Филип Рот - Театр Шаббата
По меркам Мадамаска-Фолс, на похороны собралась целая толпа. Кроме здешних друзей и знакомых, бывших и нынешних служащих гостиницы, приехали десятки клиентов из Нью-Йорка, Провиденса, Портсмута и Бостона. Для них Дренка многие годы была гостеприимной, расторопной хозяйкой. Среди приезжих были мужчины, с которыми она спала. Шаббат предпочел наблюдать за всем издалека, стоя в задних рядах собравшейся толпы. Он сразу вычислял этих мужчин по осунувшимся, скорбным лицам, на которых отпечаталось чувство огромной потери. Который здесь Эдвард? А кто Томас? А Патрик? Вот этот высоченный детина, должно быть, Скотт. А неподалеку от того места, откуда наблюдал Шаббат, то есть тоже довольно далеко от гроба, стоял Баррет, молодой электрик из Блэкуэлла, заштатного городка к северу от Мадамаска-Фолс, где только и есть, что пять кабаков низкого пошиба да психбольница. Так вышло, что автомобиль Шаббата на кладбищенской стоянке оказался сразу за пикапом Баррета — на заднем откидном борте грузовика было написано: «„Баррет электрик компани“. Мы справим вашу нужду».
Баррет, который стягивал волосы в хвост и носил мексиканские усы, стоял рядом с беременной женой. Она держала сверток — крошечного орущего младенца. Дважды в неделю по утрам, когда миссис Баррет уезжала в долину на свою секретарскую работу в страховой компании, Дренка в объезд водохранилища добиралась до Блэкуэлла и принимала ванну с мужем миссис Баррет. В день похорон мистер Баррет выглядел, прямо скажем, неважно, возможно, потому, что костюм был ему тесноват, а может, он просто сильно замерз без пальто. Он переминался с ноги на ногу, как будто боялся чего-то, как будто по окончании церемонии его должны были линчевать. Баррет был последней добычей Дренки. Он был из тех, кто время от времени обслуживал гостиницу, что-то там ремонтировал. Последняя добыча. На год моложе ее сына. Говорил он редко, разве что когда они наконец вылезали из ванны и он, заикаясь от восхищения, признавался ей: «Ну ты ваще! Это что-то!» Кроме его возраста, его молодого тела, Дренку возбуждало еще и то, что он был «естественный человек». «Он не лишен своеобразной красоты, — говорила она Шаббату. — В нем есть нечто звериное, я это люблю. Как если бы я пользовалась услугами круглосуточной фирмы сексуальных услуг. Мускулы у него будь здоров, живот абсолютно плоский, а еще у него большой член, и он сильно потеет, просто весь исходит потом, а лицо у него краснеет, и он совсем как ты, он тоже вечно: я еще не хочу кончать, Дренка, я не хочу пока кончать. А потом: о боже, сейчас кончу, сейчас… А потом: о-о-о! О-о-о! да так громко. Когда он кончает, это просто обвал какой-то. И то, что он живет в рабочем районе, и что я приезжаю туда — все это меня тоже заводит. Маленькая квартирка, какие-то ужасные лошади на обоях. У них две комнаты и вкус ужасный. А соседи — персонал психбольницы. Ванна такая, знаешь, старого образца. Прихожу и сразу говорю: включи воду, я хочу принять ванну. Помню, как-то раз я пришла в полдень и была страшно голодная, мы уже разогрели пиццу. А я сразу разделась и побежала в ванную. Мы там очень возбудились, в ванне, ну, я его подергала немножко, в общем, ты понимаешь. Можно трахаться прямо в ванной, и мы трахались, но потом вода стала переливаться через край. Мне больше всего нравится, как он это делает, в какой позе. Он сидит очень прямо, а палка у него что надо, — мы так, сидя, это и делаем. Так стараемся, что потеем ужасно, физически очень сильно напрягаемся, не знаю, с кем еще такое было бы возможно. Я обожаю принимать ванну и намыливаться мылом — очень возбуждает. Сначала намыливаешь ему лицо, потом грудь и живот, потом добираешься до члена, и он становится такой большой и твердый, если не отвердел еще раньше. А потом он входит. Если это в душе — значит, стоя. Иногда он подхватывает меня под колени и поднимает. Так вот держит и трахает на весу. А если в ванне — тогда я сажусь на него. Или становлюсь на четвереньки, и он вставляет сзади. Мне нравится, когда мой глупый электрик трахает меня в ванне. Очень нравится».
Ей только не надо было сообщать Баррету плохие новости. «Зачем ты мне это рассказываешь? — сказал он ей. — Ты же обещала, что не будет никаких сложностей, и вот, пожалуйста. У меня маленький ребенок, беременная жена. У меня новый бизнес, которым нужно заниматься, и что мне сейчас уж точно без надобности, от тебя или от кого другого, так это рак!»
Дренка позвонила Шаббату и немедленно назначила ему встречу в Гроте. «Тебе не надо было ему говорить», — Шаббат сидел на камне и утешал ее, усадив к себе на колени. «Но мы же любовники, — жалобно всхлипывала она, — я хотела, чтобы он знал. Я же не думала, что он такое дерьмо». — «Ну, если бы ты посмотрела на все это глазами его беременной жены, может быть, ты бы лучше поняла его. Ты же знала, что он дурак. Тебе нравилось, что он дурак. Мой глупый электрик. Тебя и привлекало в нем животное начало. И что он живет в ужасном месте, и что он глупый — тебе все это нравилось…». — «Но ведь я же сказала ему: рак! Любой дурак понял бы…» — «Ш-ш-ш, ш-ш-ш, ну, наверно, не такой дурак, как Баррет…»
Шаббат заканчивал свое бдение на могиле — изливая семя на узкую полоску Матери-земли, принадлежавшую теперь Дренке, — когда на широкой, посыпанной белым гравием дорожке, по которой обычно с шоссе на кладбище въезжали катафалки, появилась машина с включенными фарами. Фары приближались, волнообразно качаясь, и наконец погасли. Мотор заглох. Пригнувшись, на ходу застегивая брюки, Шаббат пробрался к ближайшему клену. Встал на колени между широким стволом дерева и старой каменной стеной и постарался получше спрятать свою седую бороду. По очертаниям машины он из своего укрытия смог различить, что это лимузин. Из него вышел человек и направился прямо к могиле Дренки, — высокий, в громоздком пальто, на ногах что-то вроде сапог. Он освещал себе дорогу фонариком, — то включал его, то гасил. В туманном полумраке освещенного луной кладбища в этих своих сапогах он выглядел великаном. Видно, думал, что здесь очень холодно. Наверно, он… Да это же тот, с кредитными карточками! Это Скотт!
Рост шесть футов пять дюймов. Женщина ростом пять футов два дюйма улыбнулась ему в лифте в Бостоне и спросила, который час. Больше ничего не потребовалось. На заднем сиденье лимузина она садилась на его член, а водитель медленно объезжал окрестности, время от времени проезжая и мимо дома самого Льюиса. Скотт Льюис был один из тех мужчин, кто говорил Дренке, что другой такой женщины, как она, больше нет. Шаббат слышал, как он сказал это по телефону из своей машины.
«Ему очень нравится мое тело, — рассказывала Дренка Шаббату. — Он любит фотографировать меня, смотреть на меня, все время целовать. Он хорошо лижет, и он очень нежный». Нежность не помешала Льюису устроить так, что в их второе свидание в гостинице в Бостоне через десять минут после прихода Дренки в номер постучалась девушка по вызову. «Даже не спросил меня, — жаловалась Дренка Шаббату на следующее утро. — Он просто поставил меня перед фактом». — «Ну а ты?» — «Мне оставалось только соответствовать, Микки. Представь, она входит. Одета, как одеваются шлюхи высокого класса. Открывает свою сумку. Там у нее все, что нужно. Хотите костюм маленькой горничной? Предпочитаете индийский стиль? Потом достает фаллоимитаторы. Какой хотите: этот или тот? Ну вот, теперь можно начинать. Разве от этого возбудишься? Даже мне пришлось трудновато. Ну, тем не менее, как-то начали. Фишка в том, что мужчина, он как бы здесь наблюдатель. С интересом смотрит, как две женщины этим занимаются. Он велел ей оттянуться со мной по-всякому. Мне-то кажется, что все это — как-то механически, что ли. И бездушно. Но я решила, ладно, я готова на все. Так что я постаралась и в конце концов возбудилась. Зато потом отыгралась на Льюисе — мы с ним трахались, а эта просто маячила где-то на горизонте. А когда он кончил, я стала целовать ее киску, но она была совершенно сухая. Правда, потом эта девица стала потихоньку разогреваться, и я решила, что это у меня такая сверхзадача. Смогу ли я разогреть шлюху? Может быть, в какой-то степени мне это и удалось, если только она не притворялась. Знаешь, что она мне потом сказала? Мне! Уже одеваемся, а она говорит: „Вас очень трудно довести до оргазма!“ Она разозлилась. „Мужья часто просят меня об этом. — Она, выходит, решила, что мы муж и жена. — Но с вами пришлось особенно непросто“. Значит, у всех мужей и жен с этим одно и то же, Микки. Эта проститутка говорит, что все время этим занимается». — «Тебе трудно в это поверить?» — улыбнулся он. «Ты хочешь сказать, что все такие ненормальные, как мы?» — весело рассмеялась она. «Еще ненормальнее, — заверил ее Шаббат. — Гораздо ненормальнее».
Дренка называла эрекцию Льюиса «радуга-дуга», потому что «у него член довольно длинный и как бы кривой. И еще вбок загибается». По просьбе Шаббата она сделала набросок на листке бумаги — у него до сих пор где-то хранился рисунок, может быть, среди ее непристойных фотографий, на которые он смотреть не мог после ее смерти. Льюис был единственным из ее мужчин, не считая Шаббата, кому она позволяла в зад. Вот такой он был особенный. Когда Льюис попробовал трахнуть в зад проститутку, проститутка сказала: пардон, туда нельзя.
