Алексей Смирнов - Под крестом и полумесяцем.
– Нет, все сложнее. Доставка, обслуживание… В общем, будет тендер.
* * *
Стоя в ожидании поезда на платформе, начмед-академик, стесняясь и краснея, вел неформальную беседу с М., Е. и какой-то Х.
Х. рассказывала, каких она добилась успехов, осваивая велосипед: на работу, мол, и обратно.
– Да! – оживилась М. – Вот всем бы так! Но у нас нет стоянки. Для машин есть, а для велосипедов нет. Как его затащить-то на пятый этаж?
– Да! Да! – взволнованно кивал начмед. – Надо подумать, как сделать!
– А что? – Е., в свою очередь, смеялась и подзадоривала начальника. – Давайте, садитесь – и поезжайте, покажите пример!
– Нет, – начмед виновато потупил глаза. – Сам-то я не буду. Ну… ну, не могу я…неудобно…
* * *
В приемном отделении появился новый санитар. Высокий, тощий, в темных очках – матерый наркоман по виду. И вел себя странно.
Со всеми был исключительно вежлив, угодлив. Начал с того, что попросил разрешения позвонить мамочке.
– Але! Мамочка?.. Ну, мамочка, у меня все в порядке…сейчас за кофейком пойду…
И, трубку, положив, осведомился у заведующей приемным, не желают ли ребятки кофейку.
– Не надо нам ничего, – покосилась та.
– Ну, полно вам!.. Ну, по чуть-чуть…
Потом испросил позволения сыграть на электрогитаре.
– Да я ее в розетку не буду включать!
Правда, тут же поправился: в усилитель. Усилителя-то нет!
– Хотите, спою…
– Не надо.
Пришла машина. Задал шоферу вопрос – громким шепотом:
– Что – может быть, купить смене водочки?..
– Отойди! Отойди от него! – зашипела шоферу заведующая, делая огромные глаза.
Наконец, новичок украл противочумный костюм.
И его тут же уволили.
* * *
С этими противочумными костюмами просто беда.
Привезли однажды вшивого, потащили на обработку. Все работали, в чем были, а К., санитар, в тот самый костюм и оделся.
И вошь домой принес один лишь он, другие остались целы.
* * *
Со вшивыми тоже всяко бывает.
Одного уложили в ванну, плеснули жидкого мыла. Живность рванулась на поверхность, заплавала. Клиент сидел и неосознанно блаженствовал, пуская слюну.
Заведующая приемным, всплескивая ладонями, металась вокруг.
– Чего бы еще добавить?… А, карбофос!
– Отравится!..
– Ничего…
Ну, и ничего.
* * *
Другой такой попал с ножищей – ее почти начисто оторвало, держалась на лоскуте.
Заходит хирург в смотровую и видит, как санитар умывает пациента. На полу – ведро со стиральным порошком, в руках – швабра…
* * *
В остром неврологическом отделении лежит итальянец.
Будет масса воспоминаний, если вернется.
* * *
Старшая сестра (с содружественного отделения) делала вычисления: считала стаж, выслугу и все такое для пенсии. Под конец не сдержалась, поделилась страхами. Это ж сколько лет человек мучился, не спал?
Оказалось, что она в далекой юности закончила – еще до медучилища – сельскохозяйственный техникум. И не отработала три года.
Не заставят ли отрабатывать сейчас?
* * *
Привезли старую бабушку, состояние тяжелое.
– Может быть, в реанимацию?
О., заведующий отделением, воспринял предложение в штыки:
– Еще чего! Бога гневить!..
* * *
Логопеды – они тоже не лыком шиты, благо еще и психологи. Слово лечит!
Гарпия-начмед слегла, загремела однажды в острое неврологическое отделение. Пригласили психолога – автоматически, не подумав. Ну, какие там могут быть разговоры по душам!
О. П., логопед-психолог, витала в облаках и столь же автоматически задала формальный вопрос:
– Так… ну да… ну, а ВТЭК когда? Пойдете на инвалидность?..
На следующий день гарпия, ночь промучившись, стала спешно выздоравливать.
* * *
У гарпии странные отношения с реаниматологом А. То лаются, то целуются. Милые бранятся – только тешатся!
– Вчера я чуть было не уронил маманю, – признался А.
Гарпия, она же маманя, проходила очередной курс лечения в реанимации.
– Пьян, что ли, был?
– Да не так, чтоб очень… Вдарили с ней по коньячку, она захотела поближе к телевизору. Я принял на руки, стал переносить… говорю же, чуть не уронил маманю!
* * *
– …Где этот ебаный академик?!! – в ярости вопила гарпия.
* * *
Однажды у хирурга-уролога К. спросили какую-то мелочь – рубль там, или что-то еще. Он начал рыться в карманах, и вскоре выложил на стол кучку презервативов.
– Нет, не подумайте плохо! – К. прижал руки к сердцу. (Плохо никто и не думал, думали хорошо, однако в сознании К. категории плохого и хорошего поменялись местами). – Мне их покупает жена! Для пальцевого обследования. Перчатки-то дорогие! А тут – чем толще и дешевле, тем лучше.
Увлекшись, К. продолжил:
– Как-то раз массировал простату, вынул палец – а гондона нет! Я полез обратно, но он уже вверх ушел.
* * *
Врач скорой помощи П. привез больного.
Смеркалось, и П. уже находился в приподнятом настроении. Темные очки, изо рта – здоровьем пахнет, а одет в короткий джинсовый комбинезон на голое тело и халат.
Пристали: покажи джинсу!
Вокруг больные, сидят и ждут, кто чего.
П. скинул халат, взобрался на журнальный столик, спустил бретельки. Начал танцевать. Потом встал на руки.
– Пошел отсюда!.. Пошел на…! – засвистела вбежавшая Н., заведующая приемным.
* * *
Доставили автомобилиста.
Он что-то выделывал с камерой, и та рванула ему в лицо.
Между тем в приемном отделении только что посмотрели кино про леди Гамильтон.
Дежурная сестра злобно огрызнулась:
– Надо наложить повязку на глаза, и пусть ходит, как Нельсон Мандела! ..
Пауза. Презрительная реплика:
– Дура! Адмирал Нельсон!..
* * *
Лифт – школа жизни.
Лифтер (пассажиру, кивая на ларек):
– Кефир возьми!
Пассажир:
– Не, от него понос.
– Хорошо – пронесет!..
И далее (лифтер же):
– Кто не курит и не пьет – результата не дает.
Помолчал.
– А иначе – зачем наркология?
* * *
– Я знаю, что с больной, – сказал психотерапевт Р. – Но не скажу.
* * *
Лирическое отступление из истории медицины.
На курсах, где усовершенствовались физиотерапевты, рассказали об одном из мучеников науки, современном самородке.
Этот человек изучал механизм воздействия на органы различного рода ванн – с бромом, йодом, разными металлами и т. д. Он наполнял ванну, забирался в нее и там лежал не менее полутора часов, а после делал на коже насечки различной глубины и проверял, насколько глубоко проникли в ткани микроэлементы. Он весь был в насечках, этот натуралист. Он влился в славные ряды самоотверженных людей, прививавших себе оспу, глотавших воду, зараженную кишечными микробами…
Одна беда: глубина проникновения в ткань молибдена, скажем, или цинка представляет практический интерес лишь для кафедры неизбежных кожных болезней…
* * *
Доставлен пьяный с задержкой мочи.
Решили поставить катетер.
С., стоя в сторонке и сам с собой рассуждая:
– Сколько ж ему лет? Ну, пятьдесят, пятьдесят пять…
Сестра, приподнимая член:
– Да нет! Пенис у него еще не старый!
…Не было, должно быть, веселых лучиков морщин.
* * *
Так умирает эпоха. Да! Она все-таки уходит первой. Заведующая. Ночной приезд на работу оказался последней каплей.
…Собрались сливки общества, обсудили, вынесли вердикт: на заслуженный отдых.
Несносный А. В., разумеется, вылез с вопросом:
– А что это так вдруг, сразу?
* * *
Если вдуматься, вопрос А. В. не такой уж праздный.
Мудрое руководство – вот оно! Оплатить учебу, подтвердить высшую врачебную категорию, выдать сертификат – чтобы уволить полгода спустя.
* * *
К заведующей приступили: что Вам подарить на прощание?
– Не надо мне ваших чайников. У меня «тефаль».
– Чего же изволите?
– Деньги.
Ну, собрали тыщу, положили в новый кошелек.
* * *
Автора попросили: напишите прощальные стихи! Последовал отказ. Сложные отношения с поэзией. Но тут же написал. И не прочел. Вот они:
Без грима, чопорно, в наряде карнавальном,
Без тени понимания в очах
Того, что происходит в день последний
Вокруг – куда пойдешь, пути не разобрав,
Давя устойчивой стопою пол намытый?
Кем править станешь? Где возьмешь Муму,
Чтоб утопить? Герасиму какому
Рукою твердой будешь ноздри рвать?
Вообще – ты отвечать еще способна?
Коль слышишь – так кивни, утешь: поймем,
Что в тайной гавани, тебе одной известной,
Покойно будешь ты качаться на волнах,
Подобно бую, что предупреждает
Не приплывать к нему. Дай Бог тебе в веках
С цепи якорной, прочной не сорваться.
Не то, неровен час, прибьет тебя
Куда-нибудь негаданно-нежданно…
Господь, не допусти! И сохрани.
И ежели такое
Получится, спасти попробуй тоже,
Как и всех нас.
А эпиграф просится из раннего Вознесенского: «И памяти нашей, ушедшей, как мамонт – вечная память».
Можно и не так: «Я говорю вам – до свиданья». Если помнить о визитах заведующей на работу во внеурочное – ночное в том числе – время, то вскорости она забудет, что уволена, и придет.
