Джон Апдайк - Супружеские пары
— Нарушение! — запротестовал Солц.
— Ты толкнул новенького! — крикнул Константин, обращаясь к Хейнема. Где твоя совесть?
Они бранились, как визгливые подростки.
— Ладно, сосунки, тогда я вообще отказываюсь играть. — И с этими словами Хейнема поманил на площадку запасного. — Может, позвать Торна? Или сыграете втроем против четверых?
Ответа не прозвучало: игра уже возобновилась. Хейнема, надев на шею свитер, как хомут, занял место рядом с двумя болельщицами. Фокси не могла изучить его лицо: ей в глаза било солнце. От него исходил мужской запах главным образом, пота.
— Мне позвать Торна, или ты сама его позовешь? — обратился он к жене хрипло, но с уважительной интонацией.
— Звать его так поздно было бы невежливо, — ответила Анджела. — Он удивится, почему ты не сделал этого раньше.
Фокси ответ Анджелы показался испуганным.
— Торн на грубость не реагирует. Иначе он бы давно отсюда сбежал. Любому в городе известно, что воскресный обед он запивает пятью мартини. Раньше он бы все равно не появился.
— Тогда звони ты, — посоветовала мужу Анджела. — Кстати, поздоровайся с Фокси.
— Прошу прощения. Как поживаете, миссис Уитмен?
— Спасибо, мистер Хейнема, неплохо. — Она решила, что не будет его пугаться, и пока что это ей удавалось.
На солнце его голова горела огнем. Он оставался вертикальной тенью, источающей жар, но тон голоса изменился: видимо, он заметил в ней какую-то перемену.
— Очень мило, — произнес он и повторил: — Мило, что вы тоже приехали. Нам нужны зрители.
Выходило, что внезапный взрыв энергии, запрещенный прием против Кена, езда на спине у Галлехара — все это было разыграно для аудитории, то есть для нее.
— Вы все такие энергичные! — молвила Фокси, подчеркнув «все». — Это впечатляет.
— А вам хотелось бы сыграть? — спросил он у нее.
— Вряд ли, — ответила она, гадая, знает ли он о ее беременности. Вспомнив, как он заглядывал ей под юбку, она решила, что это не может составлять для него тайну. Такие вещи он обязательно выведывает.
— Раз так, придется вызвать Торна, — решил он и зашагал в дом.
Анджела, снова перейдя на легкий тон, сказала Фокси:
— Женщины действительно иногда соглашаются сыграть. Например, Джанет и Джорджина смотрятся на площадке очень неплохо. Во всяком случае, у меня ощущение, что они знают, что к чему.
— Единственное, во что я играла, — хоккей на траве.
— Правда? Кем же вы были на поле? Я играла центральной полузащитницей.
— Вы тоже хоккеистка? Я играла на правом крае.
— Отличная игра, — сказала Анджела. — Единственная жизненная ситуация, когда мне нравилось проявлять агрессивность. А мужчины — почти всегда агрессоры. — В ее тоне была такая убежденность и напор, что Фокси несколько раз кивнула в знак согласия.
Солнце скатывалось все ниже, закатное небо все сильнее розовело. Подставляя бледные лица последним лучам вечернего солнца, они с удовольствием обсуждали хоккей («Полузащитницей быть хорошо! — заявила Анджела. — Играешь и в защите, и в нападении, и никто ни в чем тебя не может обвинить»), спорт как таковой («Я люблю, когда Кен во что-то играет, призналась Фокси. — Когда проводишь все время со студентами, легко раньше времени состариться. В Кембридже я чувствовала себя ископаемым»), профессию Кена («Он перестал обсуждать со мной свою работу, — пожаловалась Фокси. Раньше он специализировался на морских звездах и тому подобных занятных вещах. Однажды летом мы ездили в Вудсхоулскую морскую лабораторию. А сейчас он перешел на хлорофилл. Все крупные открытия совершаются в последнее время в других областях: в генетике и так далее»), дом Пайта («Он его любит, сказала Анджела, — потому что здесь сплошь прямые углы, а мне нравился ваш дом. Там можно столько всего натворить… А как он парит над низиной! Но Пайт испугался комаров. Зато здесь нас мучают слепни с фермы. Пайт сухопутное существо. По-моему, море его пугает. Он любит коньки, а плавать нет. По его мнению, море неэкономно. Мне подавай все бесформенное, зато Пайт — любитель правильных форм»), а также детей, которые то и дело выбегали из зарослей — то с царапиной, то с жалобой, то с подарком.
— Большое спасибо, Франклин! Что это такое, по-твоему?
— Погадок, — объяснил мальчик. — От совы или ястреба. Мальчику было лет восемь-девять, он был смышленый, но неуклюжий и бледный. Его находка лежала на ладони у Анджелы — сухой шарик, в котором можно было разглядеть косточки.
— Любопытно, даже симпатично… — сказала Анджела. — Как мне с этим поступить?
— Подержите, пока меня не заберут домой. Главное, не отдавайте Руги! Она говорит, что это ее, потому что весь лес тоже ее. А я хочу собирать коллекцию. Я первый это увидел, а она только подобрала… — Объяснять пришлось так долго, что мальчик чуть не расплакался.
— Фрэнки, передай Рут, чтобы она подошла ко мне, — попросила Анджела. Мальчик кивнул и убежал.
— Это, наверное, Фрэнки Эпплби? Но самого Фрэнка здесь, кажется, нет.
— Его привез Гарольд. Фрэнки дружит с их сыном Джонатаном.
— Я думала, что сын Смитов на несколько лет старше.
— Так и есть, но у них, конечно, много общего. «Конечно»?
Из лесу вышли сразу трое детей, вернее, четверо, если считать Нэнси Хейнема, которая не отходила от птичьей купальни и загораживала лицо ладошкой, как будто пряталась от Фокси. Рут оказалась рослой, крепкой и круглолицей. Она тряслась от негодования.
— Мама, он говорит, что первый это увидел, а на самом деле вообще ничего не видел, пока я это не подобрала! Тогда он и говорит: «Мое, я первый увидел!»
Мальчик повыше, с виду умница, подхватил:
— Так и есть, миссис Хейнема. Франклин все пытается захапать!
Юный Эпплби с ходу разревелся.
— Неправда!.. — тянул он. Жалоба вышла бы более пространной, но мешали судорожные рыдания.
— Плакса! — фыркнул Смит-младший.
— Мама! — крикнула Руг и топнула ногой, чтобы привлечь к себе внимание — То же самое случилось прошлым летом: мы нашли птичье гнездо, а Фрэнки сказал, что оно его, для коллекции, и отнял у меня, а гнездо раз — и рассыпалось. Все из-за него! — Она так сильно передернула плечами, что прямые волосы взлетели в воздух.
— Смотрите, этот плакса опять разнюнился! — засмеялся Джонатан Смит. Вот соплей-то! Бедненький, маленький…
Фрэнки с воем набросился на насмешника и стал лупить его кулаками. Джонатан со смехом отпихнул его, вложив в свой жест бездну презрения. Анджела встала и разняла их. Фокси отдача должное тому, как гармонично в ней сочетается изящество и основательность. Видимо, она очень эффектно смотрелась в синих спортивных шароварах посреди хоккейного поля невозмутимая, непробиваемая. Было заметно, что она не молодеет: торс тяжеловат, ноги тонковаты. Но в грациозности ей пока нельзя было отказать.
— Послушай, Джонатан, — заговорила Анджела, держа обоих мальчишек за руки, — Фрэнки хочет собирать коллекцию. У тебя такое же намерение?
— Плевать я хотел на какую-то птичью отрыжку! Просто он обокрал Рути.
— Рути здесь живет и может найти в лесу много таких диковин. Между прочим, вы все могли бы ей помочь. Тут в лесу каждую ночь ухает сова. Если вы отыщете дерево, на котором она сидит, то найдете еще уйму такого же добра. Ты тоже помоги ребятам, Нэнси.
Девочка успела подойти ближе.
— Мышка умерла, — сообщила она, не вынимая пальца изо рта.
— Конечно! — подхватила Рут, прыгая на месте и потряхивая волосами. Если ты не будешь глядеть в оба, тебя тоже сожрет огромная сова. Получится здоровенный погадок, из которого будет торчать твои большой палец с глазами.
— Рут! — прикрикнула Анджела, но было поздно: старшая дочь уже кинулась бежать, ретиво перебирая длинными ногами. Мальчишки устремились за ней следом, как гончие за муляжом кролика. Нэнси уселась к матери на колени, чтобы меланхолично принять ее ласку.
— Видите, что вас ждет? — сказана Анджела Фокси.
Значит, ее беременность ни для кого не тайна… Оказалось, что это ее не смущает.
— Хотелось бы побыстрее. Пока что я чувствую себя то больной, то ненужной.
— Ничего, зато потом вы будете на седьмом небе, — успокоила ее Анджела. — Вы обретете гармонию с миром. У вас будет крохотное существо, полностью от вас зависящее, с насущными надобностями, которые вы способны удовлетворить! У вас будет все, что ему необходимо. Обожаю материнство! Правда, потом детей приходится растить…
Девочка, устроившаяся у матери на коленях, широко раскрыла глаза и навострила уши, не выпуская палец изо рта и влажно чмокая.
— Вы — прирожденный воспитатель, — похвалила Фокси Анджелу.
— Мне нравится поучать, — призналась Анджела. — Это проще, чем самой учиться.
Раздался шум разбрасываемого гравия. Желтый автомобиль с откинутым верхом остановился в ярде от их скамейки. За рулем сидел Торн: его розовый череп торчал из стальной раковины, как мясо из панциря моллюска. На заднем сиденье торчали две головы: нездоровый с виду мальчик, похожий лицом на отца, и девочка помладше, лет шести, с зелеными глазами немного навыкате.
