Сирил Массаротто - Я самый красивый человек в мире
— Да.
— О том, что я был дома, но никто не осмелился зайти ко мне, хотя у нее случился сердечный приступ?
— Да.
— И о том, что произошло в больнице?
— Конечно.
— Даже ее слова?
Это все есть в книге.
— Ее последние слова перед…
— В книге.
— Есть еще кое-что, еще более личное…
— Нет, ничего личного не осталось, я обо всем рассказала.
Я смотрю на книгу, и мне становится грустно. В этих нескольких сотнях страниц вся моя прошлая жизнь. Те немногие секреты, которые еще оставались у Самого красивого человека в мире, больше не существуют.
Люсинда продала их. Скоро они разойдутся по миру сотнями миллионов экземпляров.
— Позвольте мне выйти.
— Конечно. Это лучшее, что вы можете сделать. Водитель!
Лимузин останавливается. Еще не придя в себя после испытанного потрясения, я открываю дверцу. Отныне Люсинда для меня чужой человек. Между прочим, она тоже смотрит на меня как на незнакомца. В ее глазах нет привычного блеска, они холодны как лед.
Прежде чем закрыть дверцу, я наклоняюсь и спрашиваю:
— Люсинда, не одолжишь немного денег? Мне не на что поесть.
Даже не взглянув в мою сторону, она делает знак водителю, и машина трогается.
Я смотрю на удаляющийся лимузин, который вскоре исчезает в конце улицы.
* * *Зима. На улице холодно.
Я не знаю, что делать.
Не знаю, куда идти.
За несколько недель моя мечта превратилась в кошмар. У меня было все, а теперь нет ничего. Только одежда, которую я купил, перед тем как попасть в тюрьму. Понимая, что Самый красивый человек в мире не стал бы такое носить, суд оставил вещи мне. Поэтому я таскаю их с собой в мусорном мешке. Я иду по улице. Сначала быстро. Потом медленнее. Иногда останавливаюсь.
Вот что такое свобода. Всего-навсего.
Вчера, устав от ходьбы и замерзнув от пронизывающего ветра, я сел передохнуть у входа в жилой дом. Женщина с собачкой на поводке вышла из подъезда и, не глядя, перешагнула через меня. Хотя я еще не такой грязный. По крайней мере, мне так кажется. Я ведь всего три дня на улице. Или четыре, точно не помню. Четверть часа спустя женщина вернулась. И снова даже не взглянула на меня, не сказала ни слова. Ее песик, устав после прогулки, шел спокойнее. Женщина разговаривала с ним:
— Как мы хорошо погуляли, да, малыш? Сделали все дела, пописали и наверняка проголодались! Да-да, вижу, мы так хотим есть! Сейчас мамочка приготовит вкусную еду!
Мне так захотелось сказать ей что-нибудь вроде… даже не знаю, что… просто обратить на себя внимание. Сказать, что я человек, а не старое кресло или пакет с мусором. Что я тоже проголодался. И был бы рад, если бы мамочка и мне приготовила вкусную еду. Как своему песику.
Но я промолчал.
Я снова принялся бродить по улицам, чтобы не замерзнуть насмерть. Совсем недавно я чуть не умер от жары, а теперь околеваю от холода. Я мечтал изменить свою жизнь — пожалуйста, все как вы хотели.
Шатаясь по городу, я увидел немало людей вроде меня. Многие прятались от мороза в подъездах и подворотнях. Я даже не догадывался, что бездомных так много.
С некоторыми из них я пытался заговорить, но они были либо очень пьяны, либо чересчур подозрительны, либо то и другое вместе. Наконец один из них сам обратился ко мне:
— Эй, ты че, новенький?
— Новенький?
— Я имею в виду на улице!
— Э-э-э… Да, новенький.
— Сигаретку будешь?
— Нет, спасибо.
— Как хочешь, второй раз предлагать не буду. Это, кстати, неплохо согревает!
— Ты давно на улице?
— Два года, третий пошел.
— А раньше ты кем был?
— Кем я был? В смысле?
— Ну, я, например, раньше был красивым. А теперь я, как все, и у меня ничего нет.
— Не понимаю.
— У меня ничего нет, потому что… я потерял работу.
— A! Так бы сразу и говорил! Я тоже раньше был как все! Булочник. Да-а-а… У меня даже была своя булочная! Не веришь?
— Почему же? Верю.
— Короче, у меня было все: дом, две машины… Представляешь? Две машины!
— Ну и что? У меня… Я даже не знаю, сколько их было у меня. Десятки!
— Десятки машин? Ну-ну… Теперь понятно, почему ты отказался от сигареты, — нализался уже небось! В общем, неважно. Главное, как и все наши, я потерял все, что было, начиная с жены.
— О! Я тоже был женат!
— Вот я продержался целых двенадцать лет. А ты?
— Один день.
— М-да, быстро ты. Короче говоря, жена ушла, я стал закладывать за воротник, а через какое-то время потерял работу. А поскольку у меня не было друзей… Вернее, я-то считал, что они есть, но оказалось, что нет. Никто из них и пальцем не пошевелил, чтобы вытащить меня из этого дерьма. В общем, вот. Прошло уже почти три года.
— Аналогично. Я остался без работы, если можно так сказать, а друзей у меня вообще никогда не было.
— Ха! В точности, как у всех нас! Взгляни на остальных! Некоторые по десять лет живут на улице. Посмотри на них! Посмотри на их раны! Им так плохо, что невозможно смотреть без слез! Ты, кстати, странный, не скажешь, что тебе плохо. Наверное, потому что недавно на улице. Но, запомни, если не выкарабкаться сейчас… потом будет поздно. Станешь таким же, как они. И как я.
Он второй раз предложил сигарету. Я согласился, но не чтобы согреться, а чтобы у нас появилось нечто общее и можно было посидеть вместе, помолчать и подумать. Поначалу я немного кашлял, потом мне стало лучше.
Вскоре мы уснули.
* * *Открыв глаза, я увидел омерзительный мир. Начинало светать. В окнах загорался свет. Люди выходили из домов и шли на работу. А у нас, несчастных существ, даже не было сил подняться с земли.
Мне хотелось есть.
И тогда я поступил, как все остальные, — протянул руку. Но оказалось, что я слишком обычный и никто не замечает меня.
Я стал невидимкой среди невидимок, у меня не было никаких шансов вернуться к нормальной жизни.
В тюрьме я хотя бы не голодал.
Я встал и снова побрел куда глаза глядят. Я шел и шел, пока окончательно не выбился из сил. Выйдя на небольшую площадь, я плюхнулся на скамейку около карусели.
Вокруг со смехом носились дети. Они ели блины с сахаром и с шоколадом. Забавно, я никогда раньше не обращал внимания на детей, а сейчас посмотрел, как они играют и веселятся, и мне стало немного теплее.
У одной девочки развязался шнурок на ботинке. Она никак не могла с ним справиться: мама далеко, а в руках сладкий блин. Малышка присела рядом со мной — я внимательно смотрел, как она завязывает шнурок на два узелка. Мне захотелось сказать ей что-нибудь, просто поговорить.
— Что, девочка, весело вам тут?
— Фу, как от тебя пахнет!
— Что?
— Ты воняешь! Воняешь, как помойка!
— Просто я…
Я не успел закончить фразу. Передо мной возникла мать девочки, схватила дочку за руку и поспешно увела, бросив напоследок полный ненависти взгляд.
Да, теперь мне знаком этот взгляд, я ловлю его на себе каждый день…
Я плохо пахну? Ничего себе, даже не замечал. Вот она, новая жизнь, в которой я «воняю, как помойка».
Надо помыться.
* * *Даже не думал, что существуют бесплатные души. Я нашел адрес в справочнике в телефонном автомате.
Вот так постепенно я учусь выживать на улице.
Неподвижно стою под струей горячей воды. Сегодня я не просто моюсь — я ловлю кайф. Так приятно, забыв о невзгодах, почувствовать тепло во всем теле, как если бы оно было другим и я до сих пор любил его. Кажется, это происходит со мной впервые.
Размышляя, чем бы заняться дальше, я достаю из шкафчика одежду, уже было собираюсь надеть ее, как понимаю, что она и правда ужасно воняет. Девочка была права. Только на самом деле несет не от меня, а от моих вещей.
Я прижимаюсь носом к руке и глубоко вдыхаю. Мое тело вкусно пахнет. Оно источает тот же аромат, что и прежде.
Что и прежде…
Ну конечно!
* * *Я вздыхаю с облегчением, видя, что дом охраняют не так тщательно, как при мне. По дороге к входной двери я не встречаю никаких препятствий. Надеюсь, Джессика все еще живет здесь. Звоню.
Проходит двадцать долгих секунд, и наконец дверь приоткрывается на несколько сантиметров — ровно настолько, насколько позволяет цепочка. Да, это Джессика.
— Кто там?
— Это я.
— Кто вы? Я не узнаю ваш голос.
— Это нормально, я сильно изменился.
— Пожалуйста, скажите, кто вы.
— Если я скажу, ты не поверишь. Лучше просто понюхай.
— Что?
— Я прошу тебя понюхать мою руку.
Подношу тыльную сторону ладони к ее лицу и слегка задеваю кончик носа. Она пугается и, вскрикнув от неожиданности, отступает назад, но тут же останавливается, высовывает руку сквозь приоткрытую дверь, хватает мою кисть и прижимает к носу.
— Тот самый аромат…
— И?
— Не может быть! Я узнаю запах, но рука… Его руки были мускулистыми и вместе с тем тонкими. И голос… Кто вы такой?
