Трумен Капоте - Музыка для хамелеонов
И я сказал себе: "Нет, так дальше не пойдет. Здесь наверняка есть какой-то замысел и вполне объяснимая причина". И вот я стал ходить в церковь. Делать-то по воскресеньям здесь все равно нечего. Гольфа, и того нет. И я стал молиться: Боже, не допусти, чтобы этот сукин сын вышел сухим из воды!"
На главной улице есть одно местечко под названием "О'кей кафе". Всем известно, что меня можно найти там почти каждое утро между восемью и девятью часами. Я завтракаю за боковым столиком, а затем болтаюсь в кафе еще некоторое время, читаю газеты или разговариваю с разными людьми — в основном с местными дельцами, которые заглядывают туда выпить чашку кофе. В ноябре, в День благодарения, я завтракал там как обычно. Я оказался почти в одиночестве, так как день был праздничный. Настроение у меня было премерзкое: Бюро решительно настаивало, чтобы я прекратил расследование и уехал из города. Видит Бог, я и сам был не прочь распрощаться с этим проклятым городишком! Мне страшно хотелось уехать. Но мысль о том, что я брошу дело и оставлю убийцу — сущее дьявольское отродье — плясать на всех этих могилах, вызывала у меня глубокое отвращение. Однажды, когда я думал об этом, меня даже стошнило. Честное слово!
И тут в кафе неожиданно зашла Аделаида Мейсон. Она направилась прямо к моему столику. Я встречал ее не раз, но мы никогда не общались. Она учительница, преподает в начальных классах. Живет здесь со своей овдовевшей сестрой Мэрили. Адди Мейсон сказала мне: "Мистер Пеппер, вы, наверное, не собираетесь провести весь День благодарения в "О'кей кафе"? Если у вас нет других планов, отчего бы вам не пообедать у нас дома с моей сестрой и со мной?" Адди женщина не из нервных, но, несмотря на приветливую улыбку, она казалась взволнованной. Я подумал тогда, что, быть может, она считает неудобным для незамужней женщины приглашать в дом малознакомого мужчину. Но прежде чем я успел ей ответить, она добавила: "Сказать по правде, мистер Пеппер, у меня к вам дело. Мне хотелось бы обсудить его с вами. И если вы придете, мы сможем это сделать во время обеда. Вас устроит — ровно в полдень?"
Никогда в жизни я не пробовал лучшей еды: вместо обычной индейки они подали диких голубей с салатом и отличное шампанское. За обедом Адди поддерживала живой, увлекательный разговор. Она вовсе не выглядела нервной, чего нельзя было сказать о ее сестре.
После обеда мы сидели в гостиной и пили кофе с бренди. Адди извинилась, вышла из комнаты, и, когда вернулась, в руках у нее был…
Т. К. Держу пари — гробик!
ДЖЕЙК. Она подала его мне и сказала: "Вот что я хотела бы обсудить с вами".
(Джейк выпустил изо рта с тонко очерченными губами кольцо дыма, за ним еще одно. Наступило молчание, нарушаемое лишь завыванием ветра, пытавшегося проникнуть в окно. Затем Джейк вздохнул.)
Ты проделал сегодня немалый путь. Может, пора и на покой?
Т. К. Ты что же, хочешь бросить меня здесь одного?
ДЖЕЙК (серьезно, но со своей загадочной лукавой усмешкой). Только до завтра. Думаю, что тебе надо услышать рассказ Адди из ее собственных уст. Пошли, я провожу тебя в твою комнату.
(Странно, но я свалился в постель как подкошенный. Я и в самом деле проделал большой путь, меня беспокоил гайморит и одолевала усталость. И все же через несколько минут я проснулся, а скорее — очутился в странном состоянии полусна-полубодрствования; в голове моей, как в подвешенном хрустальном ромбе, всё кружились по спирали одни и те же образы: голова человека среди листвы, окна машины, обрызганные ядом, змеиные глаза, сверкавшие во влажной духоте автомобиля, вырывающийся из-под земли огонь, обгоревшие кулаки, стучащие в дверь подвала, туго натянутая проволока, блестевшая в сумерках, голова среди листьев, огонь и снова огонь, бесконечно растекающийся, как река… река… река… И тут зазвонил телефон.)
МУЖСКОЙ ГОЛОС. Как ты там? Уж не собираешься ли проспать весь день?
Т. К. (в темной комнате со спущенными шторами, не понимая, где он находится и что с ним). Алло?
МУЖСКОЙ ГОЛОС. Это Джейк Пеппер. Помнишь такого подлюгу с подлыми голубыми глазами?
Т. К. А, Джейк! Сколько времени?
ДЖЕЙК. Начало двенадцатого. Адди Мейсон ждет нас у себя примерно через час. Отправляйся сейчас же под душ и одевайся потеплее. На улице идет снег.
(Шел густой снег. Его хлопья были настолько тяжелые, что не плыли по воздуху, а падали прямо на землю, покрывая ее пушистым слоем. Когда мы отъехали в машине Джейка от мотеля, он включил дворники. Главная улица, уныло-серая, запорошенная снегом, была пуста, и ее безжизненность оживляли лишь мерцавшие огни одиноких светофоров. Все вокруг было закрыто, даже "О'кей кафе". Нам невольно передалась тоскливая тишина снегопада — мы оба молчали. Но я чувствовал, что у Джейка прекрасное настроение, словно он ожидает чего-то очень приятного. Дышащее здоровьем лицо сияло, и от него исходил, пожалуй, слишком сильный аромат лосьона, употребляемого после бритья. Хотя волосы его были, как всегда, взлохмачены, одет он был тщательно, но совсем не так, как если бы собирался в церковь. Галстук красного цвета подходил бы к более парадному случаю. Не спешил ли он на свидание к любимой женщине? Такая мысль пришла мне в голову еще накануне вечером, когда я слышал, как он разговаривал с мисс Мейсон: его голос звучал по-особому, как-то очень интимно.
Но стоило мне увидеть Аделаиду Мейсон, и я выкинул эту мысль из головы. Как бы одинок ни был Джейк, как бы он ни скучал, женщина показалась мне слишком уж неинтересной. Таково, по крайней мере, было первое впечатление. Она выглядела немпого моложе своей сестры Мэрили Коннор, которой было лет под пятьдесят; лицо у Адди, несмотря на его приветливость и любезность, было по-мужски тяжелое, и она поступала мудро, не пользуясь косметикой, которая лишь сильнее подчеркивала бы его мужеподобность. Больше всего привлекала в ней чистота: казалось, ее коротко остриженные каштановые волосы, ногти и кожа — все промыто свежим весенним дождем. Обе сестры родились в этом городе, где прожило четыре поколения их семьи, и Аделаида после окончания местного колледжа работала учительницей в школе; невольно напрашивался вопрос: почему она — при ее уме, характере и образованности — не попыталась найти более широкого поля для применения своих способностей, а остановилась на обучении шестилетних школьников. "Знаете, — сказала она мне, — я вполне счастлива. Я занимаюсь тем, что доставляет мне большое удовольствие. Обучать первоклассников, быть с детьми с самого начала школы — очень интересно. Ведь в первых классах мне приходится преподавать все предметы. В том числе учить детей хорошим манерам, а это так важно. Лишь немногие из моих учеников усваивают их дома".
Нескладный старый дом, который достался сестрам в наследство от родителей, своим теплым уютом, мягкими тонами красок и своеобразием обстановки явно отражал вкусы младшей сестры, так как миссис Коннор, будучи вполне приятной дамой, отнюдь не обладала взыскательным взглядом и воображением Аделаиды Мейсон.
Гостиная, выдержанная преимущественно в голубых и белых тонах, была полна цветущих комнатных растений; в ней стояла огромная викторианская клетка для птиц, в которой обитало с полдюжины певчих канареек. В столовой преобладало сочетание желтых, белых и зеленых тонов, светлый сосновый пол был натерт до зеркального блеска, в большом камине пылали поленья. Кулинарные способности мисс Мейсон даже превзошли хвалебные отзывы Джейка. Она накормила нас поразительно вкусным тушеным мясом, приготовленным по-ирландски, и превосходным пирогом с изюмом и яблоками; к обеду было подано также красное и белое сухое вино и шампанское. Муж миссис Коннор оставил ей приличное состояние.
За обедом мое первоначальное мнение о младшей из хозяек начало меняться. Да, безусловно, она и Джейк понимали друг друга с полуслова. И это выдавало интимность их отношений. Наблюдая за Адди пристальнее и оценивая ее глазами Джейка, я начал понимать причину его явного к ней влечения. Конечно, лицо ее ничего особенного собой не представляло, но плотно обтянутая серым трикотажным платьем фигура была действительно недурна, а держалась она так, будто была поразительно хорошо сложена и могла соперничать с самой соблазнительной кинозвездой. Покачивание бедер, плавные движения пышного бюста, грудной голос и изящные жесты рук — все было удивительно привлекательно, удивительно женственно, но женственно в меру. Она влекла к себе своей манерой держаться так, будто была неотразима. При взгляде на эту женщину казалось, что за ее плечами множество необычайных любовных приключений, даже если на самом деле ничего подобного не было.
Когда обед закончился, Джейк посмотрел на Адди таким взглядом, словно тут же хотел увести ее в спальню: их чувства были столь же остры, как та стальная проволока, что отрезала голову Клему Андерсону. Однако Джейк просто достал сигару, а мисс Мейсон подошла, чтобы зажечь ее. Я рассмеялся.)
