Китлинский - Клан – моё государство 3.
– Мы уплатили Панфилову назначенную сумму.
– Это хорошо. За труд и риск надо платить.
– Вы не обманули нас, сказав, что мы проданы. Хозяин не преминул явиться, но быстро сник, узнав, что к такой продаже имеете отношение вы. Мы не стали с ним прощаться, хотим доиграть партию. Их контракт заканчивается в 1996 году. На реализацию наших российских алмазов. Потом, видимо, им придётся туго. Как вы думаете, они лопнут или выдержат?
– Спрос на эти камни падает. Он ведь зависит от ситуации на финансовых рынках. Обстановка на ближайшее время не самая хорошая для того, чтобы торговать этим товаром. Кризисы уменьшают количество их клиентов. Да и конкуренты не дремлют, работают в поте лица.
– Вы знаете, что наши скупают золото, камни, картины по всему миру?
– И это прекрасно! Такие вложения просто изымать. Приходишь, бьешь хозяина по башке бестолковой и всё. Вот с вкладами в банках много возни, а с таким капиталом приятно работать. Очень компактно.
– Ну, разве что в этом смысле!!?
– Да в любом, вес и объём – главное.
– Вот мы и решили с ними до 1996 года контакт поддерживать, а потом послать ко всем чертям.
– Правильно решили. Так я и предполагал, когда вкладывал ваши досье в сейф. Постарался уравновесить. Ведь у вас есть на них серьёзный компромат мирового масштаба.
– Есть, но обсуждать эти сведения я не хочу.
– Это ваш козырь и не претендую на него. Досье, что они взяли – липовые. Не удивляйтесь, если они станут вытаскивать на свет всякую ерунду. Однако, людей своих из Европы отводите. Обеспечьте прибытие туда новых людей по новым адресам.
– Уже приступили. Вы им весь наш архив толкнули?
– Нет. Процентов десять, и из них девяносто подлог.
– Мы сели на ваш крючок!?
– Когда я с Петром договаривался, то дал ему слово ничего до его смерти не предпринимать. Он умер сам.
– Мы в курсе. Тромб.
– Я предлагал ему операцию, но он отказался.
– На чём вы его поймали?
– Он был двойной.
– Как??!!! Как двойной?!! Вы шутите??!!
– Зверски двойной. О втором его хозяине я не говорил с ним, в противном случае он ушёл бы из жизни, так и не узнав, что у него тромб.
– И кто это?
– Тайный куратор. Это он помогал отмывать ваш капитал через подставных лиц и западные банки.
– Ничего не пойму!! Если в секции был капитал, то где же вы брали наш архив?
– А у Петра его не было. Как я его получил – вам не скажу. Такими секретами в мире делиться не принято. Я, кстати, вышел на Петра не через архив. Именно через капитал. Он же до ужаса интересный. Только через него можно было ухватить куратора за глотку.
– Вы его выявили?
– Это архисложная задача. Большая и долгая. Ваш архив я разыскал в три счёта, а куратора найти – годы уйдут. Скорее всего, там есть кто-то безымянный. И, видимо, не один человек. Группа.
– Вы у нас работали не стандартно. Какими-то рывками жуткими, бросками, метаниями. Зачем вы Сергеева под пистолет толкнули?
– Для меня эта страна родная!! Слово Родина, надеюсь, вы ещё способны осмыслить?
– Ну, зачем вы так?!!
– Да потому, что все пекутся о её благе и в то же время без зазрения совести тащат из неё.
– Так и вы это делали регулярно.
– Я тащу не для того, чтобы укрыть. Не от жадности так поступаю. Я вложить здесь не могу. Даже неофициально.
– Почему?
– Растащат всё до последнего колышка, а отстреливать головы своему народу – не хочу.
– Этот бич ещё никто не победил.
– Нет, я вкладываю. Выборочно.
– Вы по Сергееву не ответили.
– Помню я о нём. Оттягиваю время. Сможете ли вы понять?!
– Так сильно запутано?
– А вы знаете, кто он был?
– Он держал за яйца всех. Даже нас в какой-то степени.
– Вот я ему и предложил сделать в стране реформу.
– Сталинский вариант?!!
– Ну, а какой ещё можно порядок на уши и руки навесить властвующему сословию? Вон они разгулялись во всю ширь российскую, что творят не ведают, а к ответственности их не дозовёшься. Убивать, убивать, убивать. Только так. Страшно?
– Честно говоря, да!
– И он не согласился. Смерть выбрал сам. Он умный был мужик. Понимал, что после меня к нему придут другие с тем же предложением, всё счёл и застрелился.
– Сколько вы намечали убрать?
– Тридцать тысяч.
– А не покатилось бы дальше?
– Тридцать – это тридцать. Лучше тридцать тогда, чем полмиллиона теперь. Разницу чувствуете?
– Как вам ответить?! Тоже ведь человеки.
– Ваши предшественники так не считали.
– Не давите на мозоль. Вы конечно правы.
– Только Сергеев отказался от участия не по причине большой крови.
– А почему?
– Не смог он себя перебороть. Честь и совесть превыше всего. Он не хотел становиться в глазах своих соратников предателем.
– Ясно. Вы не боитесь, что всю Россию разворуют?
– Вот этого я боюсь меньше всего. У нас столько есть, что не утащить. Особенно под землёй и в мозгах. Это главный капитал. Всё остальное гавно. Заводы, что ныне делят, лязгая зубами – гавно, собственность в центре Москвы – гавно, "Газпром" – гавно, "Автоваз" – гавно. Всё в этой стране – гавно. Ибо нет ни одного рентабельного предприятия. Заводики можно поставить быстро, опыт имеется в мире огромный. Но ставить надо на гибкое производство, под конкурентоспособную продукцию. Пусть воруют. Потом они все в собственной крови утонут. Народ не умеет у нас прощать. Он всё припомнит по случаю.
– У вас отличные прогнозы. Что будет в стране, можете нам поведать?
– Изберут двухпалатный парламент. Он будет не лучше прежнего. Люди там останутся те же, что и были. В нижней появятся новые морды. Организуется несколько фракций, каждая от себя в довольстве, а законов умных принимать снова не будут. Кто станет присутствовать в верхней палате, сами знаете. Но теперь они уже не карманные. Конституция сырая и по ней у всех ветвей власти ноль полномочий. Так и поплывем, ни шатко – ни валко. Субъекты потащат одеяло к себе, центр проявит желание оставить у себя. К выборам в 1996 году всё будет совсем плохо. Популярность президента маленькая уже теперь, но, думаю, что на второй срок он пролезет. А вот кто будет за ним следующим – это вопрос. Из серьёзных претендентов пока на горизонте только один. Зюганов. То, что теряет Ельцин, подберёт он. Если президент во второй срок правления не проявит зрелости и не разгонит дармоедов из Кабинета Министров, тогда следующим президентом будет на все сто процентов Зюганов.
– Считаете, что промышленность не поднять?
– Под рыночную модель – нет. Это невозможно. Основ нет для нормального развития.
– Вы за рынок земли?
– Обязательно и в первую очередь. Ну, какая без земли приватизация?!! Пустой звук. Но и землю приватизировать без инвестиций нельзя.
– Это намёк на замкнутую систему!!
– На закрытую. Со своим, пусть на первых порах дико перекошенным, но ценообразованием. Кстати, в развитых рынок перекошен значительно не только по отдельным товарам, но и по целым отраслям. И именно ценообразованием. Хвалёное сельское хозяйство США – умелое использование цены и дотаций.
– Получается, что вы во всём вините Горбачёва. Так?
– И вас. Это вы его снабжали дерьмовой информацией. Вместо того, чтобы расстреливать гадов, он с вашей подачи попёрся на Запад за кредитами, а тут организовал съезд. Да в нашей стране вообще нельзя никаких съездов собирать. Тысячу лет вперёд забудьте. Только желание развалить страну, может толкнуть человека на такой шаг. Все съезды – гавно.
– А двадцатый?!
– Самое большое гавно и вонючее.
– А Хрущёвская оттепель? Шестидесятники?
– Арнольд Вениаминович! Мы с вами не на курсах в просветучилище, и я не лектор. Не надо путать свои морально-идеологические желания с желанием всех народов этой, переставшей существовать, страны. Разные это вещи. Ну, какое дело крестьянке до шестидесятников, если при Хрущёве её дети в колхозе получили паспорта и свободу ехать на все четыре стороны, что позволило большинству бежать с этой проклятой каторги!! Но до шестидесятников колхозникам и рабочим нет никакого дела. Это интеллигенты и прямые участники того движения раздули капельный процесс до мировых масштабов. Таланты в нашей стране от времени и условий не зависят. Я уважаю поэзию Роберта Рождественского, чтобы о нём не писали. Его включили в шестидесятники. Именно потому, что он талант и талант до сих пор не понятый, время не приспело. Его свои коллеги по перу подписали под шестидесятниками, чтобы возвеличить себя. Ну, кто такой Евтушенко? Кто есть Вознесенский? Ахмадулина? В упор не вижу. Мелочёвка. Никакого движения не было. Это они теперь хотят заставить страну верить в свою не существовавшую борьбу. Их потуги обернулись при Брежневе репрессиями. Элитарные интеллигенты поигрались, потом подмазались к власти, мозахисты-дрочисты, отсиделись на дачах в Переделкино, а крест понесли другие. Так закрой рот и молча сиди, не лезь на сцену, не бей себя в грудь. Не ты Христос, не ты распят.
