Валерий Нариманов - Чудаки - пролог и первая повесть "ЛОХ"
Поздний вечер. Лена из окна видит — возвращается Ахмет. На двухколесной тележке везет копну сена. За тележкой на поводу корова. Ахмет сбросил с тележки сено, пошел доить корову…
Наконец пришел на кухню ужинать. Лена поставила ему тарелку, Ахмет устало принялся за еду.
— Ахмет. Ты из-за этого сена выматываешься совсем. Приходишь, только голову до подушки — и уже спишь. Похудел, вид усталый. Так тоже нельзя.
— Времени мало осталось, Лена. Не успеваю я. Скоро осень, дожди в любое время могут начаться. Пока сухо, надо торопиться.
— Может, продать ее тогда? Молоко можно и так купить.
— Нет, Лена. Продать Мануш я не могу… Нет.
Ахмет, в молчании доел, расстроенный вышел с кухни.
Стог сена стоит, укрытый сверху брезентом, перетянутый веревками, привязанными к кольям. Ахмет по хозяйски обходит вокруг, проверяет веревки. Лена стоит смотрит.
— Закончил свою эпопею?
— Да. На зиму должно хватить.
— Ну, слава богу. Теперь свободней будешь.
— Михаил работу предложил. Электриком у его знакомого на базе.
— Это совсем другое дело. А ты сможешь?
— Я работал электриком. До того, как в наладчики перейти.
— Договорился уже?
— Завтра думаю пойти.
Магазин. Ахмет стоит, смотрит, как Лена примеряет какую-то кофточку, крутится перед зеркалом.
— Ну как? — спрашивает Лена.
— Хорошо.
— У тебя все, что ни спроси — хорошо.
— Мне все нравится, что ты одеваешь.
— Такого не бывает. Какая-то вещь идет, какая-то — нет.
— Тебе все идет.
— А вот это уже подхалимаж, — улыбается Лена.
— Тогда это честный подхалимаж, — смеется Ахмет. — Потому что я честно говорю — мне все нравится.
— Ничего ты не понимаешь. — Лена продолжает осматривать себя в зеркало. — Ты должен недостатки высматривать, которые я не вижу. А ты: «Все хорошо, все хорошо». Плохой из тебя консультант.
— Зато я хороший зритель. Мне все нравится.
На площади, на лавочке сидят трое приятелей.
— Пивка бы сейчас неплохо, — произнес один из них.
— М-м-да-а. Кружечек этак несколько… — мечтательно представил вслух второй.
— Кончайте душу травить, — оборвал их третий. — На пустой карман такие разговоры…
На другой стороне площади показался Ахмет. Внимание его привлек гипсовый бюст с облупившейся местами краской. Он нагнулся к постаменту, пытаясь прочесть замазанную краской табличку.
— Не прочитает, — заметил первый приятель.
— Кто? — не понял второй.
— А вон тот лох, — показал на Ахмета первый приятель. — Ее уж сто лет, как не чистили. Мажут кистью поверх. Вместе с постаментом.
— Залетный, видать, — усмехнулся второй. — Нашим в голову не придет таблички читать.
Третий приятель внимательно посмотрел на Ахмета, бросил друзьям — я сейчас. Подождите меня чуток. — Встал с лавочки, быстрым шагом пересек площадь, подошел к стоявшей на обочине легковой машине. Встал возле нее и положил руку на крышу автомобиля. Ахмет отошел от памятника, двинулся вдоль тротуара. Когда он поравнялся с машиной и третьим приятелем, тот окликнул Ахмета:
— Можно вас на минутку?
— Меня? — спросил Ахмет.
— Да. У меня к вам небольшая просьба. Не присмотрите за машиной? Мне надо в магазин отойти. Телевизор там присмотрел. Я моментом, — сказал третий приятель уже на ходу, даже не получив согласия Ахмета. Быстро скрылся за углом здания.
Ахмет остался возле машины, оглядываясь по сторонам. Третий приятель в это время, пригнувшись, следил за ним из-за примыкающих к зданию кустов. Убедившись, что, кроме Ахмета, возле машины никого близко нет, он вернулся к машине.
— Вот не везет, — с досадой сказал третий приятель Ахмету. — Они там еще пять процентов — налог с продаж берут. За деньгами домой ехать надо… А я сюрприз домашним хотел сделать. Открываю дверь и — «опа»—новенький телевизор… Черт бы побрал этот налог. В ценниках не пишут… Слушай, друг. Выручи. А? Всего-то стольник… Я куплю и мы с тобой на машине через пять минут у меня. Я рядом живу. Метров пятьсот, не больше. Выручи. А?.. Я тебя тоже, при случае. Деньгами взаймы или привезти-отвезти куда. Заходи. Без вопросов… Выручай, друг.
Ахмет полез в карман, достал сто рублей. Радостный «покупатель» схватил деньги.
— Спасибо, друг. Я мигом.
Третий приятель скрылся за углом. Уже будучи за стеной, он махнул рукой своим друзьям, которые издалека наблюдали происходящее. Те поднялись и быстро пошли с площади. Ахмет стоял, терпеливо ждал. Время шло, хозяин машины с телевизором не появлялся. Зато подошел какой-то мужчина и стал ключом открывать дверцу автомобиля.
— Эй! Ты чего? — схватил Ахмет за руку мужчину. — Чего лезешь в машину?
— Как это чего? — оторопел мужчина. — А в чем дело? — Раздраженно вырвал руку.
— Почему лезешь в чужую машину?
— Чего-о-о? — Мужчина решительно попытался вновь открыть машину. Но Ахмет ему не дал.
— Не трогай машину!
— Ты что, пьяный?! — возмутился мужчина. — А ну, пошел! — Он с силой толкнул рукой в грудь Ахмета.
— Не трогай, я говорю! — схватил мужчину за руку Ахмет.
Между ними завязалась борьба, которую прервал оказавшийся неподалеку милиционер.
— В чем дело?
— Да вот, чего-то прицепился, — кивнул на Ахмета мужчина.
— В чужую машину залезть хотел, — объяснил Ахмет, показывая на мужчину.
— Я в чужую?! — возмутился мужчина.
— Та-ак… — остановил их милиционер. — Прошу обоих предъявить документы.
Лена и Ахмет выходят из отделения милиции. Остановились.
— Как так получилось, Ахмет?
— Я шел в магазин, — начал уныло, опустив глаза, Ахмет. — Он попросил меня присмотреть за машиной, пока сходит в магазин за телевизором. Потом вернулся, сказал не хватает. Попросил сто рублей взаймы. Я дал. Он ушел, и больше я его не видел.
— И все?
— Потом пришел хозяин машины, и я его не пускал. Подошел милиционер и забрал нас обоих.
— Все?
Ахмет кивнул.
— Почему ты решил, что это его машина?
— Он руку положил на машину.
— И только?.. Господи, я не могу… Ахмет. Ты же взрослый человек… Потом. Как ты, вообще, мог дать совершенно незнакомому человеку деньги? — Ахмет отвернулся, смотрит в сторону. Лена дернула его за руку. — Ладно. Пошли. За тобой надо присматривать, как за маленьким.
В спальне, укладываясь спать, Лена говорит Ахмету:
— У Таньки стиральная машина сломалась. Ты не мог бы посмотреть?
— Могу.
— Завтра после работы зайдешь?
— Хорошо. Пусть дома будет.
После работы Ахмет с сумкой, в которой были инструменты, зашел к Татьяне. Татьяна провела его в пристройку, показала стиральную машину.
— Вот. Не работает что-то.
— Сейчас посмотрим.
Ахмет достал инструменты, принялся осматривать машину. Татьяна немного постояла, затем ушла в дом. Возился Ахмет недолго. Спустя некоторое время, поставил на место боковые стенки, налил в бак воды и включил. Машина заурчала. На звук вышла Татьяна.
— Все в порядке?
— Да. Может работать.
— Быстро ты.
— Неисправность была небольшая. Провод отломился.
— Спасибо. Мой руки, будем ужинать.
— Я домой пойду.
— Нет, так не годится. Ленка потом спросит: «Что же ты мужика моего не покормила?» А я что отвечу?.. Так что не ставь меня в дурацкое положение.
Ахмету ничего не оставалось, как помыть руки и идти на кухню. Там уже все было готово. На столе тарелки с аппетитной едой и бутылка вина посередине.
— А вино зачем? — удивился Ахмет.
— Ну, как… Положено.
— Давай просто поедим.
— Садись, садись, — усадила Татьяна Ахмета. Пододвинула ему тарелку. — Ешь.
Ахмет принялся за еду. Татьяна тоже села за стол.
— Ты совсем, что ли, не пьешь?
— Пью. Иногда. По праздникам, когда встреча какаято, или в гостях.
— Прекрасно. Это как раз тот случай. Ты пришел к молодой, симпатичной даме. Тут тебе и встреча и гости… Или ты не считаешь меня симпатичной?
— Почему. Ты очень симпатичная.
— Ну вот. Молодая, симпатичная приготовила все для приятного вечера, а ты отказываешься. Даже обидно как-то. — Пауза. Ахмет в затруднении. — Шучу, шучу, конечно. Мы молодые, незамужние любим пошутить… Если есть с кем. У тебя, случаем, нет приятеля подходящего? Познакомил бы.
— Там, где я раньше жил, были. А здесь я мало кого знаю. На базе у нас есть, но ты не захочешь. Пьют почти каждый день.
— Нет, этого добра не надо. Упаси боже. Уж лучше с коровой.
— Почему с коровой? — Ахмет замер, перестал есть.
— Можно и с крокодилом, — рассмеялась Татьяна. — Только где ж его взять?.. Ешь, ешь. Не слушай меня, дуру. Мало ли что взбредет одинокой бабе со скуки.
Когда очередной раз вечером Ахмет доил Мануш, он почувствовал слабый удар внутри живота коровы. Это его удивило. Кончив доить, он не ушел с ведром, как обычно, а остался возле Мануш, положив руки на ее живот. Спустя некоторое время он почувствовал явный удар изнутри. Сомнений не было.
