Софи Кинселла - Богиня на кухне
– Для чего вам пароварка для спаржи, Саманта?
Черт!
– Я хотела… проверить ее. Да. – Я кивнула с таким видом, будто кастрюля подтвердила мои подозрения, затем повесила ее обратно.
Что же делать? Понятия не имею, с чего начинать? Разбить яйца? Сварить их? Швырнуть в стену?
– Вот яйца. – Эдди поставил на стол большую пластиковую коробку и откинул крышку. – Надеюсь, этого будет достаточно.
Я глядела на стройные ряды желтовато-коричневых яиц, стараясь собраться с мыслями. Что я творю?! Откуда мне знать, как готовятся эти треклятые яйца?! Не могу я приготовить никакого завтрака! Надо сознаваться…
Я повернулась, набрала полную грудь воздуха.
– Мистер Гейгер, миссис Гейгер…
– Яйца! – перебила меня Триш. – Эдди – тебе нельзя есть яйца! Помнишь, что сказал врач? – Она пристально посмотрела на меня. – Что он у вас попросил, Саманта? Яйца вкрутую?
– Э… Мистер Гейгер заказал яйца «Бенедикт». Но дело в том…
– Никаких яиц! – рявкнула Триш, поворачиваясь к Эдди. – В них полно холестерина!
– Я буду есть, что хочу! – запротестовал Эдди.
– Доктор составил для него специальную диету, – объяснила Триш, яростно затягиваясь сигаретой. – Он уже съел сегодня тарелку овсяных хлопьев!
– Я проголодался! – заявил Эдди. – А ты слопала шоколадный кекс!
Триш всхлипнула, будто он ее ударил. На ее щеках заалели крошечные пятнышки. Казалось, она утратила дар речи.
– Мы будем кофе, Саманта, – наконец изрекла она сухо. – Сервируйте столик в гостиной. Возьмите розовый сервиз. Пойдем, Эдди. – И она вылетела из кухни, прежде чем я успела что-либо уточнить.
Оглядывая опустевшую кухню, я не знала, плакать мне или смеяться. Как все нелепо! Я не могу и дальше строить из себя неизвестно кого. Я должна пойти и сознаться. Немедленно. Я решительным шагом вышла из кухни в холл. И остановилась. Из-за прикрытой двери гостиной доносился визгливый голос Триш, вправлявшей мозги супругу, и время от времени слышалось ворчание Эдди.
Я поспешно вернулась в кухню и включила чайник. Пожалуй, гораздо проще приготовить кофе.
Десятью минутами спустя я расставила на серебряном подносе розовый кофейник, розовые чашки, кувшинчик для сливок, сахарницу и вазу с розовыми цветами, которые прихватила из висевшей за окном кухни корзинки. Замечательно, сказала я себе, разглядывая получившийся натюрморт.
Я подошла к двери гостиной, поставила поднос на столик в холле и осторожно постучалась.
– Входите! – откликнулась Триш.
Она сидела на стуле у окна, держа в руке журнал – надо сказать, под довольно неестественным углом. Эдди находился в другом конце комнаты и делал вид, что изучает деревянную резьбу.
– Спасибо, Саманта. – Триш наклонила голову, наблюдая за тем, как я наливаю кофе. – Пока все.
Ощущение было такое, словно мне досталась роль в костюмированной драме из колониальной жизни, вот только в качестве костюмов – розовый гимнастический комбинезон и свитер для гольфа.
– Э… Хорошо, мадам, – ответила я в полном соответствии с ролью. А затем, поддавшись наваждению, сделала книксен.
Гейгеры буквально выпучили глаза.
– Саманта… – наконец пробормотала Триш. – Это что …книксен? Я молча смотрела на нее.
О чем я только думаю? Зачем все эти реверансы? Она еще решит, что я издеваюсь. Экономки не делают книксенов! Это же не «Госфорд-парк»!
Гейгеры продолжали пялиться на меня. Нужно что-то сказать.
– Эджерли нравилось, когда я делала книксен, – проговорила я, чувствуя, как румянец заливает щеки. – Привычка. Извините, мадам, больше такого не повторится.
Голова Триш все сильнее клонилась набок, глаза, казалось, вот-вот вылезут из орбит. Она разглядывала меня как какую-то диковинку.
Должно быть, поняла, что я их обманываю.
– Мне тоже нравится, – заявила она вдруг и удовлетворенно кивнула. – Да, нравится. Давайте сохраним вашу привычку.
Что?
Мне придется…
Мы живем в двадцать первом веке! И от меня требуют делать книксен перед женщиной по имени Триш?!
Я набрала воздуха, собираясь возразить, – и передумала. Не имеет значения. Всего день. Завтра меня уже здесь не будет.
8
Выйдя из гостиной, я бросилась наверх, в свою комнату, чтобы проверить мобильник. Телефон зарядился лишь наполовину, сигнала по-прежнему не было. Но если Триш разговаривала по трубке, значит, сигнал должен быть. Интересно, какая у нее сеть…
– Саманта!
Триш кричала мне снизу.
– Саманта! – Чем-то раздосадована. И не ждет, поднимается по лестнице.
– Да, мадам? – Я поторопилась выбежать в коридор.
– Вот вы где! – Триш нахмурилась. – Будьте столь добры, не укрывайтесь в своей комнате в рабочее время. Я не желаю окликать вас на весь дом.
Э… хорошо, миссис Гейгер. – Когда мы обе спустились в холл, я чуть не испустила дух, здесь и сейчас. На столике за спиной Триш лежал свежий номер «Тайме», раскрытый на деловой странице. Заголовок бросался в глаза издалека: «В «ГЛЕЙЗЕРБРУКС» НАЗНАЧЕНО ВНЕШНЕЕ УПРАВЛЕНИЕ».
Триш принялась копаться в огромной белой сумке с надписью «Шанель», а я тем временем проглядела статью. Ни единого упоминания о «Картер Спинк». Хвала небесам, наш департамент по связям с общественностью сумел не допустить распространения слухов.
– Где мои ключи? – требовательно спросила Триш. – Где же они? – Она вновь полезла в сумку, раздражение прорывалось в каждом ее движении. Золотистая помада взмыла в воздух – и упала к моим ногам. – И почему все куда-то пропадает?
Я подобрала помаду и протянула хозяйке.
– Вы помните, когда их потеряли, миссис Гейгер?
– Я их не теряла! – Она глубоко вдохнула. – Их украли! Это очевидно. Придется поменять все замки. Сначала ключи, потом кража личности… – Она убежденно кивнула. – Столько мошенников развелось, ужас! Была большая статья в «Мэйл»…
– Это они? – Я внезапно заметила на подоконнике брелок «Тиффани», потянула за него – и вытащила связку ключей.
– Да! – Триш, похоже, поразилась до глубины души. – Они, они! Саманта, вы просто чудо! Как вы их нашли?
– Ничего особенного. – Я скромно пожала плечами.
– Ну-ну… Вы мне нравитесь все больше. – Она кинула на меня многозначительный взгляд. – Я расскажу мистеру Гейгеру.
– Да, мадам, – ответила я, постаравшись, чтобы в моем голосе прозвучала должная толика благодарности. – Спасибо.
– Мы с мистером Гейгером уезжаем, – продолжила Триш, доставая флакончик и опрыскивая себя духами. – Пожалуйста, приготовьте легкий обед с сэндвичами к часу дня и займитесь уборкой внизу. Ужин мы обсудим потом. – Она повернулась. – Знаете, ваше примерное меню – ну, то, с запеченным фуа-гра – произвело на нас впечатление.
– А… ну… угу…
Ничего страшного. К ужину меня тут уже не будет.
– Кстати. – Триш пригладила волосы. – Давайте заглянем в гостиную, Саманта.
Следом за ней я прошла в комнату и приблизилась к камину.
– Прежде чем мы уедем и вы начнете прибираться, – сказала Триш, – я хочу обратить ваше внимание на расположение фигур. – Она указала на фарфоровые статуэтки на каминной полке. – Запомнить не так-то просто. Во всяком случае, до сих пор никому из… персонала это не удавалось, поэтому выслушайте меня внимательно.
Я послушно развернулась лицом к камину.
– Это очень важно, Саманта. Собаки должны смотреть друг на друга. – Триш ткнула пальцем на пару фарфоровых спаниелей. – Понимаете? Не в разные стороны, а друг на друга.
– Друг на друга, – повторила я. – Понимаю.
– А пастушки смотрят чуть в сторону. Видите ? Чуть в сторону.
Она говорила медленно, словно объясняя трехлетнему ребенку.
– В сторону, – повторила я.
Вы поняли? – Триш пристально поглядела на меня. – Что ж, проверим. Куда смотрят собаки? – Она подняла руку, закрывая от меня полку.
Не верю! Она меня испытывает!
– Собаки, – сказала она. – Ну, куда они смотрят?
Господи! Я не смогла удержаться.
– Э… – Я притворилась, что размышляю. – В разные стороны?
– Друг на друга! – воскликнула Триш. – Они смотрят друг на друга!
– Хорошо, – произнесла я извиняющимся тоном. – Простите. Теперь я запомнила.
Триш зажмурилась, приложила два пальца к виску, словно пораженная до глубины души моей тупостью.
– Ладно, – проговорила она наконец, – завтра повторим снова.
– Позвольте, я заберу поднос, – предложила я. Мельком посмотрела на часы. Десять двенадцать. Должно быть, совещание уже началось.
День обещает стать невыносимым.
К одиннадцати тридцати я вся издергалась. Мобильник в конце концов зарядился, я даже ухитрилась поймать сигнал – в кухне, но никто мне не звонил и сообщений не слал. Я нервничала так сильно, что проверяла телефон каждую минуту.
Я собрала посуду в посудомойку и, после нескольких попыток, сумела включить агрегат. Потом обмахнула кисточкой пыль с фарфоровых статуэток. А все остальное время расхаживала взад и вперед по кухне.
