое сердце. Я побежал.
Двери в храм оказались открытыми и скрипели, движимые порывами ветра. Секунду я раздумывал.
– Здесь есть кто живой?! – закричал я в безответную темноту храм и в этот же. миг все здание озарилось желто-красным светом.
Я стоял на пороге – обессилевший, в драной одежде, с запекшейся на теле кровью, держа на руках друга в багряном одеянии. Лампы высветили в алтаре храма гигантскую золотую статую Будды. Весь храм от края до края был полон молящимися.
Несколько секунд монахи удивленно переглядывались, потом загалдели: «Гэсэр! Белый Гэсэр! Светильники, смотрите, они горят! Багряный агнец! Северная Шамбала!» Они бросились ко мне. Я прижал тело Агвана к груди. Казалось, что еще мгновение – и эта толпа просто разорвет меня на части!
«Не может быть, они узнали во мне своего легендарного героя!»
– Господи, что вы делаете! Я не Гэсэр! Я не знаю никакой Шамбалы! – кричал я, чувствуя, как в одно и то же мгновение сотни рук касаются моего тела. – Прошу вас! Прошу вас, перестаньте!
Происходящее напоминало массовое помешательство. Как же некстати они решили сойти с ума! Меня подняли, понесли к алтарю, усадили в обитое бархатом кресло, повалились на пол и что-то запели своими тягучими голосами. Я положил Агвана у подножия статуи Будды и обратился к монахам:
– Прошу вас, перестаньте! Я не тот, за кого вы меня принимаете!
Но они и не думали меня слушать, продолжали молиться и отбивать ритуальные поклоны.
– Черт вас возьми, здесь есть хоть кто-нибудь в здравом рассудке?!
Наконец-то мои увещевания возымели силу. Откликнулся самый старый из монахов. Он отличался своим одеянием. Остальные носили красно-желтые монашеские костюмы, а этот старик был одет в простой, выцветший, бывший когда-то коричневым, халат.
– Гэсэр, чем мы не угодили Тебе? Монахи поют молитву в Твою честь, – лицо старика выглядело испуганным.
– Спасибо, спасибо! Но я не Гэсэр… Старик только хитро улыбнулся. Я совсем
растерялся. Придется им подыгрывать.
– Послушайте, мне нужна ваша помощь, – я сделал заговорщицкое лицо, и это подействовал».
– Мы в Твоем распоряжении, Гэсэр! – с готовностью рапортовал старый монах.
Он сделал знак, все смолкли. И теперь только скрип двери да шум ветра, бьющегося о крышу храма, сопровождали мои слова.
– Знаете ли вы, что близится Конец Времен?! – крикнул я.
– Да, Гэсэр! Мы ждали его этой ночью. Но Ты пришел. Избавление рядом! – кричали монахи, на их лицах читался восторг и надежда.
