Дмитрий Шахов - Исповедь задрота
В тот день я опоздал на работу, у меня была медкомиссия в военкомате. К этому времени я успел отлежаться на дневном стационаре в местной больнице, где у матери было немало знакомых — нужное заключение я получил легко, хотя и не бесплатно. Решение медкомиссии было единогласным — негоден по болезни. Оставалось только получить военный билет, но это уже мелочи, так что я подошел к офису в крайне хорошем настроении где-то в третьем часу дня.
Офис окружали люди в камуфляже, но это были не милиционеры. Подойдя чуть ближе, я смог рассмотреть эмблемы одного из немногих охранных агентств в городе. Я прошел мимо — в кафе, примыкающее к офисному зданию, и набрал номер нашего секретаря.
Лена! Что за люди возле офиса.
Ой, Евгений Валерьевич! Что тут творится! — Из насыщенной эмоциональными междометиями речи я с трудом понял, что с утра Эдуард не вышел на работу, а примерно в полдень приехал молодой человек, который предъявил документ о переоформлении общества на его имя. С тех пор ведется выемка документов и файлов из компьютеров. Всех впускают, никого не выпускают. Телефон Эдуарда не отвечает.
Мое состояние приблизилось к паническому. Я стал перебирать в памяти все, что мог оставить на рабочем компьютере. И вот она святая предусмотрительность — никогда целиком не доверяя Эдуарду, я хранил основную рабочую информацию на своем внешнем диске — работая с него. Так что мой компьютер был всегда девственно чист. Почтой я пользовался гмайловской (gmail.com — примечание авт.) — найти переписку тоже было нельзя. В конторе из моего было только личное дело и трудовая книжка.
Оставалось разобраться, куда пропал Эдуард. Первая мысль была — сбежал. Я позвонил его жене, толком я ее не знал, но телефон ее у меня был — как-то Эдуард напился и пришлось искать телефон его жены, чтобы узнать адрес, куда доставить тело. Элла, так звали супругу, в разговоре расплакалась — вчера Эдуард не вернулся домой. Я запаниковал еще больше. Перебрал в голове несколько вариантов и вызвонил старую подругу Эльвиру из поликлиники и напросился на вечер в гости. Мне надо было где-то пересидеть. На всякий случай.
Остаток дня я просидел, потягивая кофе, напротив своего дома, ожидая визга тормозов и ребят в черном камуфляже. Но ничего не происходило. Не было даже постоянно стоящих машин с пассажирами — я ждал хотя бы слежки. Совершенно обычный день. Только вот Эдуард пропал, и фирма захвачена рейдерами.
Вечер в гостях оказался нервным, только после нескольких стаканов коньяка мне удалось немного унять дрожь. Все это время Эльвира просто смотрела на меня, а потом ушла спать. Чуть позже я нашел в себе силы добраться до кровати и свернуться калачиком, не раздеваясь.
Утром моя медсестра растолкала меня.
Эй, лежебока! Я не ты, мне на работу надо. Вставай!
А можно я с тобой? — Вдруг неожиданно для себя напросился я.
Хм. Ну, смотри, у меня сегодня дежурка в больнице, я там на полставки. Не знаю, от кого ты прячешься, но я смогу пристроить тебя в ординаторской, посидишь там до конца рабочего дня.
Отлично, я не буду мешать.
Ха! Только попробуй! Один укол успокоительного и будешь лежать в отключке, — рассмеялась Эльвира.
Но посидеть в ординаторской мне не пришлось. Потому что я нашел Эдуарда. Когда мы проходили мимо приемного отделения, медбрат вез мимо носилки, человек на которых показался мне знакомым. Лицо его сильно заплыло, но все же оторвавшись от Эльвиры я подошел и онемел — передо мной был Эдуард: избитый, нога в лубках, но все же это был он.
Эля! Что с ним?
Ты его знаешь? — Эльвира подошла ко мне и знаком попросила медбрата не толкать носилки дальше.
Это мой директор.
Хороший же у тебя начальник. Дай, гляну историю, — обратилась к медбрату Эльвира. Тот безразлично передал ее девушке. — Тэкс, доставлен только что скорой. Документов при себе не было, записан как Эдуард Гольцов. Так?
Да, все верно.
Отлично, не придумали же врачи — значит, был в сознании, когда нашли. Открытый перелом ноги, смещение носовой перегородки, трещины на пяти ребрах, сломана пара пальцев. Записан на операцию, — Эльвира вернула историю медбрату, и тот покатил носилки дальше. — Будет лежать в первом отделении. Что у вас там случилось?
Да так, мелочи. Ты прости, мне надо его жене позвонить. Я потом с тобой свяжусь.
Как знаешь, мне пора.
Эльвира ушла, а я уже набирал номер супруги Эдуарда — она, узнав новости, сообщила, что уже едет, только детей на соседку оставит. Встретились мы в приемном, где путем недолгой перепалки с персоналом установили личность Эдуарда и получили доступ в его палату, вот только он был уже на операции.
В российских больницах не принято ждать в коридорах — вы или навещаете больного в определенные часы, или находитесь за пределами лечебного учреждения. Но деньги творят чудеса. Мы дождались конца операции, после которой врач сообщил, что пациент вполне здоров, но хромота, скорей всего, останется на всю жизнь.
Дело в милиции завели по факту заявления жены Эдуарда. Но оно ни к чему не привело. Когда Эдуард пришел в себя, он четко стал придерживаться версии, что его избили хулиганы, документы и деньги забрали они же. Таким образом, никто в органах увязывать дела о захвате фирмы и избиения не стал, да и не хотел. Жена плакала, упрашивала, но Эдуард продолжал настаивать на своем.
Фирма после перехода в другие руки просуществовала недолго — через месяц ее купил у нового хозяина бывший директор Эдуарда и сделал филиалом своей. Сделка прошла спокойно — никто даже не потерял рабочих мест. Но я и еще пара ребят уволились сами — нам претило работать с теми, кто действовал подобным образом. Женщины остались — их роль и при нас была незначительной, а кто командует — им было наплевать. В начале июня Эдуард вышел из больницы — на костылях. У его супруги был рабочий день, и она не смогла отпроситься, так как отгуляла все, что могла, пока была сиделкой при муже. Забирал Эдуарда я.
Всю поездку Эдуард молчал, а потом попросил остановиться у бара, где мы порой сидели за кружечкой-другой. Он скромно попросил у меня в долг и заказал себе сразу три поллитровых кружки. Выпив одну залпом, он допил вторую до половины, закусил кольцом из кальмара и начал свой рассказ.
Они перехватили меня почти у самого дома, затолкали в машину, сами сели слева и справа, чтобы не дергался — я чувствовал себя, будто попал в фильм из телевизора про бандитов девяностых годов. Но скоро я понял, что это не кино. Через примерно сорок минут уже в полной темноте мы приехали на старое кладбище. Один бугай вывел меня из машины под фары, второй достал лопату и кинул ее мне.
Копай, — при этих словах водитель вышел из автомобиля и подбоченясь, стал ковыряться в зубах.
Что копать? — Спросил я.
Могилу себе копай, придурок! — Отозвался бугай.
Не стоило тебе лезть не в свое дело, Эдик, — сказал водитель. А ты ведь знаешь, как я не люблю, когда меня так называют.
И что, убьете меня? — Ничего умнее я спросить не мог. И так было страшно до ужаса.
Ты копай. Там посмотрим.
Я продолжал стоять столбом. Не потому что не хотел копать. У меня словно жизнь перед глазами пронеслась. Я был в полном ступоре. И меня одолевал страх. Не за себя, за Эллу, за детей. Хотя вру. За себя тоже. Жить вдруг так захотелось!
Тут один из бугаев подошел и ударил. У меня словно весь воздух из легких вылетел. А он ударил еще несколько раз и снова приказал копать. И знаешь — я начал копать. Не знаю почему. Просто взял лопату и стал копать. Когда я углубился по колено, подъехала еще одна машина. Из нее вышел человек. Из-за света фар и заплывших век я толком не мог его разглядеть. Да и все равно голос его был мне незнаком.
Хватит копать, ведите его сюда, — когда меня подвели, я рассмотрел перед собой бумаги, разложенные на кожанной папке. — Подпиши тут и тут.
И я подписал. Не спрашивая, что это. Рука у меня дрожала — подпись вышла неровной. Человек захлопнул папку.
Где его паспорт? — Спросил он у водителя. Тот передал ему мой пиджак, откуда визитер извлек документы и сложил их в папку. — Закончите, мне позвоните.
Машина уехала, а меня начали избивать. Но больно уже не было. Я почти отключился после первых ударов. Тело словно онемело. Только один раз я вздрогнул, когда один из бугаев прыгнул мне на ногу, предварительно вытянув ее поперек моей могилы. Вздрогнул и отключился. Пришел в себя уже на трассе возле города. Передо мной были глаза. Наверно, это были глаза водителя — потому что я слышал его голос. Глаза были дикие, сумасшедшие.
Тебя избили хулиганы. Держись этой версии и будешь жить. Считай, что сегодня второй раз родился, — глаза исчезли, хлопнула дверь автомобиля и рев мотора сообщил мне, что я остался один. Однако, скоро мое тело выхватили из темноты фары другого автомобиля — лежал я прямо на проезжей части. Вокруг меня кто-то засуетился, потом приехала скорая — остальное ты знаешь. А когда я узнал, что фирму отжали, то вопросы, что я там подписал — снялись сами собой. Бороться с ними — а нафиг надо. Жизнь дороже. Так что прости, что я обманул твои ожидания. Не получился у меня бизнес.
