Эфраим Севела - Ласточкино гнездо
Лидия. Твой муж, Джейн, сильно преувеличивает. Я же поехала с тобой… никого не спросив. Значит, можно?
Джейн. Вот и верь после этого нашим политикам. Все врут. И наши… и ваши…
Лидия. Оставь эти разговоры. Ты меня повезла развлекаться.
Джейн. Верно! Ну их всех… Что хочешь посмотреть? В театры уже поздно. В рестораны? Мы сыты, а я, к тому же, уже пьяна. Давай в Сохо! Посмотрим ночную жизнь Лондона. А? Вы же, в Москве, жуткие пуританки. У вас такого не увидишь. Все это, конечно, дешевка. Для дебилов. Но как же быть в Лондоне и не заглянуть в ночное Сохо?
Их машина ползет в толчее других автомобилей по узким улочкам Сохо, среди крикливых неоновых реклам. Мимо китайских ресторанов, сексшопов, кабаре.
Оставив автомобиль, женщины, держась за руки и хохоча, проталкиваются в возбужденной, галдящей на всех языках мира толпе.
Смотрят сексфильм.
Пьют коктейль в бурлеске, где прямо над их столиком с высокого помоста дрыгают ногами полуголые танцовщицы.
48б. Интерьер.
Театр стриптиза.
(Ночь)
В полутемном маленьком зале пристроились в заднем ряду Джейн и Лидия. На тускло освещенной сцене немолодая усталая женщина, лениво пританцовывая, одну за другой снимает части своего туалета.
Джейн (шепотам). Тебе это интересно?
Лидия. Тоска.
Джейн. Согласна. Мне даже жаль ее. Явно старше меня. Горький кусок хлеба. Своему злейшему врагу не пожелаю. Пошли в другое место. Там мужчины раздеваются.
Лидия. Эка невидаль! Платить еще за это!
Джейн. Полностью согласна с тобой. Меня уже тошнит.
Женщина на сцене сняла с себя последнюю деталь одежды и, дразня зал, повернулась к нему задом. Немногочисленная публика взвыла. Занавес опустился. В зале вспыхнул свет. Пробираясь к выходу, Джейн и Лидия столкнулись лицом к лицу с двумя советскими —руководителем киногруппы и работником посольства. Обе стороны явно смущены.
Руководитель группы (Лидии). Культурно развлекаемся?
Лидия. Как и вы.
Работник посольства. Не совсем точно! У нас здесь интерес не личный, а…
Лидия. Не продолжайте. Вы здесь на страже государственных интересов нашей страны. Считайте — я тоже.
Руководитель группы. Короче: мы друг друга не видели. Даете слово?
Лидия. Честное ленинское.
48в. Экстерьер.
Улицы Лондона.
(День)
Руководитель группы и Анатолий Безруков прогуливаются по Лондону.
Руководитель группы. Поздно. Рапорт в Москву отправлен.
Безруков. Над вами там хорошенько посмеются.
Руководитель группы. Не мог же я пройти равно-душно мимо такого факта: советская актриса шляется по злачным местам Лондона, не спросив нашего согласия.
Безруков. Она заручилась моим согласием. Я этого предостаточно.
Руководитель группы. Но я-то не был поставлен в известность.
Безруков. А зачем? Мы работаем с вами по разным ведомствам, дорогой. И лучше для вас будет, если наши пути не пересекутся.
Руководитель группы. Понимаю. Слушаюсь. Сожалею, что заранее не был проинформирован.
Безруков. Отныне знайте. Я очень сожалею, что ваш глупый рапорт ушел в Москву. Такое чрезмерное служебное рвение не украсит ваш послужной список.
Руководитель группы. Виноват. Исправлюсь… Вы замолвите за меня словечко?
Безруков. Может быть. Это зависит от вашего дальнейшего поведения. Чтоб мы вас больше не видели и не слышали.
49. Экстерьер.
Лужайка перед домом.
(День)
Мать Джейн (это— седая холеная женщина. Через лорнет она рассматривает фотографию в газете, изображающую Джейн на приеме в киностудии. Репортер запечатлел ее припавшей губами к бокалу и, вне всякого сомнения, уже пьяной). Моя дочь, кажется, серьезно вознамерилась осрамить наши седины. (Смеется.) Ну, что ты не уймешься? Когда ты, наконец, повзрослеешь и станешь вести себя как и подобает леди из хорошего дома?
Джейн, ее мать и отец и гостья — Лидия расположились в плетеных креслах на зеленой лужайке перед увитым плющом старинным английским домом.
Слуга приносит поднос с налитками, но мать Джейн категорически отстраняет протянутый дочери бокал.
Мать Джейн. Ни в коем случае. По крайней мере, в моем доме ты не получишь и капли спиртного. (Лидии.) Скажите, а вы не имеете подобного пристрастия, как моя дочь?
Лидия. Я не пью… В исключительных случаях… и то… чуть-чуть.
Мать Джейн (отцу). Я же тебе говорила, что у коммунистов кое в чем несомненные успехи. Вот — актриса и не пьет. Браво!
Лидия. Мой отец-алкоголик. Вот откуда у меня отвращение к спиртному.
Отец Джейн насмешливо поглядел на мать и вынул изо рта сигарету.
Отец Джейн. В этом я усматриваю некоторую закономерность. Моя дочь пьет, возможно, потому, что я равнодушен к алкоголю.
Мать Джейн(Лидии.) А ваша мать?
Лидия. Мама ненавидит спиртное. Из-за отца.
Мать Джейн. . В каждой семье свои проблемы. Как прекрасно заметил ваш великий писатель Лев Толстой… если меня не подводит память… Все счастливые семьи похожи друг на друга… а дальше… м-м-м…
Лидия (продолжая). Каждая несчастливая семья несчастлива по-своему.
Мать Джейн. У вас образование… театральное?
Лидия. Я училась в театральном институте.
Отец Джейн. Из какой вы семьи?
Лидия. Вы имеете в виду мое происхождение? О, самое заурядное. Отец — рабочий. Слесарь.
Мать Джейн (отцу) Видишь, мой друг, у них в стране дочь рабочего, слесаря, учится в институте и становится звездой экрана. Не знаменательно ли это?
Отец Джейн (матери). Обрати внимание. Не просто рабочего, а алкоголика, как поведала нам наша прелестная гостья.
Джейн. А разве у наших звезд мало родителей из простой среды, и тоже отъявленных алкоголиков?
Мать Джейн. Что ты хочешь этим сказать?
Джейн. Ничего. Только то, что сказала.
Мать Джейн (Лидии, меняя тему разговора). Милая, вы нам очень понравились. И отныне считайте наш дом своим домом. Я тешу себя надеждой, что вы благотворно повлияете на мою дочь. Она вас обожает.
50. Интерьер.
Кабинет в доме Дэвиса.
(День)
В кабинете перед телевизором сидят в креслах Дэвис и Безруков. На журнальном столике — бутылка вина, бокалы, ваза с фруктами. Сын Роджера, Ларри, заглянул в кабинет.
Ларри. Я не помешаю, если буду здесь играть?
Безруков. Несомненно помешаешь, малыш. Пожалуйста, оставь нас вдвоем с папой.
Дэвис. За время жизни в Москве ты совсем отбился от рук. Разве ребенку место там, где разговаривают два взрослых джентльмена?
Ларри. Виноват. Прошу прощенья.
Безруков. Мы тебя прощаем. А теперь оставь нас — нам с папой предстоит серьезный разговор.
Дверь за Ларри закрылась.
Дэвис. У вас действительно ко мне важное дело?
Безруков. Очень. При всем вашем богатом воображении, вы себе не представляете, насколько серьезен для вас предстоящий разговор.
Дэвис. Догадываюсь. Вас послала ведьма… по кличке Мумия, не так ли? Вернее — ее хозяин. Генерал. После встречи с которым я бьл вьнужден немедленно покинуть Москву, дабы избежать гнуснейшего шантажа. Так ведь?
Безруков. А вы полагаете, что выскочили из расставленной вам западни?
Дэвис. Тешу себя надеждой. А вы, мой друг, писатель, были одним из тех, кто эту западню расставил? Меня лишь сейчас осенило.
Безруков. Бывает. Многие умны задним числом. Со мной такое тоже случается. Но сегодня я здесь лишь в качестве посредника. Меня просили передать вам этот видеофильм, снятый в спальне нашей актрисы, когда вы с ней резвились в постели. Качество съемки отличное. Смею вас заверить, вы имеете шанс вторично пережить эти сладостные минуты, вставив кассету в видеомагнитофон. Я сознательно выбрал момент, когда вашей жены нет дома. Мы все же джентльмены. Ну что, будем смотреть вдвоем? Или лучше вас оставить наедине с приятными воспоминаниями?
Дэвис. Вон! Вон отсюда! Немедленно покиньте мой дом.
Безруков. Гнев — плохой советчик. Холодным разумом проанализируйте ситуацию и, когда примите решение, — вам известно, где меня найти.
51. Интерьер.
Гостиная в доме Дэвиса.
(Ночь)
Дэвис нервно расхаживает по гостиной, порой косясь на закрытую дверь, ведущую в кабинет. Из спальни выглянул Ларри в ночной пижаме. Роджер на нем сорвал гнев.
