Огюстен Барроуз - Магазин на диване
Дорогой Говард,
я пишу это письмо потому, что не смогу поговорить с тобой лично до следующего четверга, когда ты приедешь с Сент-Бартса. Я понимаю, что была слишком требовательна в наших отношениях и не очень терпелива. Мне просто тяжело, потому что я очень люблю тебя и хочу быть с тобой. Конечно, я мучаю себя, представляя тебя с женой на красивом пляже. Я чувствую, что начинаю сходить с ума.
Мне так хотелось бы. чтобы в эту самую минуту ты меня обнял и сказал что все получится как по волшебству, что пропасть между нами скоро исчезнет. Я буду стараться изо всех сил…
Ли швырнула ручку на стол, скомкала записку и выбросила ее в плетеную корзину для мусора под столом. «Какая же ты дура: влюбилась в женатого, который к тому же еще и твой босс!» Ли бросилась в кухню и распахнула холодильник. Йогурт, обезжиренное молоко, помидоры.
– Гадость, – фыркнула она, закрывая дверцу. – Где чизкейк, когда он так мне нужен?
Она решила, что бокала вина вполне хватит. Открыла бутылку на кухонном столе, достала из буфета бокал на длинной ножке и наполнила его до краев. Облокотилась о кухонный стол и сделала глоток. Вкус был сухой, отдающий виноградом и цветами. Такой вкус надо с кем-то делить.
В голове прокручивалось одно и то же кино: Говард с женой идут на закате по пляжу на острове, взявшись за руки; брак, которому уже тринадцать лет, спасен, они заново обрели страсть. В этом кино Говард рассказывал жене о Ли, называя их роман короткой интрижкой, и клялся порвать с ней сразу по возвращении. Может, они даже поцеловались прямо там, или его жена сняла платье через голову и соблазнительно нырнула в теплую, как в ванной, воду, призывая его присоединиться к ней, в то время как волны… «Стоп!» – приказала себе Ли.
Она пошла с вином в гостиную и решила, что в данный момент собственным мыслям доверять нельзя. Оставалось лишь завалиться на диван перед телевизором и молить Бога, чтобы «Лайф-тайм», канал для женщин, пустил какую-нибудь драму о подростковой беременности, взаимозависимости или, может, даже об алкоголизме. А лучше – три в одном.
Позже, сидя на диване и сжимая в руке второй бокал вина, Ли с головой погрузилась в триллер с Валери Бертинелли. В фильме сестру Валери избивают почти до смерти. Валери уверена, что виноват в том муж сестры. Но тот винит во всем грабителей, а сестра, разумеется, потеряла память.
Настоящая захватывающая мелодрама. Все было хорошо до тех пор, пока героиня Валери не родила ребенка. Тут в голове Ли, где до того было все благополучно, что-то тронулось; она вдруг начала всхлипывать, выключила телевизор и зарылась головой в подушку, чтобы соседи сверху не услышали рыданий и не подумали, что к одинокой соседке с нижнего этажа вломились грабители.
7
Пегги Джин сидела в роскошном откидном кресле первого класса на борту вечернего рейса «Омега Эйрлайнз» из Милана в международный аэропорт Ньюарка. Она сняла босоножки, так как отекали ноги, и читала самолетный журнал над сырной тарелкой,[7] демонстрируя обычную для нее силу воли. «Один крекер, один ломтик бри – и все», – приказала она себе.
– Извините, вам не нравится сыр? Может, принести вам другую закуску? – спросил стройный бортпроводник.
Пегги Джин оторвалась от статьи об инфекциях, которые можно подцепить, пользуясь телефонами-автоматами.
– О, просто прелесть, я съела немного сыра. – Она кокетливо опустила глаза. – Телекамера добавляет десять фунтов, и мне надо быть осторожнее.
– О боже мой, – пораженно воскликнул бортпроводник. – Вы – ведущая новостей? Знаете Стоуна Филлипса? Он на прошлой неделе был у меня в рейсе! Он такой милый в жизни, в точности как я его представлял! Понимаете, мне казалось…
Пегги Джин прервала его излияния.
– Нет, я не работаю в новостях. И знаете что, можете забрать сыр.
– Вы играете в комедийном сериале? – не унимался он, поблескивая бриллиантовой сережкой в ухе.
Пегги Джин любезно улыбнулась.
– Я против комедийных сериалов. Мне кажется, они представляют отношения и жизнь в целом слишком тривиальными.
Бортпроводник кивнул, переместив вес тела на другую ногу.
– Понимаю, о чем вы. Я и сам не смотрю комедии, разве что старые повторы – «Мэри Тайлер Мур» и «Филлис». Мне всегда нравилась квартира Мэри: большая буква «M» y нее на стене. – Он изобразил пальцами кавычки.
Пегги Джин помнила эту букву «М».
– Как бы то ни было, прическа у вас просто класс.
Она загадочно улыбнулась и прикоснулась к волосам.
– Что вы, я вообще с волосами ничего не делала. Была в эфире пару часов назад, и теперь на голове, наверное, кошмар.
– Нет-нет, у вас чудесная стрижка.
Пегги Джин прекрасно понимала, что он имеет в виду. Она наклонилась и заговорила шепотом, будто поверяя тайну близкому другу:
– Мой секрет – круглая щетка-фен, которую нужно включать то на горячий воздух, то на холодный, попеременно, а заканчивать всегда холодным!
Бортпроводник округлил глаза.
– Обязательно запомню. – Его мучило любопытство, и он спросил: – Так зачем вы ездили в Милан? Чтобы выступать в прямом эфире?
– Да, я работаю в «Магазине на диване». Может, вы слышали об этом канале – крупнейшая американская сеть телеторговли. Мы представляли программу «Серьги итальянских ювелиров».
Бортпроводник раскрыл рот, в глазах блеснула искра узнавания.
– Конечно, я слышал о «Магазине на диване»! О боже… мне кажется, я даже недавно видел в новостях… это не у вас был ведущий, который… ну… в прямом эфире сверкнул сами знаете чем?
Пегги Джин поморщилась и крепко сжала губы. Посмотрела на сыр и вдруг ощутила приступ клаустрофобии.
– Все было совсем не так, – холодно произнесла она.
– Неважно, я просто вспомнил, что читал об этом. Ужас. Могу себе представить. – Затем, напустив на себя вид профессионального бортпроводника, он добавил: – Надеюсь, вам понравится полет, и если что-нибудь будет нужно, просто махните мне рукой. – Он помахал ручкой и отвернулся, но тут вспомнил про сырную тарелку – Вам она больше не нужна? – Он взял тарелку за ободок.
Пегги Джин заметила, что ногти у него накрашены бесцветным лаком.
– Нет, – ответила она, вернувшись к журналу.
Читая статью, Пегги Джин не на шутку встревожилась тем, насколько опасно пользоваться телефонными автоматами. Мало того что существуют ушные, носовые и горловые инфекции, но болезнетворные бактерии с легкостью могут перемещаться и с пальца на глаза, и от человека к человеку. Поэтому даже если вы лично не звонили по телефону-автомату, то вы все равно рискуете заболеть, если человек, который им пользовался, к вам прикоснулся.
«Почему людям на это наплевать? Почему вообще не запретят телефоны-автоматы?» – думала Пегги Джин. Она могла понять, что необходимость таких автоматов оправдывает риск заражения в неразвитых странах, например в Индии или Новой Зеландии. Но в Америке? У всех ее знакомых были сотовые.
Пегги Джин закрыла журнал и убрала его в карман впереди стоящего кресла. Журнал зацепился за крышку санитарного пакетика, и это напомнило Пегги Джин кое о чем. Она покосилась через проход и, убедившись, что мужчина напротив спит, тихонько вытащила пакет из его кармашка и положила в свой. Пегги Джин обнаружила, что из санитарных пакетиков получаются отличные дорожные сумочки для обуви. У нее был пятый размер, так что туфли идеально, почти впритык, в них помещались.
Откинувшись в кресле, она вспомнила прошлую зиму, когда они с соседкой Тиной стояли на кухне Пегги Джин и готовили рождественские пирожные для церковной распродажи. Если бы Тина прочла статью о бактериях, она бы поняла, как глупы были тогда ее слова и как она невежественна.
Они сидели за кухонным столом и ждали, пока испекутся последние сахарные печенья в форме малыша Иисуса. Это было не так уж просто, потому что нимб все время крошился и становился похожим на рога. А это уж никуда не годится.
– Пегги Джин, я знаю, что ты обожаешь своих мальчиков, но как-то странно… кажется, я ни разу не видела, как ты к ним прикасаешься, – заметила тогда Тина.
Эти слова были для Пегги Джин неожиданностью. Оказывается. Тина обращает внимание на такие детали. И к тому же говорит ей об этом, хотя это дело семейное. Как будто хрупкий баланс хорошего воспитания мог быть достигнут лишь совместными усилиями семьи и соседей.
– Тина, позволь объяснить, – проговорила Пегги Джин, сложив руки перед собой на столе и улыбнувшись телевизионной улыбкой. – Я весь день имею дело с людьми, работающими на телевидении: продюсерами, стилистами, гримерами. Люди постоянно прикасаются ко мне. – Она глотнула лимонного чая и продолжила: – Поклонники дотрагиваются до меня в супермаркете. Посылают мне маленькие поделки и безделушки, изготовленные из палочек для леденцов, мягкие игрушки, сшитые вручную из кусочков грязных тканей. – Пегги Джин замолчала и промокнула платочком глаза. – Клянусь Богом, мне очень хочется обнимать детей, все время к ним прикасаться, но, в отличие от обычных матерей, я не могу себе этого позволить. – Она встала проверить печенье и вгляделась в стеклянную дверцу духовки. Потом подошла к раковине и два раза нажала рукой на керамический контейнер с цветочками, выдавив янтарную лужицу антибактериального мыла. – Через прикосновения мы разносим бактерии, Тина. – Она вымыла руки под обжигающе горячей водой, высушила их чистым бумажным полотенцем и посмотрела на подругу – Мои мальчики всегда были очень чувствительны к микробам. Я не могу подвергать их такой опасности. Ты знаешь, что стафилококк живет вне организма несколько часов? ЧАСОВ, – проинформировала соседку Пегги Джин.
