Юля Лемеш - Лежачий полицейский
Ясным солнечным утром, когда все трудовое население сумрачно спешит на работу, а нетрудовое мстительно нежится в постели, мы вдвоем клевали носом, сидя в машине Барабаса. Шпикачество пока не вызывало у меня ничего кроме яростной зевоты. Барабас в ожидании первых известий напряженно барабанил похоронный марш пальцами по коленке.
– Не нервируй меня, – попросила я сквозь новый отчаянный зевок.
– Надо было сделать все по-другому. Что за отношения у вас в семье? Идиотизм в квадрате – дочь ни сном ни духом, что делает ее мамаша.
– А твоя мать в курсе, чем ты занимаешься? – Мой сладкий голос испортил ему настроение.
– Вот еще. Зачем ей знать? Если все рассказывать, нотаций не оберешься.
– Ну-ну. Какие странные отношения, не правда ли?
Барабас вытаращился на меня как рыба в аквариуме.
– Я берегу ее покой. Сын – это тебе не дочь. В том смысле, что дочь и сын – две большие разницы. Сын – это не мама. А мама – не дочь.
– Круто! А бабушка – это не дед. И даже не троллейбус.
– При чем тут троллейбус? – разозлился напрочь запутавшийся Барабас.
– Значит, ты ее бережешь? – миролюбиво уточнила я, чтоб избежать новых словоблудий. – А моя мама бережет меня.
– На то она и мама. Слушай, отвянь по-хорошему. Я до сих пор не встречал родителей, которые тихарятся до такой степени. Если не брать в расчет бывших киллеров и прочий убойный элемент. И, как правило, это мужики. Теткам положено вить гнезда и налаживать быт, – утомленный диспутом Барабас поспешно покинул машину.
– И молчать в тряпочку. Готовка, уборка и стирка. Воспитание детей. – Я последовала его примеру.
Солнце уже пригревало вовсю. Барабас все никак не мог угомониться.
– Вот, именно это. Иногда еще и работа. Утром привела себя в божеский вид, накормила всех завтраком, оттрубила на работе, прошмыгнулась по магазинам, приготовила еду, накормила всех ужином, выслушала новости домочадцев, помыла посуду, постирала что надо, погладила выстиранное накануне. Выполнила супружеский долг. Ну, конечно, бывают секреты. Любовники там всякие, немного денег отслюнить из бюджета. Все просто. Закрой рот, а то муха залетит.
– И ты всерьез думаешь, что так живут все замужние женщины? – не на шутку испугалась я.
– Факт. Иногда их вывозят на природу. Если дача имеется. Они там грядки роют. Блин, совсем забыл. Надо еще ежедневно мыть полы, сортир и ванную. Гигиена прежде всего!
– Уж лучше в детстве удавиться. – Лекция Барабаса навела меня на мрачную идею о немедленной смене женского пола на мужской.
Только я хотела ринуться в дискуссию насчет несправедливости мироустройства, как Карабас с адреса номер один отзвонился Барабасу, мол, объект вышел из дома. Он ее «пасет». По всей видимости, если наша дислокация выбрана верно, то мама в скором времени окажется на адресе номер два. Так они называют вторую квартиру. Мы с Барабасом временно примирились и засели в зеленых копеечных «Жигулях», еще фиатовского розлива. Барабас утверждает, что не стоит морщить рожу, у тачки особенный движок.
– Знаешь, сколько деньжат она нам заработала? Мы с кем только не соревновались. Скорость, как у самолета. Только лучше судьбу не искушать – она ездит быстро, но не долго.
– Что, разваливается?
– Я не проверял. Но трясется – как морская свинья на морозе.
– Вы эту светлую идею из «Трех товарищей» вычитали?
– Не уверен. Это Карабас читает много, – не стал пререкаться Барабас, напряженно всматриваясь в даль, словно мама сейчас вылетит из-за угла на помеле.
Мы на время замолчали, каждый о своем.
Игорь на работе. Он разбудил меня поутру, накормил завтраком и даже выдал с собой «сухой паек» из бутербродов с термосом в придачу. Даже про салфетки не забыл. Какой заботливый получится из него муж. Для меня. Женская доля начала казаться не такой обременительной.
Снова позвонил Карабас. Хвастает, как ловко он преследует маму. Хотя, по его собственному мнению, она ни о чем не подозревает. Даже не озирается по сторонам. Барабас выдал пару полезных советов, один из которых заключался в постоянном завязывании шнурков, чтоб скрыть лицо. Интересно, как он себе этот фокус представляет? Мама идет, постоянно оглядываясь, а Карабас согнувшись ковыляет следом? Бредятина.
– Я ее потерял! – Карабас орал так громко, что даже мне слышно.
Ничего ужасного не стряслось. Просто мама вдруг села в такси. И теперь Карабасу придется нестись по улицам к нам.
– Надо было на велике…
– А потом его куда? В машину? – Карабас продолжал орать.
По-моему, ребята немного свихнулись. Хотя я и раньше в их нормальности сомневалась, но теперь они явно ощущают себя героями триллера. «Убить Билла» на тему «Разоблачить маму». Действительно, бзик и непременно по фазе. Никого не колышет, что мама все-таки моя и мне с ней потом жить.
– Замри. Сейчас появится, – нервно шепчет Барабас.
Уголок рта у него испачкан шоколадом, в пепельнице тесно от спрессованных катышками фантиков. На мой вкус, невозможно есть сладкое всухомятку, но Барабас яростно отверг предложенный стаканчик кофе. Мол, чай полезнее. Пришлось выпить самой, в свою очередь, отказавшись от размякших конфет.
– Ну, ты как не маленькая, – выразил неодобрение сладкоежка.
Открыв окно, я вылила остатки кофе из чашки. Оросив бесцеремонную стаю из трех черных дворняг. Которые без всякого ажиотажа поочередно пометили заднее колесо нашего скоростного авто. Барабаса едва удар не хватил от ярости, но избиения осквернителей не произошло. К дому подкатило такси. Из которого вышла моя мама. Одета как обычно. Ничего экстраординарного. Немолодая симпатичная женщина, замотанная жизнью и скромным достатком. С опаской оглянулась на важных собак, лениво трусящих по своим делам, и вошла в дом.
На миг мне захотелось обнаружить свое присутствие и закричать на всю улочку: «Мама, привет! Я здесь!»
Вряд ли ее бы это обрадовало.
Это никого бы не обрадовало.
Даже меня.
Глава 18
– Объект прибыл, – жутким шепотом провозгласил Барабас, шаря рукой в поисках очередной конфеты.
Значит, скоро подгребет и Карабас.
Рука нашла привычную обертку, развернула ее, и ошеломленный Барабас замахнулся на меня, пытаясь кинуться фантиком. В котором оказался скатанный кусочек хлеба, загодя отщипнутый от бутерброда. Попал, гадюка. Но я тоже не растерялась, метала фантики как снаряды. Баталия прервалась новым сообщением от Карабаса. Он, видите ли, мчится на маршрутке.
– Камикадзе, – запыхавшийся Барабас был похож на помидор с глазами.
– Ты про кого?
– Про Карабаса, естественно. На маршрутках передвигаются только камикадзе. По аварии в день, прикинь, какая непруха. Все, мир? Давай сосредоточимся на главном. Дело-то непростое, а ты распоясалась, как ребенок. Смотри, вот план ее квартиры.
– И что нам это дает?
– Пока ничего. Но может пригодиться. Пока у нас полное зеро. И ты – зеро. Надо было быть внимательнее. Тетки жуть какие проницательные, когда дело касается самцов.
– Мама не самец.
– Вот и я про то. Как мужика охомутать, так каждую мелочь заприметят…
– Кому нужен мужик с мелочью?
– Пошлая ты.
– Я не про это.
– Тогда – меркантильная.
Мне стало обидно. Что такого в умеренной меркантильности? Немного практичности никому не помешает.
– Сам такой.
– Вернемся к проблеме. Мама явно не бедная.
– Оставь, мы уже сто раз об этом говорили. Если не можешь сказать ничего нового, лучше помолчи.
– Задевает. Ох, как тебя задевает ее материальное благополучие. Просто жаба душит! Забудь про деньги. Маму жалеть надо. Ведь сама говорила, что дома ее батя ни в грош не ставил. Просто золушка какая-то.
– Добровольная золушка. Кто ей мешал послать нас подальше?
– Ладно, – Барабас решил не обострять отношения. – С тебя хоть один сценарий разведывательных мероприятий. Не все ж нам мозгами скрипеть.
От нечего делать я начала выдумывать сценарий.
Проникнуть в квартиру и спрятаться в шкафу? Или лучше под кроватью?
Или расспросить папу? Да уж, с папой я погорячилась.
Или заслать к ней деда Нила? Он точно ничего не упустит и во всем разберется. Только как ему втолковать, почему надо втереться к маме в доверие?
Надо наехать на меня машиной, положить в реанимацию, тогда она склонится над умирающей дочерью и сама во всем признается. Круто! Только как остаться целой, ведь машины тяжелые?
Меня начала захватывать охота на собственную маму. Появился нездоровый мандраж. Пальцы сами забарабанили по стеклу, вызывая усмешку Барабаса. Проваленное сиденье оказалось неудобным. В машине витал запах старости, от которого хотелось вырваться на свежий воздух.
– Что ты все время ерзаешь? Смотри, вон ее окна, на третьем этаже. Там, где недоделанный балкон.
Недоделанным балконом Барабас обозвал довольно изящный эркер. Подновленный свежей покраской, но с частично отвалившейся лепниной.
