Дуги Бримсон - Дни дерби. Игры, которые мы любим ненавидеть

Мой путь был долгим и извилистым, и привел он меня к церкви, находящейся не далее, чем в ста ярдах от моих дверей. Начав туда ходить, я вскорости стал постоянным посетителем воскресных служб. Наш викарий Питер — замечательный человек (впрочем, как и подобает викарию), он помог мне ощутить твердую землю под ногами, терпеливо отвечая на все те извечные вопросы, которые ему и до меня приходилось слышать тысячи раз. Большая часть его паствы — особы немолодые, и наверняка с каждым годом список тех, кому он отправляет рождественские открытки, сокращается. Так что, думаю, Питер был совсем не прочь привлечь в свои ряды людей помоложе.

На одной из служб я сидел среди паствы и, как обычно, не вслушивался особенно в проповедь. Все мои мысли были либо о состоявшейся накануне игре, либо о положении нашей команды в таблице, но тут я услышал, что Питер упомянул имя «святого» Грэма Тэйлора.[142] «Ого! Да он читает мои мысли», — подумал я и, встрепенувшись, весь обратился в слух, поскольку эти слова определенно были предназначены мне и только мне. Викарий рассказал о том, что когда-то «святой» Грэм жил в этом приходе и частенько посещал нашу церковь, черпая здесь божественное вдохновение то ли для определения состава, то ли для чего-то еще. Я просто ушам своим не мог поверить. Сюда, в эту божью обитель, захаживал сам Грэм Тэйлор! Как знать, может быть, он даже сиживал на той самой скамье, где сижу сейчас я.

И тут Питер, продолжая говорить об этом великом муже (я имею в виду Грэма), заговорил о некоторых «трудностях» в связи с ним. Представьте себе мой ужас: по истечении года общения я узнаю страшную правду о том, что Питер, оказывается, имеет сезонный абонемент на матчи… «Л*т*на» и вовсе не желает удачи моим «шершням». Это был единственный раз, когда я позволил себе вскрикнуть, находясь в стенах святого храма. Не знаю, что на меня нашло, по отчаянное «нет!» все-таки сорвалось с моих губ. Питер поднял глаза, и вся паства воззрилась на меня. Моя подружка дернула меня за рукав, словно говоря «заткнись!», но я наклонился к ней и, до сих пор не веря своим ушам, прошептал: «Викарий — за „говнюков“!» Удар в голень привел меня в чувство, но следующий час я все равно провел в прострации. Можно ли продолжать ходить в церковь на проповеди одного из «этих»? Что это — испытание, посланное мне Богом? Но я не готов к этому, ведь прошел только год!

По окончании службы паства отправилась пить кофе, а я решил поговорить по душам со священником. Конечно, каждый несет свой крест, но уже очень скоро я окончательно убедился в том, что на сердце викария лежит груз страстной привязанности к футбольной команде из Дерьмотауна. И тут меня поразила простая мысль. Мы не только несем свой крест, у каждого из нас есть предназначение. После долгих лет мучительных раздумий над тем, что я есть и зачем существую, мне вдруг открылось мое собственное предназначение. Я был послан викарию во спасение.

Правда, он по сей день упорствует в своем заблуждении, не желая слышать доводов разума. Мне сложно смириться с мыслью, что Господь Бог обрек его, человека, наделенного полнотой веры, на такие мучения. Питер не знает, что и ответить, а только смеется каким-то трескучим, сатанинским смехом, от которого пробегает мороз по коже. Правду говорят — неисповедимы пути Господни.

Но самые смешные истории рассказывают наши старые приятели — полицейские. По понятным причинам мы не можем напечатать ничего, что могло бы навлечь на них гнев начальства, равно как и обнародовать названия команд или указать на конкретный матч, ведь фанаты — люди мстительные.

Возможно, вы удивитесь, но некоторые полицейские (как и некоторые женщины) по-настоящему любят футбол. Нас в свое время это изрядно удивило. Вот только к другим болельщикам они относятся как к куску дерьма. Копы, дежурящие на футбольных матчах, обладают некоторыми исключительными правами, так что им можно даже слегка позавидовать. Они не только освобождены от входной платы и занимают лучшие места, бесплатно пьют чай и едят печенье — они обладают правом избить человека. Последнее особенно актуально в том случае, когда речь идет о фанатах ненавистной им команды, как рассказывает один из этих человеколюбцев.

Долгие годы я проработал, охраняя порядок на матчах на «Бернден Парк»,[143] где раньше базировался «Болтон». Много лет назад мы переехали из-под Лондона в эти края, так как жена хотела быть поближе к своей семье. Добиться перевода трудности не составляло. Сам я с крайнего юга, поэтому меня всегда направляли охранять гостевой сектор, ведь местная публика, услышав мой акцент, не оставила бы меня в покое, особенно в матчах против южан. А так моя служба была не столь уж затруднительна, да и приезжие фанаты в целом вели себя куда лучше, чем местные.

Прежде чем поступить на службу, я сам активно участвовал в футбольных делах, а в юности мы с отцом всегда приобретали сезонные абонементы на матчи местной команды. Я до сих пор терпеть не могу наших тогдашних соседей, и перспектива вволю поиздеваться над этой вонючей шайкой заставляла меня с нетерпением ждать матча с ними.

В Болтоне мы держали свободными сектора между местными молодчиками и приезжими фанатами. Во время матчей обе стороны обычно задирали друг друга выкриками, да и после игры местные частенько старались кого-нибудь выцепить. И вот как-то раз появляется первая порция приезжих фанатов. Работы пришлось ждать недолго. Как нам передали по рации, среди них был один заводила, горланистый тип, который мог легко затеять свару. Появившись на арене, гости ринулись к ограде и стали срывать глотки на хозяев. Неделю за неделей происходит одно и то же, но каждый раз кучка лихих парней думает, что они первые. Нашим обычным приемом было вклиниться в их гущу, рассеять толпу, никого особо не прищучивши — просто заставить их отойти от ограды. Этим мы, показывали, что настроены по-деловому, а заодно немного подбадривали местных болел.

Но спустя всего пару минут этот идиот опять навалился на ограду. Один из моих коллег, стоявший в пустом секторе, кликнул меня, а сам, схватив парня через решетку за кисть, стал выкручивать ему руку. Когда я подошел, парень орал так, что уши закладывало. Его дружки пытались объяснить, что он только-только появился и еще не понял, что там стоять нельзя, но меня это не интересовало. Малыш попал. Я зацепил его свободную руку в наручники, так что мой коллега мог отцепиться от второй. Когда я уже собирался заковать и ее, парень попытался отбиться, и в результате я случайно оторвал ему рукав куртки. Мы на долю секунды застыли, глядя друг на друга. А затем он назвал меня сукой, что едва ли могло мне понравиться, и я потащил его оттуда. Обозленный дальше некуда, парень стал кричать своим, чтобы те выяснили мой номер. Они же попытались выплеснуть свое бешенство на моих коллег-полицейских.

Я повел его вокруг поля в полицейскую комнату под центральной трибуной и передал дежурному сержанту, шепнув тому пару слов насчет порванной куртки. Сержант решил, что наилучшим выходом будет узнать имя этого парня, хорошенько его закошмарить, а затем просто-напросто вывести за пределы стадиона. Пока сержант выяснял имя и адрес провинившегося, тот все наклонялся вперед, пытаясь прочитать, что написано в дежурном журнале. Сержант спросил, что он делает, и тот ответил, что хочет узнать мой номер и подать на меня жалобу. Тогда сержант встал и, сграбастав его за воротник, сказал, что, если ему так неймется, его могут упечь в камеру до самого понедельника, а затем предъявят обвинение в агрессивном поведении, сопротивлении аресту, причинении ущерба и телесных повреждений. Парень тут же наделал в штаны, и они быстренько пришли к соглашению: сержант его отпустит, если тот обязуется держаться за милю от стадиона до конца дня. А затем я сопроводил его к выходу.

У нас вообще-то была дверь около главного входа, через которую мы обычно выдворяли таких отморозков, но меня посетила отличная мысль. Вместе с моим коллегой мы повели его туда, где на стадион заходило большинство местных болельщиков. Среди них попадаются по-настоящему злобные типы, так что приезжим фанатам лучше держаться отсюда подальше. Мы подвели его к одной из очередей и объявили, что этот сопляк-южанин возомнил себя крутым парнем. А затем отпустили. Обожаю, когда люди, которые только что обосрались, пытаются сохранить бравый вид. Я понятия не имею, что с ним потом стало (если вообще что-то стало), поскольку мы вернулись обратно на арену. Но честное слово, я бы сильно удивился, если б узнал, что ему удалось уйти, не получив хотя бы пары подзатыльников. Но уж я-то его больше не видел — это точно.

Тем, у кого есть форма, не обязательно даже присутствовать на матче, чтобы испортить кому-нибудь жизнь от лица закона.