Бернард Вербер - Революция муравьев
– Я поднимаю свой бокал за дружбу между народами и понимание между людьми доброй воли всех стран. Вы интересны нам, а мы, я надеюсь, интересны вам. Каковы бы ни были наши обычаи, традиции, технологии, я думаю, что, чем сильнее мы отличаемся Друг от друга, тем больше возможность взаимного обогащения...
Наконец потерявшим терпение гостям было разрешено сесть и заняться своими тарелками.
Ужин стал еще одним предлогом для обмена шутками и анекдотами. Мэр Акиное рассказал об одном своем необыкновенном земляке. Это был отшельник, родившийся без рук, он зарабатывал на жизнь, рисуя ногами. Его прозвали Маэстро Пальцев Ног. Он умел не только рисовать, но с таким совершенством владел пальцами ног, что с их помощью стрелял из лука и чистил себе зубы.
История взволновала присутствующих, которые захотели узнать, был ли отшельник женат. Мэр Акиное заявил, что нет, но зато Маэстро Пальцев Ног имел массу любовниц, и женщины по необъяснимым причинам были от него без ума.
Не желая отставать, префект Дюпейрон сказал, что в городе Фонтенбло тоже было немало необычных граждан. Но самым экстравагантным среди всех был один сумасшедший деятель науки, по имени Эдмонд Уэллс. Этот псевдоученый совершенно серьезно пытался убедить своих сограждан в том, что муравьи представляют собой цивилизацию, параллельную нашей, и что в интересах людей контактировать с ними на равных!
Жюли сначала не поверила своим ушам, но префект совершенно отчетливо произнес имя Эдмонда Уэллса. Она подалась вперед, чтобы лучше слышать. Другие гости тоже пододвинулись, желая послушать историю про ученого, свихнувшегося на муравьях. Довольный вниманием аудитории, префект продолжал:
– Этот профессор Уэллс был настолько убежден в обоснованности своей мании, что обратился к президенту республики с предложением создать... создать... никогда не догадаетесь что!
Медленно, с целью произвести эффект, префект произнес:
– ...Муравьиное посольство. Чтобы среди нас был посол-муравей!
Молчание было долгим. Каждый пытался понять, как можно даже рассматривать такого рода нелепости...
– Но как ему пришла в голову эта странная мысль? – спросила супруга японского посла.
Дюпейрон объяснил:
– Этот профессор Эдмонд Уэллс утверждал, что смастерил машину, способную переводить муравьиный язык на человеческий и наоборот. Он думал таким образом наладить диалог между человеческой и мирмекийской цивилизациями.
– Что значит «мирмекийская»?
– Это «муравей» по-гречески.
– И это правда, что можно разговаривать с муравьями? – спросила другая дама.
Префект пожал плечами.
– Сами подумайте! По моему мнению, этот ученый слишком усердствовал с отличной местной водкой.
И он сделал официантам знак снова наполнить бокалы.
За столом сидел директор исследовательского центра, мечтавший получить от города заказы и субсидии. Он решил воспользоваться ситуацией и привлечь к себе внимание членов муниципалитета. Почти встав с места, директор вклинился в разговор:
– Я слышал, что уже удалось синтезировать кое-какие феромоны. Вроде бы мы можем перевести на их язык два выражения: «Тревога» и «Идите за мной», в каком-то смысле это базовые сигналы. Достаточно лишь воспроизвести молекулу. Это умеют делать с 1991 года. Легко представить, что группа ученых может развить эту технику и добавить другие слова, а то и целые фразы.
Серьезный тон замечания вызвал замешательство.
– Вы уверены в этом? – резко спросил префект.
– Я читал об этом в одном очень солидном научном журнале.
Жюли тоже об этом читала, но не могла же она сослаться на «Энциклопедию относительного и абсолютного знания».
Инженер продолжал:
– Чтобы воспроизвести молекулы муравьиного пахучего языка, достаточно двух машин: спектрометра и хроматографа. Это простой анализ-синтез молекул. Можно сказать, фотокопия запаха. Феромоны муравьиного языка – всего лишь запахи. Это под силу подмастерью парфюмера. Затем на компьютере надо обозначить каждую пахучую молекулу произносимым словом и наоборот.
– Я слышал о расшифровке пчелиного языка танца, но о муравьином – никогда, – сказал один из гостей.
– Пчелами больше интересуются потому, что они могут принести экономическую выгоду, они дают мед, а муравьи не производят ничего полезного для человека, поэтому, может быть, никто и не занимался изучением их языка, – добавил инженер.
– И еще потому, может быть, что изучение муравьев не финансируется конторами... производящими инсектициды, – заметила Жюли.
Наступила неловкая тишина, которую префект поспешил прервать. В конце концов, гости пришли в замок не на урок по энтомологии. Они пришли посмеяться, потанцевать и вкусно поесть. Отвлекая внимание, префект вернулся к комической стороне предложения Эдмонда Уэллса.
– А все-таки представляете себе ситуацию: в Париже создают посольство муравьев! Я так и вижу: маленький муравей во фраке, с бабочкой, бегает среди приглашенных на официальный прием. «Как мне о вас доложить?» – спросит служащий. «Посол мира муравьев», – ответит крошечное насекомое, протягивая свою крохотную визитную карточку! «Ой, извините меня, – скажет жена посла, предположим, Гватемалы, – мне кажется, я на вас только что наступила». – «Я знаю, – ответит муравей, – но я как раз новый посол мира муравьев, с начала ужина уже троих раздавили».
Шутливая импровизация развеселила всех. Префект был доволен. На него опять были устремлены все взгляды.
– Ну... допустим даже, что с ними можно говорить, зачем посольство-то создавать? – спросила жена японского посла, когда смех стих.
Префект попросил всех придвинуться поближе, будто хотел открыть какой-то секрет.
– Вы не поверите. Этот тип, профессор Эдмонд Уэллс, считал, что муравьи представляют собой планетарную экономическую и политическую организацию, менее мощную, чем мы, но не менее значительную.
Префект наслаждался произведенным впечатлением. Как будто сообщаемая информация была настолько важна, что надо было дать аудитории время переварить ее.
– В прошлом году группа этих «муравьиных безумцев», последователей профессора, обращалась к министру науки и перспективных исследований и даже к президенту республики с просьбой открыть посольство муравьев среди людей. Ой, подождите, президент же нам копию прислал. Антуан, найдите-ка ее.
Секретарь префекта отошел, порылся в портфеле, вернувшись, протянул листок бумаги.
– Послушайте, я вам прочту, – провозгласил префект.
Он дождался тишины и стал декламировать:
– «Уже пять тысяч лет мы живем старыми идеями: демократия была придумана древними греками, нашей математике, философии, логике по меньшей мере три тысячи лет. Ничего нового под луной. Ничего нового потому, что все тот же человеческий мозг Работает так же, как прежде. Кроме того, этот мозг используется не полностью, его деятельность тормозится власть предержащими, не желающими потерять свои места и мешающими появлению новых концепций и новых идей. Вот почему происходят все те же конфликты и все по тем же причинам. Вот почему поколения все так же не понимают друг друга.
Муравьи предлагают нам новое видение и новое восприятие мира. У них есть сельское хозяйство и технологии, интересные социальные конструкции, способные расширить наши горизонты. Они нашли оригинальные решения для проблем, с которыми мы не можем справиться. Они, например, живут в многомиллионных городах без опасных пригородов, пробок и безработицы. Создание посольства муравьев установило бы официальную связь между двумя самыми развитыми планетарными цивилизациями, слишком долго не признававшими друг друга.
Мы долго презирали друг друга. Мы довольно долго боролись друг с другом. Для людей и муравьев настало время сотрудничать на равных».
После последней фразы наступила тишина. Потом префект издал короткий смешок, который, будучи подхваченным остальными гостями, постепенно разросся.
Гомерический хохот прекратился только с появлением основного блюда – ягненка, тушенного в масле.
– Конечно, этот господин Эдмонд Уэллс был немного не в себе! – сказала жена японского посла.
– Да, сумасшедший!
Жюли попросила дать ей письмо. Она хотела рассмотреть его. Она читала его так долго, как будто хотела выучить наизусть.
Гости ели десерт, когда префект потянул комиссара Максимильена Линара за рукав и отвел его подальше от нескромных ушей, чтобы переговорить. Там он поведал Линару, что все эти японские промышленники приехали сюда не только ради дружбы народов. Они были членами крупной финансовой группы, решившей возвести в центре леса Фонтенбло гостиничный комплекс. Расположенный среди вековых деревьев дикой еще природы, вблизи от исторического замка, он привлечет, как им кажется, туристов со всего мира.
