Антонио Табукки - Утверждает Перейра
Доктор Кардосу сделал знак официантке. Сегодня мы будем есть рыбу, сказал доктор Кардосу, я бы советовал вам взять рыбу на решетке или отварную, но можно попросить, чтобы приготовили по-другому. Рыбу на решетке я уже ел в обед, начал оправдываться Перейра, а вареную не люблю, слишком уж напоминает больничную еду, а хотелось бы думать, что ты в гостинице, так что с большим удовольствием я взял бы камбалу alla mugnaia.[12] Отлично, сказал доктор Кардосу, значит, камбалу «от мельничихи» с тушеной морковью, и мне то же самое.
И затем он продолжил: раскаяние в пограничном смысле — что это значит? То, что вы изучали психологию, побуждает меня обсудить это с вами, сказал Перейра, наверное, лучше было бы поговорить об этом с отцом Антониу, со священником, но, может, он и не понял бы, ведь священники ждут от нас исповеди и признания вины за собой, а я не чувствую себя виноватым в чем-либо конкретном и тем не менее испытываю желание покаяться, ну прямо какая-то тоска по раскаянию. Думаю, что нужно разобраться в этом вопросе более глубоко, сказал доктор Кардосу, и если вы хотите сделать это с моей помощью, я в вашем распоряжении. Понимаете, сказал Перейра, это странное ощущение, оно находится где-то на периферии моего сознания, поэтому я и назвал его пограничным, все дело в том, что, с одной стороны, я вполне доволен той жизнью, которую прожил, я доволен тем, что учился в Коимбре, что женился на больной женщине, которая всю жизнь провела в санаториях, что я в течение стольких лет вел отдел происшествий в солидной газете и что теперь я согласился быть редактором отдела культуры в скромной вечерней газете, однако при всем при этом у меня такое чувство, вроде стремления раскаяться в прожитой жизни, не знаю, достаточно ли понятно я говорю.
Доктор Кардосу начал есть камбалу по-деревенски, и Перейра последовал его примеру. Для того чтобы разобраться, мне надо знать больше подробностей о вашей жизни за последние месяцы, сказал доктор Кардосу, может, там было какое-то событие? Событие в каком смысле? — спросил Перейра. Что вы хотите этим сказать? Событие — это термин психоанализа, сказал доктор Кардосу, не то чтобы я полностью полагался на Фрейда, ибо сам я сторонник синкретизма, но в том, что касается события, он, безусловно, прав: событие — это происшествие, которое оказывается в нашей жизни тем, что переворачивает прежние устои или выводит нас из состояния равновесия, в общем, событие — это факт, который случается в реальной жизни и оказывает влияние на жизнь психическую, поэтому вам следует подумать, было ли в вашей жизни событие подобного рода. Я познакомился с одним человеком, утверждает, что ответил ему, Перейра, собственно, даже с двумя — с молодым человеком и с девушкой. Расскажите поподробней, сказал доктор Кардосу. Хорошо, сказал Перейра, дело в том, что для страницы культуры мне нужны были некрологи, написанные заранее, об известных писателях, которые могут умереть со дня на день, а человек, с которым я познакомился, защитил диплом о смерти, правда частично его списав, но поначалу мне показалось, что он понимает, что такое смерть, так вот, я взял его в качестве практиканта, чтобы он сочинял для меня заблаговременные некрологи, и что-то подобное он для меня написал, я платил ему из своего кармана, потому что не хотел обременять лишними расходами газету, но все это оказалось совершенно непубликабельным, потому что мальчик думает только о политике и любой некролог пишет как политическую листовку, откровенно говоря, я-то считаю, что все эти идеи: там фашизм социализм, гражданская война в Испании и прочее в том же духе — вбила ему в голову его девушка, а я, как я вам уже говорил, заплатил ему. В этом нет ничего страшного, сказал доктор Кардосу, в конце концов вы рискуете только деньгами. Не в этом дело, утверждает, что согласился с ним, Перейра, а в том, что я засомневался: а вдруг эти ребята правы? В таком случае, должно быть, они правы, сказал примирительно доктор Кардосу, но судить их будет История, а не вы, доктор Перейра. Все так, сказал Перейра, однако, если правы они, то моя жизнь теряет всякий смысл: бессмысленно было учиться на филологическом факультете в Коимбре и считать, что литература — самая важная вещь в мире, бессмысленно быть редактором отдела культуры в какой-то вечерке, где ты не можешь высказать собственное мнение и вынужден печатать французские новеллы девятнадцатого века, бессмысленно все, и от этого хочется раскаяться во всем, словно ты уже другой человек, а не тот Перейра, который всю жизнь занимался журналистикой, как будто я должен от чего-то отречься.
Доктор Кардосу подозвал официантку и заказал две мачедонии без сахара и без мороженого. Хочу спросить вас одну вещь, сказал доктор Кардосу, вы слыхали про medicins-philosophes?[13] He думаю, сказал Перейра, нет, не знаю, кто они? Самые крупные из них — это Теодюль Рибо,[14] и Пьер Жане[15] сказал доктор Кардосу, по их трудам я и учился во Франции, это врачи-психологи, но в то же время они философы, они создали теорию, которую я нахожу очень интересной, теорию конфедерации душ. Расскажите мне об этой теории, сказал Перейра. Ну, хорошо, сказал доктор Кардосу; неверно думать, будто существует некая «единица» сама по себе, вне связи с неисчислимым множеством собственных «я», это иллюзия, притом весьма наивная, восходящая к христианскому представлению о единой душе, доктор Рибо и доктор Жане смотрят на личность как на объединенный союз различных душ, поскольку внутри нас имеются разные души, не так ли, некая конфедерация душ, которая ставится под контроль одного «я-гегемона». Доктор Кардосу сделал небольшую паузу и продолжал: То, что называется нормой, или нашей сущностью, или нормальным человеком, это всего лишь результат, а не предпосылка, и зависит он от контроля «я-гегемона», за которым закрепилась эта функция в конфедерации наших душ; в том случае, когда появляется другое «я», более сильное и более могущественное, это другое «я» ниспровергает «я-гегемона» и заступает на его место, беря на себя руководство когортой душ или лучше сказать конфедерацией, и это главенство удерживается до тех пор, пока не будет ниспровергнуто другим «я-гегемоном» или путем прямого нападения, или же путем длительного подтачивания. Возможно, заключил доктор Кардосу, что после длительного подтачивания в вас объявился новый «я-гегемон», который поднимает голову в конфедерации ваших душ, доктор Перейра, и вы ничего не сможете с ним поделать, а можете только следовать ему в дальнейшем.
Доктор Кардосу доел свою мачедонию и вытер рот салфеткой. Так что же мне остается делать? — спросил Перейра. Ровным счетом ничего, ответил доктор Кардосу, просто ждать, возможно, что «я-гегемон», который пребывает сейчас в вас, после длительного подтачивания, после стольких лет, что вы провели, занимаясь журналистикой и хроникой происшествий, считая литературу самой главной вещью в мире, возможно, что этот «я-гегемон» берет на себя управление конфедерацией ваших душ, так дайте ему выйти на поверхность, тем более что вы и не можете сделать ничего другого, вам это все равно не удастся, и вы только и будете делать, что конфликтовать с собой, так что, если хотите раскаяться в прожитой жизни, кайтесь себе на здоровье, хотите рассказать все священнику, расскажите, в общем, доктор Перейра, если вы начинаете думать, что те ребята правы и что до сих пор ваша жизнь была бесполезной, значит, так и считайте, может быть, с этого момента и впредь ваша жизнь перестанет вам казаться бесполезной, отдайтесь во власть вашего нового «я-гегемона» и не компенсируйте свои терзания едой и лимонадами с таким количеством сахара.
Перейра кончил есть мачедонию и снял салфетку, которую повязал вокруг шеи. Ваша теория очень интересна, сказал он, я обдумаю ее; с удовольствием выпил бы кофе, что вы на это скажете? Кофе вызывает бессонницу, сказал доктор Кардосу, предпочитаете не спать — дело ваше, ванны из водорослей у нас два раза в день, в девять утра и в пять вечера, хорошо бы не пропустить утреннюю ванну, мне кажется, что ванна из водорослей пойдет вам на пользу.
Спокойной ночи, тихо сказал Перейра. Он встал из-за стола и направился к выходу. Сделав несколько шагов, он обернулся. Доктор Кардосу улыбался ему. Я буду ровно в девять, утверждает, что сказал ему, Перейра.
17
Перейра утверждает, что в девять утра он спустился по лестнице, ведущей к морю, и вышел на больничный пляж. Песчаную бухточку окаймлял скалистый берег, и в нем были выдолблены два огромных каменных бассейна, которые наполнялись и переполнялись по прихоти океанских волн. Чаши этих бассейнов кишели водорослями, длинными, толстыми, блестящими, которые образовывали на поверхности воды плотную ряску, и какие-то люди бултыхались там. Рядом с бассейнами прилепились два деревянных домика, выкрашенных голубым, — раздевалки. Перейра увидел доктора Кардосу, который наблюдал за пациентами и давал указания, какие движения им делать. Перейра подошел к нему и поздоровался. Он был в хорошем настроении, утверждает он, и ему тоже захотелось погрузиться в один из этих бассейнов, при том что на пляже было довольно прохладно, да и температура воды, наверное, была не самой подходящей для купания. Он попросил доктора Кардосу раздобыть ему какой-нибудь купальный костюм, потому что свой он забыл взять, оправдывался он и спросил, не может ли тот подобрать ему костюм старого фасона, из тех, что закрывают полностью живот и частично грудь. Доктор Кардосу покачал головой. К сожалению, доктор Перейра, сказал он, вам придется преодолеть вашу стеснительность, благотворное действие водорослей сказывается, главным образом, в результате прямого контакта с эпидермисом, необходимо, чтобы они массировали вам живот и грудь, вам надо будет надеть короткий костюм, купальные трусы. Перейра смирился и зашел в раздевалку. Он повесил свои брюки и рубашку цвета хаки в шкафчик и вышел. Было довольно-таки прохладно, воздух еще не успел прогреться, зато бодрил. Перейра попробовал воду ногой, и вопреки его ожиданиям она оказалась не такой уж ледяной. Он осторожно вошел в воду, слегка содрогаясь от отвращения ко всем этим водорослям, которые обвивались вокруг его тела. Доктор Кардосу подошел к краю бассейна и начал его инструктировать. Двигайте руками, как будто вы делаете зарядку сказал он, тогда водоросли будут массировать вам живот и грудь. Перейра отчаянно выполнял все команды, пока не почувствовал, что задохся. Тогда он остановился, вода доходила ему до подбородка, и начал снова поднимать и опускать руки, но уже медленно и осторожно. Как спали сегодня? — спросил его доктор Кардосу. Хорошо, ответил Перейра, только читал допоздна, я взял с собой рассказы Альфонса Доде, вы любите Доде? Я плохо его знаю, признался доктор Кардосу. Думаю перевести одну вещь из «Рассказов по понедельникам» и попробовать напечатать ее в «Лисабоне», сказал Перейра. Расскажите, про что? — сказал доктор Кардосу. Ну, сказал Перейра, рассказ называется «La derniere classe»,[16] там говорится о школьном учителе в одной французской деревеньке в Эльзасе, его ученики — крестьянские дети, бедные ребята, которые должны целыми днями работать в поле и пропускают все уроки, учитель в отчаянии. Перейра сделал несколько шагов вперед, чтобы вода не попадала ему в рот. Наконец, продолжал он, наступает последний день занятий, Франко-прусская война закончена, и учитель ждет, потеряв всякую надежду, что хоть кто-нибудь из учеников появится в классе, и вдруг приходит все мужское население деревни, крестьяне, деревенские старики, они приходят отдать дань уважения учителю-французу накануне его отъезда, они знают, что завтра их земля будет оккупирована немцами, и тогда учитель пишет на доске: «Да здравствует Франция!» — и выходит со слезами на глазах, оставив сильно разволновавшийся класс. Перейра сбросил две длинные водоросли, повисшие у него на плечах, и спросил: Что вы на это скажете, доктор Кардосу? Замечательный рассказ, ответил доктор Кардосу, по не знаю, как расценят сегодня в Португалии надпись «Да здравствует Франция!», учитывая теперешние времена, как знать, может, вы освобождаете дорогу для нового «я-гегемона», доктор Перейра, мне кажется, в вас проглядывает новый «я-гегемон». Да что вы, доктор Кардосу, сказал Перейра, это же рассказ девятнадцатого века, рассказ о далеком прошлом. Да, сказал доктор Кардосу, но независимо от этого все равно против Германии, а Германию нельзя трогать в такой стране, как наша, вы обратили внимание, какое приветствие ввели теперь на официальных манифестациях, все вытягивают в приветствии руку, как нацисты. Посмотрим, сказал Перейра, ведь «Лисабон» — независимая газета. И затем спросил: Можно уже выходить? Еще десять минут, остановил его доктор Кардосу, раз уж вы здесь, то не торопитесь, время для этой процедуры еще не вышло, но простите, что значит независимая газета в Португалии? Газета, не связанная ни с каким политическим движением, ответил Перейра. Допустим, сказал доктор Кардосу, но главный редактор вашей газеты, дорогой мой доктор Перейра, — человек этого режима, он появляется на всех официальных мероприятиях, а как он вскидывает руку, такое впечатление, будто только что метнул копье. Это верно, сказал Перейра, но, по сути, человек он неплохой, а что касается страницы культуры, то тут он предоставил мне все права. Ему так удобнее, возразил доктор Кардосу, поскольку есть предварительная цензура, то каждый день, перед тем как выйти, гранки вашей газеты проходят через imprimatur[17] и если что-нибудь не так, то будьте спокойны, этого не напечатают, в лучшем случае оставят пробел на странице, мне уже приходилось видеть португальские газеты с большими белыми пятнами, и зло берет, и такая тоска.
