Фатерлянд - Мураками Рю
Татено сидел за чашкой чая в комнате, которую здесь называли «гостинкой». Когда Ивагаки поздоровался с ним, тот равнодушно кивнул и что-то невнятно промычал. Ивагаки огляделся — еще в комнате находился какой-то старик, который спал в кресле-качалке и выглядел, как восковая фигура. Ивагаки слышал много историй про этого человека, которого звали Исихара. Помимо прочего, ребята из «Клана скорости» говорили, что именно его парни взорвали отель «Морской ястреб» три года назад. Большинство из них тогда погибли, но, поскольку они не имели удостоверений личности, никто не смог опознать их. Ивагаки как-то спросил Татено об этом, но тот просто послал его в задницу.
С улицы донесся звук мотора, и через несколько секунд в «гостинке» появился человек с тяжелой картонной коробкой в руках. Парень поздоровался с Татено и поставил коробку у его ног. Это был Сато. Не обратив никакого внимания на Ивагаки, он повернулся к спящему старику и сказал:
— А я выпить принес!
При слове «выпить» старик дернулся в своем кресле и открыл глаза. Странно, но сразу после этого атмосфера в комнате изменилась. Сато вынимал из коробки бутылки разных форм и выстраивал их на полу. Исихара встал и нетвердой походкой направился на кухню, откуда вскоре вернулся, держа в руке стакан со льдом.
— Ну что, сначала по водочке бахнем? — сказал он.
Наполнив стакан прозрачной жидкостью, он сразу выпил половину и затем промычал: «Хорошо-о-о!»
Синохара, должно быть, услышал возглас Исихары и выехал на коляске из своей комнаты.
— Как ты? — спросил он Сато.
— Да нормально, — отозвался тот, присаживаясь на диван.
Сато теперь ездил на серебристом «порше» и владел сетью салонов красоты в Тендзине и Накасу. Про него говорили, что он настоящий гений своего дела. Сато превосходно расписывал ногти, причем под увеличительным стеклом можно было прочитать нанесенные им надписи.
Ноготь его большого пальца тоже был ярко расписан. Ивагаки прищурился и попросил посмотреть поближе. Сато недоверчиво посмотрел на него, но все-таки выставил свой большой палец и сказал:
— Ну, валяй.
Имена были написаны на кандзи и читались слева направо. Сверху шли две зеленые линии, которые при ближайшем рассмотрении превратились в список фамилий: «Ямада», «Мори», «Мацуяма», «Окубо», «Фукуда». Третья линия была красного цвета и чуть шире: «Орихара», «Кондо», «Миядзаки», «Сибата». Далее следовали имена, выписанные снова зеленым: «Андо», «Феликс», «Такеи», «Тоёхара». Потом — еще два имени: «Хино» и «Такегучи». Еще ниже были прорисованы две буквы кандзи, обозначавшие имя «Канесиро». И совсем крошечными буквами значилось: «Корё».
Но почему некоторые имена были длиннее других? А «Корё» — это что, та самая «повстанческая» армия из Северной Кореи?
Сато стал заметно нервничать, и Ивагаки понял, что лучше не задавать никаких вопросов. Татено объяснил ему, что не стоит спрашивать людей о том, чего они сами до конца не поняли. Старик пил свою водку, а остальные потягивали улун и «Покари Свит». Они не курили, не слушали музыку, не смотрели телевизор и не листали журналы. С точки зрения обычного человека, они просто сидели на диване. Но Татено рассказывал Ивагаки, что, по их мнению, означает «веселье». Нет, им не нужно было, что называется, «тусоваться». Речь шла о том, чтобы побыть в обществе людей, которые хоть что-то значат для тебя.
Все четверо сидели тихо. В их молчании не было ничего гнетущего, но Ивагаки почему-то почувствовал себя лишним и стал собираться. Он поклонился, но только Татено помахал ему рукой. Ивагаки отворил дверь, обернулся и спросил:
— А можно я завтра приду?
Старик взглянул на него из своего кресла и сказал:
— Приходи, когда захочешь.
Послесловие
Хотя официально роман был опубликован весной 2011 года, впервые он увидел свет шестью годами ранее, в мае 2005 года. В течение трех лет я собирал материал, после чего удалился в свой дом в горах Хаконэ, где работал еще полтора года. В процессе сбора материала я провел некоторое время в Сеуле, где взял около двадцати интервью у северокорейских беженцев. В столице Южной Кореи нашли приют множество бывших граждан КНДР, чья помощь оказалась для меня поистине бесценной.
По большей части я интересовался не тем, как этим людям удалось бежать из страны, а скорее условиями их жизни на родине. Общаясь с бывшими солдатами и офицерами Народной армии, я уделял пристальное внимание их рассказам о военной подготовке, о современном вооружении и экипировке. Почти у всех беженцев остались друзья и родственники в Северной Корее. Однако как только я попросил описать подробнее их родные города и деревни, некоторые из перебежчиков страшно перепугались, решив, вероятно, что я работаю на японскую разведку.
Не могу сказать, что эти интервью дались мне легко. Дело в том, что наши понятия об условиях жизни, гражданском обществе, политике и тому подобных явлениях сильно различались, и зачастую на поставленный вопрос ответом было изумленное молчание. Что же до меня самого, то я никак не мог понять систему взаимосвязей между партией, правительством и Народной армией. Чем дольше я занимался данным вопросом, тем все более запутанной становилась для меня северокорейская структура государственного управления. Я уже не понимал, кто же на самом деле в Северной Корее принимает управленческие решения и осуществляет власть.
Например, Корпус ПВО, защищающий Пхеньян, является элитой Народной армии. Мне рассказывали, что управление Корпусом, помимо командующего, осуществляет высокопоставленный правительственный чиновник — то есть воинским подразделением одновременно командуют и военный, и штатский. Я поинтересовался, имеет ли гражданский служащий воинское звание, но мой собеседник в конце концов признался, что не понимает, о чем я говорю. Единственное, что для меня сделалось более или менее явным, — армия, правительство и партия представляют собой единое целое, своеобразную пирамиду, на вершине которой стоял Ким Чен Ир, а с середины декабря 2011 года стоит Ким Чен Ын.
Ким Чен Ир не пользовался в Северной Корее такой любовью, как его отец Ким Ир Сен, умерший в 1994 году. Благодаря рассказам бывших соотечественников Ким Чен Ира у меня сложился портрет человека коварного и весьма хитрого. После изучения большого количества документов на японском языке и бесед с бывшими членами Политбюро мне стало ясно, что к 2004 году Ким Чен Ир укрепил основу режима, который в Северной Корее просуществует еще долго. Таковой основой стал принцип коллективного руководства страной. Во главе руководства Ким Чен Ир видел мужа своей младшей сестры Чан Сон Тхэка (о нем вскользь упоминается в Прологе 2). Кроме того, диктатор рассчитывал на поддержку режима со стороны Китайской Народной Республики.
В декабре 2011 году коварный диктатор скончался, преемником был назначен его сын Ким Чен Ын. Впрочем, это вовсе не означало смену политического курса КНДР, так как Ким Чен Ына поддержала коалиция, состоявшая из окружения его дяди Чан Сон Тхэка, при деятельном участии Китая.
Перевод на английский язык моей книги — плод совместных усилий Ральфа МакКарти, Джинни Тейпли Такемори, Чарльза Де Вольфа и их редактора Стивена Шоу. Мне, как автору, невероятно повезло работать с таким талантливым и преданным своему делу коллективом.
Ральф, Джинни, Чарльз и Стивен — спасибо вам!
notes
Примечания
1
Эвоки — раса маленьких мохнатых двуногих существ со спутника планеты Эндор из «Звездных войн». — Здесь и далее примечания переводчика и редактора.
2
Пригород Токио.
3
Обвиненный в попытке государственного переворота, Чан Сон Тхэк, зять основателя КНДР и ее первого руководителя Ки Ир Сена, в декабре 2013 года был приговорен к казни; в тот же день приговор был приведен в исполнение.
