Пьер Бетанкур - Естественная история воображаемого: Страна навозников и другие путешествия
Настропалив специально обученных бакланов, желтомазые негропуты регулярно отправляют на продажу к чунчам гурты женщин. Требуется за сорок дней пересечь под изнуряющим зноем пустыню Оби. Тащатся женщины, бакланы клюют их в зад. В большинстве своем женщины умирают в пути.
В Мучачен, столицу чунчей на реке Обоск, приходит гурьба бакланов под присмотром горстки женщин. Которые и продают их на вес золота на рыбном рынке. Сами же, слишком худые, чтобы привлечь кого бы то ни было, покупателя себе не находят и возвращаются, взгромоздившись на верблюдов, к желтомазым негропутам. При деньгах, но подавленные.
Царица, матка желтомазых негропутов, ростом, когда стоит, с десятиэтажный дом. Но по жизни она все время лежит, выпрастывая меж раздвинутых ног и прямиком окуная в море с дюжину душ в секунду. Каковые не мешкая карабкаются на качающиеся поблизости плоскодонные десантные баржи, которые по мере наполнения отгоняют на разгрузку подальше от берега.
Бывает, что Царица желтомазых негропутов встает и принимается разгуливать взад и вперед по берегу. И замечает тогда разъезды барж, понимает, что ее одурачили, впадает в чреватый светопреставлением гнев. Желтомазые негропуты укрываются в лазах, понаделанных в песке на случай такой незадачи, и ждут, пока сменится обстановка. Но Царица безутешна; бросившись в воду, она размашистыми саженками устремляется в открытое море. На берег обрушивается вал штормового нагона, топит до единого желтомазых негропутов.
Пока она спит на морском берегу, желтомазые негропуты снимают с Царицы слепок. Речь о сюрпризе, который они приберегают на день ее именин. Царица, в сопровождении всего своего двора, облаченных в кожу сетчатого питона камергеров и фрейлин в бикини, примеряет изложницу. Вытягивается в полой части, что соответствует ее величественной заднице и на зависть ее облегает. Желтомазые же негропуты, налегая на тали, осторожно опускают необъятную крышку, которая должна, ни в чем не стесняя Царицу, прилечь к плоскости стыка. Добившись этого, они привинчивают крышку. Операция закончена. На протяжении трех дней желтомазые негропуты поют и пляшут вокруг своей Царицы, от которой поначалу доносятся крики сдержанного гнева. Потом впрягают в царский саркофаг слонов, и те тянут его к пусковой установке, каковая должна спустить его на воду. Минута тревоги. Саркофаг неспешно скользит по полозьям, величественно входит в волны, поднимая снопы пены, которая забрызгивает всех присутствующих, держится на плаву. Отлив немедля уносит его в открытое море.
Какое-то время желтомазые негропуты сопровождают его на своих суденышках, потом, довольные путешествием и переполняемые эмоциями, возвращаются на сушу и поскорее отправляются на боковую. Завтра рано вставать, нужно готовиться к празднику восшествия на престол новой Царицы.
Каждое утро женщины из свиты Царицы заходят к ней в комнату, чтобы ее подоить. Закрепляют на десяти царицыных грудях автоматические молокососы и следят, как в градуированных стеклянных сосудах поднимается красивая, густая, как сливки, жидкость, которую бесплатно распределяют по сиротским приютам. И тогда, облегчившись, Царица засыпает. И тогда хранительницы молока, изъяв тайком свою долю, изготовляют из него сыр, который через несколько дней отнесут послу чунчей. Их король до сыра сам не свой. Посол, чего доброго, в один прекрасный день станет королем чунчей. Его сын женится на дочери Царицы желтомазых негропутов. Женится на ней, это он-то, недоносок. При этой мысли посол вытирает все еще вибрирующий уд о свои чесучовые брюки и убирает его обратно в пройму, после чего, взяв головку сыра обеими руками, впивается в нее зубами.
Глава II
Желтомазые негропуты разводят человекообразных обезьян аркансасов, до которых так охочи белые женщины. И посылают им их по почте.
Аркансас, лишенный на протяжении двух недель воды, садится, садится и в конце концов умещается в наперсток.
Получив его, белые женщины тут же бросают обезьяна в ванну и ждут.
Восстановив свои нормальные размеры, обезьян аркансас только и думает, как бы выжать из ситуации побольше. Пиздит все, что попадается под руку, чтобы сожрать: расчески, мыло, сойдет все. И точно так же всех.
Муж терпит, что человекообразный аркансас спит с его женой, ведь для этого она его и заполучила, но вряд ли ему улыбается наблюдать, как обезьян любодействует с его дочуркой, которую после купания, шалопут, изображая из себя няньку, бесконечно вытирает вместо губки своими здоровенными волосатыми лапищами, черными снаружи, лиловатыми внутри. Ибо человекообразные аркансасы делают все, что взбредет им в голову — и в другие части тела.
В конце концов муж требует от жены, чтобы обезьяна без малейших отлагательств вернули отправителям. Человекообразного аркансаса лишают на две недели воды, вкладывают обратно в упаковку и отсылают желтомазым негропутам — наложенным платежом.
Желтомазые негропуты воспринимают все это хуже некуда и немедленно отправляют белой даме поносное письмо, составленное в таких выражениях:
Мы, желтомазые негропуты, послать тебе хороша пума в задницу, чтоб заткнула свою щель, чтоб жуировала росным ладаном. Хорош товар, как вставляет, чего уж. Ты же, бляха-муха, повздорить, что ли, норовишь с владыками-то. Бабуланда, с желтомазыми негропутами о трех с тридцатью зубах, что придут со дня на день отбрить сплеча до лобка твою голову и зажарить у тебя на пузе порося, лоне иссохшем как трут для щекотливого и доброго огня, прекрасного, разожженного взирающим на нас глазом, что полосует ночь возвышенными вспышками за подписью: Господь-во-гневе, Вселысый, Всепожирающий.
Белая женщина читает письмо, показывает его мужу, и дня три они подтрунивают над этим, надрывают себе животики и не только. Но месть желтомазых негропутов идет своим чередом. Неумолимо.
Желтомазые негропуты ловят тогда тигров и лишают их на протяжении двух недель воды. И тигр становится размером с котенка. Они усыпляют котенка гипнотическими пассами, ладят красивые пакеты, справляются по картотеке и рассылают пакеты трем тысячам белых женщин — оплатив доставку.
Белые женщины узнают пакеты желтомазых негропутов, как их не узнать по сухим банановым листьям, перевязанным волокнами рафии. И открывают их не без опаски, но все же открывают. «О! какой милый котеночек!» — и тот величественно просыпается, потягивается и мяучит. «Подожди, моя киска, я знаю, чего ты хочешь». Они захлопывают дверь квартиры, вызывают лифт, спешат к ближайшей молочнице.
Котенок слоняется без дела по комнате, замечает приоткрытую дверь; ловко изогнув лапу, толкает ее и оказывается в странном зале, где все блестит и переливается. Он прыгает на край наполненного водой резервуара. Как хочется пить! Он вытягивает шею и скользит по краю бассейна.
Женщина возвращается с молоком: «Киса, киска, где ты, моя хорошенькая?» И тут видит, как медленно движется, приоткрываясь, дверь в ванную. Медленно, очень медленно.
Здесь начинается история, очень мрачная история, мести желтомазых негропутов.
Глава III
Желтомазые негропуты предпринимают лихие наезды на неверных, заполонивших три четверти обитаемого мира чтобы добыть там матерей, которых в цепях отводят в свои края.
Тогда начинается большая рыбная ловля самцов мараскинов. Желтомазые негропуты нагружают матерей на свои бутры и выходят в открытое море. Там они сажают их в мешки из крупноячеистой сети, а те привязывают к концу длинных лесок — и отправляют за борт.
Задрав корму над водой и подставив паруса ветру, стремительно мчатся бутры, разматывая за собой лески. Море вокруг вскипает, повсюду на поверхности лопаются пузырьки воздуха: это самцы мараскины. Одна за другой лески натягиваются, начинают неистово дергаться. Но желтомазые негропуты упираются, тянут-потянут, вытаскивают мараскина на палубу. Ударами ножей вспарывают ему брюхо, и там, внутри, обнаруживается в своей сетке мать, полупереваренная, как раз во вкусе желтомазых негропутов, которые набрасываются на нее и подъедают все вплоть до последней косточки.
Желтомазые негропуты — прекрасные вышивальщики. Орлиный глаз и уйма терпения. Чтобы убить время на своих заштиленных бутрах, чего они только своим крючком не вытворяют. С льняной нитью, добытой в открытом море на языческих каравеллах. Например, мастерят крохотные трусики для Дня матери.
В означенный день все набрасываются на оставленных про запас матерей. Тот, кто сумеет завладеть «своей» матерью, наденет на нее «свои» трусики. Здоровенными волосатыми лапами, привнося в это рукоделие бесконечные изыски. И в результате — голоштанное дефиле перед Царицей, которая присуждает приз за элегантность: чем более трусики в облипку, тем выше ценится произведение. Лауреату забронирован путь к ней в постель. Вслед за этим процессия пересекает город, желтомазые негропуты, повязав на головы в виде тюрбанов красные косынки, вопят и пляшут, с хлыстом в руке, вокруг матерей, те выступают в ногу, по четверо в ряд, под глухой ритм ударов гонгов. Преодолевают крепостную стену, углубляются в пустыню, вплоть до великой расщелины Хотт-эль-Габри. Желтомазые негропуты подстегивают матерей, и те бегут в облаке ослепляющей пыли.
