Андрей Жвалевский - Пока я на краю. Повесть
Александр повторил хаотическое метание солонки по столу.
Алка стала понимать, что ее не только ругают, но и, кажется, немного хвалят. Приободрилась.
– То есть ты, – бесстрастно продолжил инструктор, – сопливая девчонка, которая две недели назад педали путала, выбрала оптимальную траекторию.
«Точно хвалит!» – подумала Алла, но постаралась сдержать торжествующую улыбку.
– Но самое странное случилось потом. – Александр подался вперед. – Ты почему в конце трамплина газанула?
«Все-таки облажалась», – расстроилась Алка. И тут же удивилась:
– А я что, газовала?
– Еще как! В момент отрыва – педаль в пол!
– Не помню я такого…
– Зато я помню! – Инструктор совсем чуть-чуть повысил голос, спохватился и отхлебнул еще какао.
– Я вообще первый раз на трамплине была! – Алка решила не сдаваться. – Откуда я знала, что надо тормозить? Или что там надо было делать?
– Надо было. Газовать. – Инструктор начал говорить рублеными фразами. – Но почему. Ты. Так сделала?
Алка задумалась:
– Понятия не имею.
Александр допил какао.
– Резюмируем: ты, не имея нужной подготовки и опыта, во-первых, выбрала единственную траекторию, которая не привела к аварии. Во-вторых, совершила почти безупречный прыжок. В-третьих, все это совершила за очень короткое время…
– Ну времени был вагон! – возразила Алка.
– Угу… около полусекунды на принятие решения и секунды полторы – на все маневры.
Вид у Александра был такой хмурый, что Алла решила не спорить. Хотя она прекрасно помнила, что ситуация развивалась очень неторопливо. Какие полсекунды?
– Ну что ж…
«Сейчас откажется тренировать!» – испугалась Алка и изобразила лицом раскаяние и мольбу.
– …думаю, можно программу подготовки слегка форсировать. Завтра покажу, как прыгать без помарок.
Инструктор осмотрел расставленные на столе предметы и улыбнулся:
– Я прям Чапаев.
Алка удивленно подняла брови.
– Ну Чапаев, – пояснил Александр, – из кино, помнишь сцену с картошкой?
Алка развела руками.
– Потерянное поколение, – вздохнул инструктор.
* * *– Да. Да, Саша. Да. Спасибо, что позвонил.
Яков Ильич задумчиво водил пальцем по огромному малахитовому пресс-папье, которое украшало его стол.
– Нет, я не представлял. Нет, я думаю, что с карьерой гонщицы ты горячишься. То есть она может, но… Да я знаю, какой у тебя опыт, не надо… Да, я понимаю. Слушай, я тебя умоляю, не говори ей пока, а то мы ее потеряем раньше времени…
Яков отбросил телефон и улыбнулся. Как кот улыбается, валяясь весной на теплом подоконнике. Он вытянул ноги и откинулся в большом кресле, закрыв глаза. Можно было подумать, что он задремал, но уголки его губ все время подпрыгивали.
– Можно?
– Да, Наташа, заходи, – сказал Яков, не открывая глаз.
Панта вошла и тихонько закрыла за собой дверь.
– Яков Ильич, я по делу.
– Отлично, Наташа, я рад. Слушаю тебя внимательно.
– Помните, вы говорили, что я свободна? И что я могу уйти в любой момент?
Яков открыл глаза.
– Что-то случилось?
– Нет, просто… Просто у меня есть предложение, очень интересная работа, я не хотела бы отказываться.
– Понимаю, – ласково сказал Яков, – ну что ж… Да ты сядь, Наташа.
Панта присела на подлокотник кресла.
– Уверена в своем решении?
– Абсолютно.
Панта выдержала взгляд Якова, не отведя глаз и даже не моргнув.
– Вижу, что уверена, – расстроенно сказал Яков, – жаль.
Он встал, открыл сейф и достал пухлый конверт.
– Это твое. Десять процентов, как обычно. Спасибо за фильм, это была блестящая работа. Не знаю, как мы без тебя…
Яков вздохнул и взъерошил волосы.
– Я пойду? – спросила Панта.
– Да, иди, конечно, – сказал Яков и, когда Наташа дошла до двери, добавил: – Только…
– Что? – Панта замерла, так и не дотронувшись до ручки двери.
– Просто напоминаю: наши договоренности о том, что ты не имеешь права общаться с нашими подопечными, остаются в силе.
Панта кивнула.
– И еще одно. – Яков замялся, ему было явно неудобно обращаться с просьбой. – У тебя нет случайно друзей-программистов? Такого же уровня, как ты? И при этом надежных?
Пантера криво улыбнулась:
– Все мои друзья работают у вас. И среди них программистов нет.
– Да, это я не подумал…
Яков в замешательстве тер подбородок.
– Просто… тут все так сразу навалилось! Хантер нашел еще двоих и даже забросил наживку… И Алла, – Яков Ильич оживился, – она оказалась просто находкой! Мне звонил Саша Боревский! Столько про нее рассказал…
Панта стояла с каменным лицом. Яков спохватился и замахал руками:
– Ой, прости, тебе это уже неинтересно! Впрочем, все равно за Аллу спасибо!
Пантера постаралась как можно равнодушнее пожать плечами:
– Я-то здесь при чем?
– Ну, не скромничай! Не знаю, о чем вы там болтали с Аллой во время своей тайной встречи…
Пантера вздрогнула.
– …но именно она подтолкнула твою подругу к активным действиям. Так что спасибо тебе! И удачи! А со своими проблемами… да разберемся как-нибудь. В городе полно программистов…
Панта перебила:
– Хорошо, я остаюсь.
– Ой, как здорово! – воскликнул Яков.
– Я остаюсь, – уточнила Панта, – только на две недели. За это время найдите, пожалуйста, мне замену.
– Ты просто спасительница! – Яков Ильич прижал руку к сердцу, но тут же опечалился: – А как же твоя новая работа? Работодатель подождет?
– Я договорюсь, – процедила Пантера и вышла.
* * *Мама стояла у плиты и жарила котлеты. Алка пришла на кухню на запах сразу из коридора, не успела забежать домой между школой и автодромом и теперь дико хотела есть.
– Мам, что еще есть кроме котлет?
– Суп фасолевый. Ой…
Мама схватилась за спину и с трудом разогнулась.
– Ты чего? – испугалась Алка.
– Да что-то стреляет в спине. Больно.
– Таблетку съешь, – посоветовала Алка, наливая себе суп.
– Да съела уже. Две, – тихо сказала мама.
Алка села за стол, мама застонала.
– Слушай, – сказала Алка, – кидай ты эти котлеты, иди полежи.
– Фарш пропадет, – ответила мама, – и отец придет голодный.
Алка оглянулась и увидела, что мама почти белая, на глазах у нее слезы, одной рукой она держится за спину, а второй переворачивает злополучные котлеты.
Алка взбесилась:
– А к врачу сходить не пробовала?
– К нашим врачам пойдешь, еще хуже будет! – гордо ответила мама и начала медленно оседать у плиты.
Алка вскочила. Подхватить маму она не успела, но успела выдрать у нее из рук лопаточку, с которой капал жир, отодвинуть сковородку от края плиты, чтобы мама ее не задела при падении, и ногой отпихнуть табуретку, чтобы мама не ударилась об нее головой.
Вернулась в реальность, когда скорую уже вызвала, мама очнулась и попросила воды, плита была выключена. Алка даже умудрилась отправить сообщение отцу.
Потом мама рвалась дожаривать котлеты. Потом она убеждала приехавших врачей, что ей не нужно в больницу, она потерпит до завтра. И тут Алка разревелась.
Как всегда, после стресса на нее накатила отдача и стало очень страшно, что мама так и будет стонать всю ночь, а потом ей станет хуже и опять Алке придется все спасать.
В итоге маму с предварительным диагнозом «почечная колика неизвестного происхождения» увезли, уговорив на обследование. Алка осталась одна.
Она не помнила дом таким пустым. Да, папа часто задерживался на работе, но мама все время была тут. Если отсутствовала, то значит, только ушла или вот-вот вернется. А вот так, чтобы ее не было совсем…
«Интересно, – подумала Алка, – когда я исчезну, маме будет так же стремно?»
Она поняла, что необходимо срочно чем-то заняться, и принялась дожаривать котлеты. Совсем несложная, как выяснилось, процедура. Жарка котлет помогала, но не сильно. «Сейчас бы за руль, – думала Алка, – и газануть, потом в занос, разворот – и опять газ! Ничего, завтра вечером с Александром оторвусь!»
Хлопнула входная дверь. Отец вошел на кухню прямо в пальто и обуви, чего за ним раньше не наблюдалось. Сел на табуретку.
– У нее камни, завтра будут удалять, – сказал он.
Алка бухнула на сковороду последнюю порцию фарша и принялась ее гипнотизировать.
– Операция несложная, – продолжил отец. – Лапароскопия. Но все равно риск есть. Они всегда пугают, что риск есть, чтобы потом задницу прикрыть. На самом-то деле – ерунда. Лапароскопия…
Папа понял, что мелет чепуху, и замолчал.
– Ты к ней заходил? – спросила Алка, чтобы не молчать.
– Не пустили. Посещения – с четырех до семи.
