Эрик-Эмманюэль Шмитт - Попугаи с площади Ареццо
По опыту Мег знала о необходимости фазы разговора, когда для движения вперед французам необходим изрядный глоток пессимизма.
— Ну хорошо, итак, эту скульптуру Луизы Буржуа вы мне уступите за?..
— Четыреста тысяч.
— Вы можете сбросить?
— Я уже сбросил. Час назад я предложил вам четыреста пятьдесят.
— Давайте попробуем поторговаться.
— Мне это ни к чему. Завтра ко мне придет голландец, китаец или русский, и они торговаться не станут. Не забывайте, что речь идет о Луизе Буржуа, непревзойденной французской художнице.
Мужчина шумно вздохнул, получив от жены тычок локтем в бок. В три секунды все было решено.
— Луиза Буржуа француженка, и она останется во Франции!
Вим и Мег переглянулись: сделка состоялась. Вим был прав, оживляя национальную гордость: если французы и говорят о Франции дурно, они сохраняют самосознание принадлежности к великой нации; стоит при них упомянуть «голландца, китайца или русского», они уже начеку, ждут нашествия варваров и готовы спасать мировую цивилизацию, возвращая свое добро домой, во Францию.
— Я поздравляю вас, — воскликнул Вим, — с великолепным приобретением! Я очень счастлив, что произведение, фундаментальное в карьере этого скульптора, отбывает к вам, в Париж, где родилась и училась Луиза Буржуа. Поистине, возвращение к истокам.
Французы одобрительно улыбались. Даже совершая частную покупку, они были озабочены законностью владения, которую ни один иностранец не получил бы.
Вим с чувством пожал им руки:
— Прекрасно! Пройдемте в мой кабинет для согласования деталей. Мег, загляните на нижний этаж, а потом в мезонин.
Мег прекрасно поняла, что от нее требуется. Она застала чету Ванденборен, застывшую у входа в лофт, и извинилась за Вима ритуальной фразой:
— Вим задержался и просит прощения, что вынужден был оставить вас наедине с его любимцами. Прошу вас, ходите и смотрите в свое удовольствие, он вырвется к вам, как только сможет.
Она прошла с ними метра три, ободрила их несколькими лаконичными замечаниями и оставила наслаждаться прекрасным, направившись в мезонин.
«Мезонином» здесь называли наиболее приватный уголок здания. Если Вим и пытался создать представление, что весь огромный лофт составляет его жилище, на самом деле это был выставочный зал, а Вим занимал только третий этаж. Диваны, бар и кухня были оформлены весьма броско, жилая часть оставалась скромной.
Мег постучала в дверь спальни.
Через полминуты высокая девица с длинными светлыми волосами, в трусах и футболке, открыла ей дверь:
— Ой… здравствуйте, Мег.
Она откинула прядь, тотчас снова упавшую ей на глаза.
— Здравствуйте, Оксана. Вим послал меня узнать, не нужно ли вам чего-нибудь.
— Чего-нибудь?.. Ох, даже не знаю…
Она снова бросилась воевать со слепившей ее прядью. Мег подумала, что мозги Оксаны пребывают в том же состоянии, что и волосы: в беспорядке.
— Ну, может, вы хотите позавтракать?
— Ох… нет… все в порядке… я съела киви.
Мег раздраженно спросила себя, как девица ростом метр восемьдесят могла удовольствоваться на завтрак одним киви, тогда как она, будучи на двадцать сантиметров ниже ростом, не могла обойтись без нескольких бутербродов с маслом и вареньем.
Хотите, я закажу вам такси?
— Такси?
— Да, для вашей встречи.
Оксана растерялась и забегала вприпрыжку по комнате, налетая на мебель: волосы неизменно мешали ей ориентироваться в пространстве.
— Моя записная книжка! Где моя записная книжка?!
Мег удрученно наблюдала, как та ощупывает кровать, кресло и диван, удерживая волосы одной рукой. Видя ее отчаяние, Мег предположила:
— Возможно, в чемодане?
Найдя эту идею сногсшибательной, Оксана бросилась к чемодану, перерыла его и победно прищелкнула пальцами:
— Вот! Сегодня… фотосессия в шестьдесят шестой студии. — Откидывая прядь, она восхищенно посмотрела на Мег. — Какая у вас память, Мег! Я потрясена.
Мег едва удержалась от слов: «Я от вас же и слышала об этой встрече раза три или четыре».
Оксана раздражала Мег в высшей степени, но Мег старательно скрывала свои эмоции, поскольку Оксана представляла для нее великую тайну. Тайну соблазнения…
Мег считала Оксану существом совершенно иной породы, чем она, Мег. Как можно обладать бесконечно длинным телом и не иметь ни капли жира? Как ноги могут быть такими длинными, а таз таким узким? Как можно переваривать пищу с таким впалым животом? Как в нем могут уместиться несколько метров кишок? Мег считала, что Оксана похожа не на женщину, а на манекен — чем она, по сути, и была. Манекенщица — это же гибридная раса, нечто среднее между ребенком и жирафом. Тем временем Мег, прислонясь к дверному косяку, изучала пространство обитания нового зоологического вида, эту клетку, в которой шевелюра на паучьих лапках, осаждаемая падающими прядями, в отчаянии металась от сумки к чемодану.
Если первая тайна состояла собственно в немыслимом физическом образе, то вторая касалась притягательности этого образа: мужчины были от Оксаны без ума. Для Мег оставалось загадкой, как мог Вим — интеллектуал, умница, хитрец и краснобай — поселить у себя в спальне долговязое животное, Оксану. Ведь Оксана не была ни глупой, ни умной, ни доброй, ни злой, ни пылкой, ни равнодушной, ни расчетливой, ни беззаботной, нет, об Оксане нельзя было сказать ничего. То есть ничего вообще. В лучшем случае — теплая водичка. Как Виму было с ней не скучно? Как он, прекрасный говорун, любитель интеллектуальных поединков, мог терпеть эту переводную картинку, женщину для глухонемых?
— Вот ужас… не успеваю принять душ… ну ладно, надеваю платье и иду как есть, — вздохнула Оксана, утомившись от суеты.
Тут была и третья тайна: Оксана, никогда не успевавшая принять душ, казалась чистой, и пахло от нее вполне сносно. Мег начинала подозревать, что это был обманный маневр: кто поручится, может, Оксана вставала ни свет ни заря, мылась, ухаживала за кожей, а затем напяливала вчерашнюю футболку и ныряла в постель?
— Я закажу вам такси, — заключила Мег. — Оно придет через десять минут, хорошо?
Не ожидая ответа — ожидание могло затянуться на минуту-полторы, — Мег заказала машину и вернулась в лофт, где Вим увлеченно рассказывал Ванденборенам о своих полотнах.
Мег отошла в угол, уверенная, что на нее никто не обратит внимания, и наблюдала за Вимом. Почему, собственно, некоторые ее приятельницы находили его страшилой? Одна называла его Рике с хохолком… Конечно, он не похож на прекрасного принца — коротконогий, широкобедрый и узкоплечий, — но он легок, быстр и точен, весь как на шарнирах, с хорошей осанкой, и жестикулирует так пленительно, когда увлечен разговором. А во всех чертах какая-то округлость: и в форме глаз, и носа, и рта, и подбородка, уж не говоря о щеках; круглая голова топорщится смешным младенческим хохолком. Да, Вим похож на героя мультфильма. А мультики Мег всегда любила.
Он издали подал ей знак, чтобы она просмотрела почту. Она кинулась выполнять его поручение. Какой блестящий человек!
Увлеченно развивая перед Ванденборенами идею о тайной нежности художника Бэкона, он умудрился заметить ее и дать ей поручение.
Она рассортировала почту, отобрала счета, вложила профессиональные предложения в специальную папку и выбросила рекламу в корзину. Ее внимание было привлечено письмом:
«Просто знай, что я тебя люблю. Подпись: ты угадаешь кто».
Ей это письмо не понравилось. Кто его написал Виму? Во всяком случае, не Оксана, у нее с французским проблемы. Так кто же?
Мег восхитилась отвагой интриганки: та, несомненно, умела опережать события.
В лофт ввалилась Оксана на каблуках, удлинявших ее на пятнадцать сантиметров. «Эта девица могла бы подрабатывать фонарщицей». Оксана подковыляла к Виму, который приголубил ее, возложив руку на место, где должны быть бедра, и представил Ванденборенам.
Наблюдая со стороны за этой сценой, Мег вдруг поняла своего патрона: Оксана была для него статусным элементом. И не важно, что мадам Ванденборен смотрит на нее с легким презрением, а месье стушевался, чтобы не беспокоить супругу, — оба они воспринимали Оксану как знак процветания фирмы.
Позвонили, что такси подано.
Мег разрушила квартет, сообщив Оксане, что той пора сматываться. Оксана откинула прядь и побежала к выходу.
— Мег, три маленьких кофе.
Купля-продажа затягивается…
Мег добыла из кофемашины три ароматных эспрессо.
Оставив Ванденборенов перед работой Баския, которая очень им понравилась, Вим подошел к Мег:
— Что нового в почте?
Она коротко резюмировала, он принял ее отчет к сведению. Потом протянула ему анонимное письмо:
