Харуки Мураками - Хороший день для кенгуру

Разумеется, я приехал в Саут-Бей-Сити не на экскурсию. И не на поиски нравственности и высшей морали. Для этого куда лучше подходит оклендский зоопарк. Я нагрянул сюда, разыскивая одну молодую женщину. Об этом меня попросил адвокат, человек средних лет, живший в пригороде Лос-Анджелеса. Девушка одно время работала у него секретаршей. В один прекрасный день она исчезла, прихватив кое-какие документы, среди которых было и одно очень личное письмо. Обычная история — такое часто бывает. А через неделю адвокат получил письмо. В нем оказалась копия того самого письма и записка с требованием суммы, которую скромной никак не назовешь. На письме стоял почтовый штемпель: «Саут-Бей-Сити». Адвокат готов был заплатить эти деньги, резонно полагая, что из-за пятидесяти тысяч долларов мир не перевернется. Однако, вернув оригинал письма, шантажисты вполне могут оставить себе сколько угодно копий. Таких случаев тоже сколько угодно. Как частный детектив, я взялся за это дело. Сто двадцать долларов в день командировочных, две тысячи долларов в случае успеха. Выгодная сделка. В южной Калифорнии за деньги можно купить все. А то, чего нельзя, никому не нужно.

С фотографией женщины я начал один за другим обходить местные бары и клубы. Лучший способ, если хочешь кого-то быстро найти в Саут-Бей. Это все равно что внедриться в стаю акул с бифштексом в руке — на кусок обязательно кто-нибудь кинется. Тут уж как повезет — или пулю из автомата получишь, или полезную информацию. Реакция будет в любом случае, а мне как раз это и было нужно. Походив так три дня, я оставил название гостиницы, где жил, не одной сотне людей, после чего засел в номере. Пил пиво банку за банкой, чистил свой сорок пятый калибр и ждал этой самой реакции.

Ожидание — еще та работенка. Тяжелое занятие. И хотя профессиональная интуиция говорила, что результат обязательно будет, все равно — ждать было невмоготу. Я просидел в номере и второй день, и третий, и нервы понемногу начали сдавать. Стало казаться, что лучше выйти на улицу и потеребить общественность. Может, так дело быстрее пойдет.

И все же я решил ждать. Мне тридцать шесть, умирать вроде рановато. Тем более не хотелось лишиться жизни где-то на задворках, в каком-нибудь пропахшем мочой переулке Саут-Бей-Сити. Здесь с тачкамя обращаются лучше, чем с покойниками. Вряд ли найдется много желающих умереть в этом городишке.

Реакция последовала на третий день, после обеда. Я закрепил сорок пятый калибр скотчем под крышкой стола и, взяв маленький револьвер, приоткрыл дверь на несколько сантиметров.

— Руки на дверь! — скомандовал я. Отправляться на тот свет раньше срока в мои планы не входило. Я об этом уже не раз говорил. Какой бы выгодной сделка ни была, жизнь все равно дороже.

— Хорошо, хорошо. Не стреляйте. — Говорила женщина.

Медленно отворив дверь, я впустил ее и защелкнул замок.

Фотография не обманула — передо мной стояла великолепная представительница женской породы. Великолепнее, чем на снимке. Великолепные светлые волосы, грудь — как рвущаяся в космос ракета. Связавшись с таким экземпляром, мужчина в среднем возрасте вполне мог выйти из этого приключения обобранным до нитки. Платье сидело на ней безукоризненно. Плюс каблуки сантиметров двенадцать, не меньше, и лакированная сумочка. Она присела на край кровати.

— Кроме бурбона, ничего предложить не могу. Выпьете?

— Пожалуй.

Протерев носовым платком стакан, я налил в него на три пальца «Олд Кроу» и протянул своей гостье. Она попробовала и разом отпила половину.

— За прекрасную дружбу?

— Предположим, — сказал я. — И для начала поговорим о письме.

— Не возражаю. О письме. Это так романтично. А о каком письме, кстати?

— О том самом, что ты украла и кое-кому как улику передала. Ну что, вспомнила?

— Ничего я не вспомнила. И никакого письма не крала.

— Может, скажешь, что и секретаршей у адвоката в Лос-Анджелесе не была?

— Конечно. Сказали, дадут сто баксов, если просто сюда приду и сделаю тебе приятно…

Черный комок подкатил к желудку. Столкнув женщину на пол, я выдернул из-под стола сорок пятый калибр и плюхнулся рядом с кроватью, едва успев разминуться с автоматной очередью. Она прошила мой номер с грохотом, который извлекал из своих барабанов Джин Крупа. Пули дырявили дверь, вдребезги крушили стекла, вспарывали обои на стенах. Осколки вазы разлетелись по всему номеру, из матраса клочками сладкой ваты вылезла начинка. Автомат Томпсона переделывал мир на свой лад.

Однако толку от автомата куда меньше, чем шума. Он прекрасно подходит для изготовления фарша, но это не то оружие, из которого можно наверняка уложить кого надо. Напоминает страдающих многословием женщин-журналистов, ведущих в газетах свои колонки. По существу, здесь вопрос экономической эффективности. Услышав щелчок, сообщавший, что магазин опустел, я вскочил и, демонстрируя невиданную прыть, четыре раза нажал на спусковой крючок. Две — в точку, две — мимо. Пятьдесят на пятьдесят, как у четвертого номера «Доджерсов»[32]. Но в Калифорнии для частного детектива это не результат.

— Классно шмаляешь, нюхач! — послышалось за дверью. — Но теперь тебе конец.

— Ах вот оно в чем дело! Все ясно. Значит, никто никому не угрожал. И письмо это — полная лажа. Просто хотели мне рот заткнуть из-за дела Джеймсона.

— Молодец, нюхач! Догадливый! Если откроешь рот, многим людям из-за тебя беспокойство выйдет. Так что сдохнешь как дешевка в этом клоповнике вместе с проституткой. Нехорошие слухи пойдут…

Блестящая перспектива, ничего не скажешь. К сожалению, речь слишком затянулась. Я не стал дожидаться конца и выпустил в дверь оставшиеся в барабане сорок пятого капибра пули. Из трех в цель угодила одна. Тридцать три и три десятых… Нет, пора в отставку. Может, напоследок кто-нибудь хоть венок долларов за пятнадцать подарит.

В ответ хлынул свинцовый дождь. На сей раз он продолжался недолго. Голоса двух «стволов» наложились друг на друга, как экзерсисы Джина Крупы и Бадди Рича на ударных, и через десять секунд все стихло. В последний момент полиция сработала оперативно. Хотя этого момента пришлось дожидаться.

— Я уж думал, ты не явишься, — воскликнул я.

— Явился, — невыразительно пробубнил инспектор О'Баньон. — Просто дал немного выговориться. А ты молодец, честное слово.

— Кто это был?

— Да так, местная братва. Мелкая сошка. Что я только не делал, чтобы расколоть их на заказчика. Адвокат твой из Лос-Анджелеса с ними заодно. Я на тебя рассчитываю.

— Ого! Что-то ты разошелся!

— Самое время в Саут-Бей-Сити порядок навести. Глядишь, и под мэром кресло зашатается. От твоих показаний будет зависеть. Может, тебе это не по вкусу, но есть еще на свете полицейские, которые не продаются.

— Да ну? Кстати, ты ведь с самого начала знал, что это мое дело — ловушка?

— Ну знал. А ты сам?

— Я своих клиентов не подозреваю. Я же не полиция.

Он криво улыбнулся и вышел из номера У всех полицейских улыбка на один манер. Так улыбаются только те, кто живет в ожидании пенсии. Он ушел остались только я, женщина и несколько сотен свинцовых пуль.

В Саут-Бей-Сити почти не бывает дождей. Здесь с тачками обращаются лучше, чем с покойниками.

Фантастическая история, случившаяся в библиотеке

В библиотеке было необычайно тихо. Все звуки поглощались книгами.

Интересно, куда деваются эти звуки? Да никуда. Звуки не пропадают, книги лишь поглощают колебания воздуха.

А что с этими колебаниями? Ничего. Они просто затухают. Рано или поздно. Вот и все. Потому что в этом мире нет вечного движения. Вечное движение не может существовать вечно.

Время — не вечное движение. Ведь нынешняя неделя существует без будущей, и она же существует без прошлой.

А будущая неделя — без нынешней…

Стоп! На этом хватит.

Как бы там ни было, я сидел в библиотеке. И в библиотеке было необычайно тихо.

Тихо сверх всякой необходимости. На мне были недавно купленные кожаные ботинки марки «Поло», и серый линолеум резко поскрипывал у меня под ногами. Звук был какой-то чужой — казалось, мои ботинки тут совсем ни при чем. К новой обуви, к тому, как она поскрипывает, привыкаешь далеко не сразу.

За стойкой, где выдавали книги на дом, сидела средних лет женщина — раньше я ее здесь не видел — и читала. Книга была очень толстая, на двух языках: правая страница — на иностранном, левая — на японском. Причем тексты, похоже, были разные. Отличались не только абзацы, иллюстрации тоже были разные. На левой странице я заметил схему солнечной системы, а на правой была какая-то металлическая штуковина — что-то вроде кингстона на подводной лодке. Непонятная книга. Качая головой, женщина пробегала глазами страницы. Понаблюдав за ней, я подумал, что она одновременно читает сразу обе страницы: левым глазом — левую, правым — правую.

— Извините, — подал я голос.