Мартен Паж - Как я стал идиотом
Безмятежно счастливому Антуану казалось, будто весь он наполнен мягкими, невесомыми гусиными перышками и они кружатся в его жилах, проникают во внутренние органы. Его сердце и мозг были забиты нежным разноцветным суфле. Во вторник, первого августа, он получил письмо из банка, где сообщалось, что у него кончился кредит. Тут он впервые с начала лечения почувствовал беспокойство. В своей чрезмерной беспечности он не озаботился найти источник доходов и сладострастно покупал вещи, которые еще несколько недель назад счел бы ненужными и бессмысленно дорогими. Необходимо было достать денег: жизнь — хищник, питающийся чеками и кредитными картами.
Со своими свидетельствами о степени лиценциата по биологии, магистра в области арамейского языка, а также истории кино с узкой специализацией по Сэму Пекинпа и Фрэнку Каире и прочими полудипломами он не мог рассчитывать найти работу по специальности. Шок от столкновения с реальностью свел на нет действие бодрозака, и Антуан в мучительно здравом уме отправился в районное бюро по трудоустройству. Простояв три часа вместе с другими безработными в помещении с кондиционером, распространявшим феромоны[12] стресса, он услышал, как некто в одной из кабинок выкрикнул его фамилию, исковеркав ее без малейшего смущения. Антуан сел напротив одетого в офисный костюм чиновника, который отрешенно печатал что-то на компьютере. Прошло минут пять, прежде чем он заметил Антуана. Наконец он соизволил с ним заговорить. Антуан продемонстрировал свои экстравагантные дипломы.
— Забудьте, — сказал чиновник. — Вы сумасшедший, да? Зачем вы изучали эти… эти штуки…
— Мне было интересно. А еще я почти закончил дипломную работу по…
— Это профессиональное самоубийство, вы выучились на безработного!
— Ладно, — сказал Антуан вставая, — до свидания и спасибо за помощь и поддержку.
— Подождите, не сдавайтесь так быстро. У вас есть водительские права?
— Нет.
— Нет прав? Фантастика!
— Знаете, исследования показали, — язвительно объяснил Антуан, — что запасы нефти на планете кончатся через сорок лет. Я решил не выбрасывать деньги на ветер.
— Советую не привередничать! Вы кандидат не первого разбора. Но подождите, подождите.
Чиновник, не отрываясь ни на миг от экрана, стал предлагать Антуану разнообразные курсы переподготовки, где обучали вещам глубоко неинтересным и за которые платили гроши. Антуан вдруг понял, что находится в положении нищего, просящего милостыню, у него нет выбора, он должен брать то, что бросят в шапку: медяки, билеты на метро, талоны на обед, пуговицы от брюк, изжеванную жвачку… Чиновник усердствовал, стараясь подобрать ему хоть что-то, иначе говоря, какую-нибудь дрянь, и унижал его с казенным доброжелательством. Антуан встал и ушел, но тот даже не заметил.
Тут Антуан вспомнил о своем суперуспешном лицейском приятеле по имени Рафаэль. Порывшись в коробке, где валялись вперемешку все его записи, он нашел номер телефона. Разумеется, Рафаэль уже не жил с родителями. Однако эти милейшие люди — а может, маразматики, Антуан не разобрался — дали ему новый телефон сына.
Антуан надеялся, что Рафй — таково было его нелепое прозвище — не забыл за эти годы о нем и о той роли, которую он сыграл в выборе его, Рафи, профессии.
Абсолютно уверенный в себе, Рафи легко общался с кем угодно, он держался непосредственно и открыто, не сомневаясь в любви окружающих. Его обтекаемый ум не имел печального счастья цепляться за шероховатости реальности и получать ссадины, он легко скользил в мировом пространстве. Рафи считал Антуана прикольный, любил его остроты — главным образом потому, что не улавливал в них ехидства, — и вообще, его занимал этот странноватый парень, который не смотрел на него снизу вверх. Антуан был для Рафи загадкой, непостижимым, экзотическим существом. Что же до Антуана, то сидеть в столовке напротив Рафи означало для него приятную возможность расслабиться, ибо необязательно слушать собеседника, когда заранее знаешь, что он ничего интересного не скажет. Рафи принадлежал к породе трогательных эгоцентриков, которые без стеснения вещают от первого лица: он рассказывал всегда о себе любимом, о других применительно к себе, о том, кто что о нем говорит, думает и т. д.
В тот раз Рафи сидел и мял кусок хлеба, ломал, крошил — знак несвойственной ему нервозности. Он наклонился к Антуану и зашептал ему на ухо, словно они были американскими шпионами в столовой КГБ:
— Слушай, у меня проблема. Может, поможешь?
— Готов развернуть широкомасштабную операцию гуманитарной помощи, — немедленно откликнулся Антуан, сомневавшийся в глубине души, что эти семьдесят килограммов совершенства могут иметь в жизни серьезные проблемы.
— Проблема экзистенциальная, ты в таких делах разбираешься.
— Конечно. Черный пояс по онтологии.
— Ну так вот, мне надо решать, где учиться. Выбор есть, меня берут в лучшие подготовительные классы для Вышек[13]… Институт политических наук, Высшая коммерческая школа, Политех, Госшкола управления, светит офигенная карьера. Могу идти потом в любую крупную финансовую группу, получить там большой пост и в конце концов ее возглавить или занять государственную должность…
— Наверно, имеет смысл стать президентом, — заметил Антуан.
— Наверно. Передо мной открыто все, но хочется-то мне совсем другого. Мне хочется рискнуть и заняться тем, что меня действительно увлекает. Чтоб не пришлось в конце жизни сказать себе: да, мне удалось все, за что я брался, я богат, любим и все такое, но я не реализовал свою страсть. С родителями я об этом не говорю, не хочу их волновать, но мне охота послать все к черту и последовать велению сердца. Мне хочется приключений, хочется свернуть с торной дороги, я чувствую, что во мне есть что-то уникальное, единственное в своем роде. У меня есть тайная мечта, Антуан, страсть, совершенно безумная…
— Это ж здорово, Рафаэль! — воскликнул Антуан, изумленный тем, что Рафи способен на страсть, столь очевидно неразумную. — Здорово! Честно говоря, ты меня удивил, я считал тебя более приземленным, более практичным.
— Во мне есть и поэт, Антуан, я чувствую, что у меня артистическая душа. Так ты считаешь, мне стоит броситься в это очертя голову и — была не была?
— Да, конечно, давай. Вперед! Тебе, конечно, понадобится мужество и терпение в осуществлении твоей мечты, но все равно, надо следовать своему призванию.
Рафи был на седьмом небе. Он взволнованно пожал другу обе руки, I глаза его сияли. В порыве благодарности он налил Антуану стакан воды,
— Да, кстати, Рафаэль, ты мне не сказал, чем ты так увлечен, в чем твоя безумная мечта?
— Я хочу создать трейдерскую контору.
— Что, прости?
— Акции, облигации, фондовые сертификаты… Я сделаю это, Антуан! Благодаря тебе у меня будет денег до жопы!
В итоге родители Рафаэля восприняли это вполне спокойно и даже подарили ему миллион на раскрутку. А на совести Антуана оказалось дурацкое преступление: он породил еще одного капиталиста. Тогда он лишь пожал плечами в ответ на заверения Рафи, что тот всегда готов прийти ему на помощь, если понадобится, но сейчас, когда его банковский счет кричал SOS, Антуан не усматривал никаких моральных преград, чтобы заработать денег любым способом. Когда обнаруживаешь, что ты чуть ли не единственный, кто эти моральные преграды имеет, возникает порой искушение послать их к черту — не по убеждению и не ради удовольствия, а просто потому, что обидно быть ангелом в аду, в то время как дьявол везде себя чувствует дома. Антуан избрал весьма распространенный тип поведения, когда человек слагает свои идеалы перед идолом интеграции; впрочем, когда продаешь душу, можно все и оправдано все.
Он не смог поговорить с Рафи: секретарша преградила ему путь и потребовала оставить контактный телефон. Через час в автомате возле булочной раздался звонок. Это был Рафи, взволнованный и счастливый, оттого что может поговорить с другом, поддержавшим его в момент судьбоносного выбора.
— Антуан! Если б ты знал, как я рад тебя слышать! Ты, я… хорошие были времена, правда? Что поделываешь? Надо, чтоб ты обязательно пришел к нам в гости с женой, расскажешь о своей работе, классно посидим!
— Я холостой и безработный.
В трубке возникла секундная пауза. Рафаэлю никогда не приходило в голову, что его успех не сделал счастливым всех людей на земле.
— Не имеет значения, все равно ты мой гуру, Антуан, я найду для тебя и жену, и работу. Это минимум того, что я тебе должен. Надо увидеться!
Они договорились о встрече на Сен-Жермен-де-Пре, в Рафаэлевой фирме. Он принял Антуана в кабинете, стены которого были увешаны огромными киноплакатами. Дело решилось мгновенно: Рафи жаждал взять Антуана к себе в контору.
— Я ничего не понимаю в биржевых делах…
