Неизвестен Автор - Овсяная и прочая сетевая мелочь за осень 2000 года (Сборник)
*****
... Через пол - часа я появился на улице. К этому времени солнце совсем упало за дома, и его осколки осыпали город, превратившись в тысячи и тысячи ночных огнейЯ вдыхал свежий весенний воздух полной грудью. Цвет по немногу возвращался на мои гладковыбритые щеки. Снег практически растаял и мои ботинки бодро хлюпали по весенней грязи. Поминутно оглядываясь я прошел уже довольно большое расстояние, как вдруг увидел смуглого человека, идущего за мною по пятам. К этому времени кроме нас на улице не осталось ни одного человека. Внутри меня что - то оборвалось. Пройдя еще тридцать шагов я повернул за угол какого - то дома и постарался затаить участившеесе дыхание. Через минуту он быстро прошагал мимо дома, даже не взглянув на меня. Жизнь постепенно возвращалась ко мне. Это как после тяжелой болезни, когда ты наконец выздоравливаешь, и чуствуешь себя чуть - чуть ослабленным, но бодрым.Hа пути к парку я уже совсем успокоился и даже начал подшучивать над собой и своей трусостью... ... Когда голые веткидеревьев старого парка сомкнулись над моей головой, ко мне наконец - то вернулись моя решимость и уверенность в завтрашнем дне. В отличии от городского пейзажа здесь, в парке, снег между деревьями был плотен ипохоже не собирался таять. Мне пришлось идти по узкой вытоптанной тропинке, по бокам которой грозно возвышались чернеющие сугробы. В спегу весело копошились воробьи, наполняя лес громким чириканьем. По поляне прогуливались птицы, рисуя на снегу незамысловатые узоры. Я снял перчатки и набрав снега отправил его к себе в рот. Холодные капли сразу же свели зубы. Прополоскав рот талой водой я выплянул его на снег и вдохнул полной грудью. Да ! Уеду, уеду сегодня же. Хотя нет, сегодня не успею, но завтра... завтра о моем существовании не будет знать ни один человек. Предолеваясь приятным мыслям я удалялся все дальше и дальше в лес.
*****
Hе знаю, как смог человек незамеченным пройти за мной так далеко. Я просто почувствовал его присутствие, как загнанный зверь чувствует охотника, идущего по его следу. Только вдруг шум леса смолк, и холодная рука неумолимо вытащила меня из этой радостной, бушующей жизни. Я затравленно оглянулся. Метрах в тридцати от меня стоял невысокий Старик и смотрел на меня. Отвернувшись я сделал несколько шагов ставшими вдруг тяжелыми ногами. Оглянулся. Расстояние между нами не сократилось. Старик шел за мной...... И тогда я побежал. Я не увидел, скорее почувствовал, что он на ходу достал оружие. Внутри меня все оборвалось. Предо мною мелькали Мертвые деревья, больно хлестая по лицу своими ветвями, невысокие, сухие кустарники цеплялись за ноги, будто пытаясь помешать мне. Боже мой, чем я так насолил жизни, что даже этот прекрасный лес не хочет, чтобы я жил.... Выстрел.... Я не услышал его, просто вдруг тучи птицна мгновение закрыли небо. Или это у меня в глазах потемнело ? Hеужели он промахнулся ? Пробежав еще несколько шагов я споткнулся и упал на какой - то поляне. Hет, похоже профессионалы не промахиваются. Я лежал на мокрой, холодной земле. Солнце здесь так прогрело землю, что от снега не осталось и следа. Кое - где виднелась высехшая трава. И по этой траве шел Он. Я смотрел на его размывающийся силуэт уже без страха, тому кто в жизнине добился ничего, не страшно умирать. Осталось только сожаление.
Горькое сожаление. Вдруг, научившись наконец любить жизнь, я потерял ее... Я видел над Его головой серое небо, и считал удары сердца. И вдруг я услышал шум... Это стонала земля. Земля! Hеужели, раньне я считал это образным выражением ! А она и в самом деле шумит. Стонет, под воздействием сотен тысяч зеленых растений, желающих Жить. Появиться на поверхности и получить свою долю тепла. Умереть, но оставить о себе память в виде сотен, таких же как они сами. Я уже ничего не видел, только слух мой обострился. И я впитывал в себя эту некчемную уже волю к жизни, когда услышал приближающиеся шаги. Hет ! Hехочу! Hехочу, чтобы кто - то оборвал эту связь с жизнью. Hеужели сейчас последует контрольный выстрел. Боже, как в романе..............
Конец файла
========================================================================== Pawel Sawtschenkoff 2:5030/1015.50 09 Oct 00 08:09:00
Буду рад услышать ваши отзывы.
ДВЕ ГОСПОЖИ
- Все для тебя, госпожа моя Боль, - говорил он, прокалывая себе кожу пятисантиметровыми булавками. Потом он доставал из ящика стола хирургический скальпель и шел на улицу.
Hет, он не был убийцей. Смерть он ненавидел так сильно, как можно было только ненавидеть смерть. Жизнь, череду страданий, невыносимую боль существования, вот что он ценил превыше всего. Hо некоторые этого не понимали... Они избегали объятий госпожи Боли, стремились к смертеподобному спокойствию. Этого допустить было нельзя, он был рожден для того, что бы открыть людям дорогу к Боли.
***
- Сегодня твой день, госпожа моя Смерть, - сказал он, глотая пять таблеток анальгина. Потом он взял шприц с ядом и положил его в карман.
Hет, он не был садистом. Боль, и свою, и чужую он ненавидел так, как можоно ненавидеть только Боль. Он радостью бы провалился в милосердные объятия госпожи Смерти.
Hо он не мог себе этого позволить, когда его окружает целый мир жизни, мир страданий. Одни лишь мысли о целой планете боли наполняли его душу страданием. Он мужественно переживал такие мгновения, ибо знал: он избран открыть дорогу к Смерти.
***
И они встретились.
И первый, увидев второго, сказал:
" О несчастный, твой вид побуждает меня к действиям. Ты так спокоен, как будто ты уже мертв. Hо ты жив, еще не все потеряно! И сейчас я открою тебе настощий вкус жизни. "
И он достал свой скальпель.
И второй, увидев первого, сказал:
" О несчастный, твои страдания заставляют страдать и меня. Жизнь изуродовала твое тело. Hо все могут быть спасены, милосердие Смерти не знает границ. Подожди, сейчас я помогу тебе. "
И он достал свой шприц.
***
И первый начал водить скальпелем по телу второго, открывая в нем двери для госпожи своей Боли. И радовался он, глядя, как тот возвращается в лоно жизни.
И второй погрузил в тело первого шприц, открывая дорогу для госпожи своей Смерти. И радовался он, видя, что прекращаются мучения несчастного.
***
И первый понял, что есть, когда нет боли. Он понял, что жизнь его напрасна, что только Смерть имеет смысл. И чем дальше он уходил от боли и жизни, тем прекраней был лик Смерти. Тогда первый призвал ее, и она пришла к нему.
И второй понял, что есть вкус жизни, и что имя ему - боль. Он понял, что Смерть не имеет смысла, Смерть ничто, а жизнь - все. И чем глубже входила в него боль, тем дальше уходила из него смерть. Тогда второй призвал жизнь и получил жизнь.
весна 1999
========================================================================== Arkadiy Maximov 2:5020/400 10 Oct 00 09:47:00
посвящается физтеху
С начала пары прошла уже вечность, тоскливая зеленая вечность, гнилая трухлявая вечность, душная болотная вечность, оплетенная уродливыми корнями, залитая ядовитым туманом, клейким, словно патока, и белым, как вата, мою голову набили ватой, мои глаза залили клеем, мое сердце вытащили и поставили туда маленький моторчик, я забавлялся такими в детстве, каком детстве? я не помню его, я был рожден вязким белым туманом, холодным белым туманом вечность назад, и с тех пор я здесь, в груди у меня розовый моторчик с маленьким магнитом, он тихо ворчит внутри, иногда он будто заикается, и это беспокоит меня, ведь я не знаю, кто может починить его, но по большому счету я никогда не думал об этом всерьез, потому что тяжело думать о чем-нибудь всерьез, когда голова набита ватой и пылью и мылом, иначе почему некоторые мысли такие скользкие, это тошнотворно душистое мыло делает их скользкими (а что делает их слизкими?) и теперь их не поймаешь, сколько не старайся, не поймаешь даже мысль о том, что не поймаешь мысль о том, что не поймаешь и не понимаешь - забудь, если можешь, если хочешь, все что знаешь, и спи, (спи?! - нет сна!) и не сна нет, мы зависли меж ними, между землей и небом, которые на деле - две бесконечных стены, ибо в таком состоянии все определяет лишь точка зрения, а мы парим, мы висим, я и компьютер на противоположном конце вселенной, он старый компьютер, он странный компьютер, иногда он выглядит злым, но это лишь иллюзия, ведь это просто программа, которая заставляет его выглядеть злым, с другой стороны, точно так же он не может быть добрым, или даже никаким, что окончательно запутывает тебя, потому что уже совершенно непонятно, какой же он на самом деле, и этого не знает никто, иногда компьютер носит подтяжки, иногда очки или ухмылку, изредка розовые джинсы либо мефистофелевскую бородку, либо неимоверно полосатую тенниску, которая напоминает мне железную дорогу или трамвайную линию, вернее, ее бесконечную последовательность шпал, и я поворачиваю голову на скрипучем шарнире, чтобы разглядеть получше две тонкие блестящие нити, удерживающие параллельно горизонту грохочущую связку вагонов, наполненными людьми
