Борис Виан - Пена дней

— Все нормально, — сказал он громко, но голос его звучал как-то странно.

Он взял, сколько хотел, затем, после минутного раздумья, усталым жестом положил половину денег назад, в сейф, и захлопнул крышку. Ручки, приятно пощелкивая, завращались в обратную сторону. Он ударил пальцем по шкале, чтобы проверить, правильно ли она указывает оставшуюся сумму. Затем он встал и некоторое время стоял, как вкопанный. Только теперь он осознал, сколько трублон ему пришлось потратить, чтобы создать Хлое ту жизнь, которой она была достойна. При мысли о Хлое он невольно улыбнулся. Он отчетливо увидел, как она просыпается утром, с волосами, разметавшимися по подушке, когда одеяло так выгодно подчеркивает округлость ее форм. Он представил себе, как он срывает это самое одеяло и любуется ее янтарной кожей… «Сейчас не время думать о таких вещах», — строго сказал он сам себе.

Хлоя одевалась.

— Скажи Николя, чтобы он сделал бутерброды, нам пора выходить, — сказала она. — Мы договорились встретиться у Исиды.

Колен сквозь вырез поцеловал ее в плечо и побежал на кухню. Николя сделал мышке фиксирующую повязку и теперь мастерил ей крохотные бамбуковые костыли.

— Ну вот, — сказал он, — сегодня походишь так, а до завтра все заживет.

— Что с ней? — спросил Колен, поглаживая мышку по голове.

— Она пыталась отчистить плитку в коридоре, — ответил Николя, — и у нее получилось, только вот лапки себе поранила.

— Не волнуйся, плитка сама заблестит, — сказал Колен, обращаясь к мышке.

— Все-таки странно, — произнес Николя, — такое ощущение, что плитка не дышит.

— Ничего, — сказал Колен, — все восстановится. А раньше такого не было?

— Никогда, — ответил Николя.

Колен поглядел в окно.

— Может быть, просто пора менять плитку? — предположил он.

— Это очень дорого, — возразил Николя.

— Ты прав, — согласился Колен, — надо подождать.

— А зачем ты пришел? — спросил Николя.

— Сказать, чтобы ты ничего не готовил, — ответил Колен. — Сделай бутерброды и пойдем.

— Хорошо, я сейчас оденусь, — сказал Николя.

Он поставил мышку на пол, и она устремилась к двери, покачиваясь на своих крошечных костылях, так что по бокам торчали ее длинные черные усики.

Пока Колен и Хлоя путешествовали, улица сильно изменилась. Листья на деревьях выросли, дома приобрели зеленоватый оттенок и, казалось, вот-вот станут по-летнему кремовыми. Мостовая мягко пружинила под ногами. В воздухе пахло клубникой.

Было еще свежо, но за голубоватыми окнами уже угадывалось дыхание лета. Вдоль тротуаров распускались зеленые и синие цветы. Цветочный сок струился по тоненьким стебелькам со свистом, напоминавшим мокрый поцелуй двух улиток.

Впереди шел Николя. На нем был спортивный горчичного цвета костюм с начесом, под низ был надет свитер с высоким воротом. На груди красовался вышитый лосось по-шамборски, точно такой же, как на 607-й странице кулинарной книги Гуффе. Желтые кожаные башмаки на добротной каучуковой подошве практически не наносили ущерба травяному покрову земного шара, поскольку Николя старался шагать по специальным колеям, предусмотренным для проезда автомобилей.

Вслед за ним, взявшись за руки, шли Колен и Хлоя. Хлоя жадно вдыхала весенний воздух. На ней было скромное белое шерстяное платье и леопардовая, в бензоловых пятнах, накидка. Контуры этих пятен были размыты и причудливым образом наползали друг на друга. Ветер трепал ее пышные волосы, источавшие нежный аромат жасмина и гвоздики.

Колен шел, почти не глядя, ведомый ароматом Хлои, и при каждом вдохе его губы легонько подрагивали. Дома потихоньку расслаблялись и расплывались, поэтому Николя приходилось все время останавливаться и читать указатели.

— С чего мы начнем? — спросил Колен.

— Пойдем по магазинам, — ответила Хлоя. — Мне совершенно нечего надеть.

— Ты не будешь заходить в камилавку сестер Калотт?

— Нет, я хочу пойти по магазинам и купить готовые платья и все остальное.

— Николя, Исида, наверное, соскучилась по тебе, — предположил Колен.

— С чего бы это? — удивился Николя.

— Да нет, это я так…

Они свернули на улицу Сиднея Бечета и оказались перед домом Исиды. У входа гордо покачивалась консьержка в механическом кресле-качалке, мотор которого потрескивал в ритме польки, поскольку кресло было очень старое.

Исида радостно устремилась навстречу гостям. Шик и Ализа уже ждали. На Исиде было красное платье. Увидев Николя, она заулыбалась. Она поцеловала Хлою, а потом они все перецеловались.

— Ты хорошо выглядишь, — сказала Исида Хлое, — а то я боялась, что ты и впрямь разболелась.

— Мне уже лучше, — отвечала Хлоя, — Николя и Колен так заботливо за мной ухаживали.

— Как поживают ваши кузины? — поинтересовался Николя.

Исида густо покраснела.

— Они каждые два дня у меня про вас спрашивали, — ответила она.

— Милые девушки, — сказал Николя, глядя в сторону, — но до вас им далеко…

— Да, — рассеянно ответила Исида.

— Как вы съездили? — спросил Шик.

— Хорошо, — ответил Колен. — Правда, дорога сначала была ужасная, но потом все устроилось.

— Только вот снег… — задумчиво проговорила Хлоя, — а все остальное было просто замечательно.

Она прижала руку к груди.

— Куда мы пойдем? — спросила Ализа.

— Хотите, я вам вкратце перескажу последнюю лекцию Партра? — предложил Шик.

— Ты много его накупил за это время? — спросил Колен.

— Нет, — сказал Шик.

— А что у тебя с работой?

— Все нормально. Я нашел одного парня, который меня время от времени подменяет.

— Бесплатно? — спросил Колен.

— Почти, — ответил Шик. — Так куда мы идем, на каток?

— Нет, сначала по магазинам, — сказала Хлоя. — Но если мальчики хотят кататься…

— Отличная идея, — воскликнул Колен.

— Я пойду с девицами, — предложил Николя. — Мне, кстати, тоже нужно кое-что купить.

— Хорошо, — обрадовалась Исида. — Вы идите на каток, а мы к вам потом присоединимся.

Колен и Шик катались уже целый час, и народу на катке становилось все больше. Мелькали бесконечные девушки и бесконечные юноши, и все они постоянно падали, и за дело снова принимались чистильщики.

Дежурный дисковод опять поставил пластинку, до боли знакомую постоянным посетителям катка. Затем он перевернул ее, чем опять же полностью оправдал ожидания конькобежцев. Но музыка неожиданно остановилась, и изо всех динамиков, не считая одного, который по рассеянности продолжал передавать привычные аккорды, зазвучал глубокий бас, просивший господина Колена пройти на контроль, поскольку его вызывают к телефону.

— Кто бы это мог быть? — удивился Колен.

Он поспешил к бортику и запрыгнул на каучуковую дорожку. Шик устремился за ним. Колен миновал бар и очутился в кабине контролера, где стоял телефон. Дежурный дисковод грубой щеткой сметал с заезженных пластинок стружку, образовавшуюся в результате их чрезмерной эксплуатации.

— Алло! — сказал Колен в трубку.

Некоторое время он слушал невидимого собеседника, и Шик видел, как он бледнеет на глазах.

— Что-то серьезное? — спросил Шик.

Колен жестом попросил его замолчать.

— Я иду, — сказал он и повесил трубку.

Стенки кабины моментально захлопнулись, но они уже успели выскочить наружу. Колен бежал прямо на коньках. Его ноги то и дело разъезжались. В раздевалке он подозвал служащего.

— Откройте мне побыстрее кабинку. Номер 309.

— И мою тоже: 311, — закричал подоспевший Шик.

Служащий лениво поплелся за ними. Колен обернулся, увидел, что тот отстал метров на десять, и остановился. Когда служащий наконец приблизился, Колен размахнулся и с силой ударил его коньком по подбородку. Отрезанная голова подскочила вверх и застряла в вентиляционном отверстии холодильной установки. Колен склонился над телом и взял ключи, которые покойный все еще по инерции сжимал в руке. Затем он открыл одну из кабинок, запихнул туда труп, плюнул на него и устремился к триста девятой. Шик прикрыл за ним дверь.

— Что случилось? — спросил он, тяжело дыша.

Тем временем Колен уже успел снять коньки и обуться.

— Хлоя заболела, — сказал он.

— Серьезно?

— Не знаю, она упала в обморок.

И он побежал прочь.

— Куда ты? — крикнул ему Шик.

— Домой! — на бегу ответил Колен, и его шаги застучали по бетонной лестнице.

На другом конце катка рабочие холодильного отделения, задыхаясь, повыскакивали наружу. Доступ кислорода был прекращен, и они бессильно падали на дорожку.

Ошеломленный Шик так и застыл с коньком в руке, глядя вслед Колену.

Из-под двери кабинки 128 медленно заструился тоненький кровавый ручеек, и вскоре капли пенистой красной жидкости, тяжело дымясь, покатились по льду.