Джозеф Хеллер - Поправка за поправкой

Она протянула руку к шкатулке, достала новую сигарету, нервно пристукнула ею по тыльной стороне ладони. Потом сняла со стола зажигалку и повернулась к юноше, явно колеблясь, отчего лицо ее впервые за время их разговора стало по-настоящему мягким.

— Ты милый мальчик, Сидней, — медленно произнесла она. — Страшно нравишься девочкам. Я знаю, я ведь тоже когда-то училась в школе. Бери их столько, сколько сможешь, пока не станет слишком поздно. Они для того и созданы. Бери, пока можешь, и ты никогда не пожалеешь об этом.

Тут она увидела, как он поеживается, и спросила:

— Что с тобой?

— Не знаю, — промямлил он.

— Тебя пугают разговоры о девушках?

— Нет, — ответил он.

— Тогда почему ты смущаешься? Ты никогда не обсуждал такие вещи с друзьями?

— Да нет. У нас и совсем неприличные разговоры бывают.

— Так в чем же дело? В том, что я женщина?

— Я не знаю.

— В том, что я старше тебя, или в том, что я красива?

— Наверное, в этом.

— Не увиливай. В чем? В возрасте или во внешности?

— Я думаю, и в том и в другом.

Она закурила, откинулась на спинку софы.

— Значит, по-твоему, я красива?

Он кивнул покраснев.

— Прекрасна?

Он снова кивнул. И взглянул в сторону коридора, гадая, когда вернется тот мужчина.

— И что же тебе во мне нравится?

— Наверное, все. Вы очень красивая женщина.

— Но должно же что-то нравиться тебе в особенности. Так что это — лицо, грудь, форма бедер, которую ты можешь только представлять?

Юноша, чувствуя, что обливается потом, уставился на столик в углу гостиной, уставился с пристальным вниманием, которое, надеялся он, позволит ему пригасить разгоравшиеся в нем стыд и смущение. Там стояло что-то странное — стеклянный сосуд с резиновой трубкой. Интересно, что это такое?

— Ну так что же?

— Мне не хочется, чтобы вы об этом спрашивали.

— Хорошо, — согласилась женщина. — Не буду. А хотел бы ты лечь со мной в постель?

Он резко повернулся к ней, ощущая теперь уже изумление и гнев, а не испуг. Муж ее находился в соседней комнате. Наверное, тут какой-то розыгрыш?

— Мне пора идти, — сказал он и встал. — Я должен вернуться в контору.

— Да ладно, Сидней, — сказала женщина. — Сядь. Я не буду к тебе приставать.

Он медленно сел в кресло, глядя на нее с подозрением и опаской.

— Что с тобой? — спросила она. — Я не кажусь тебе привлекательной?

— Не в таком смысле, — негромко ответил юноша.

— Почему же? Если бы ты увидел меня на улице, я ведь показалась бы тебе желанной, верно?

Юноша отвернулся. Она была самой красивой женщиной, с какой он когда-либо разговаривал, и Сидней понимал: увидев ее на улице, он остановился бы и смотрел ей вслед, пока она не исчезла бы из виду.

— Похоже, я тебе просто неинтересна, — устало произнесла женщина. — А скажи, что так заинтересовало тебя на том столике?

— Вон та вещь, — ответил он, указав пальцем. — Это что? Трубка?

Женщина вставила ступни в туфельки и направилась к столику, рукой поманив юношу за собой. Он пошел следом и остановился за ее спиной, стараясь смотреть не на изгибы ее тела, а на стеклянный сосуд.

— Это трубка, — сказала женщина, взяв сосуд со столика и повернувшись к юноше.

— А вода зачем?

— Чтобы охлаждать дым. Мы курим крепкий табак. Гашиш. Знаешь, что такое «гашиш»?

— Наркотик, правильно?

— Да, — ответила она. — Наркотик. Не желаешь попробовать?

Он торопливо отступил от женщины, потряс головой. Вошедший в гостиную мужчина приблизился к столу.

— Чем вы тут занимаетесь? — спросил он.

— Да вот предлагаю молодому человеку покурить нашего табачку. Если кто знает в этом толк, то гашиша в нем два к одному.

Мужчина отобрал у жены трубку, положил ее на стол и негромко спросил:

— Ты спятила? Он же несовершеннолетний.

— И все еще будет несовершеннолетним, когда мы приспособим его к делу, — сказала женщина.

— Ладно, Скелли. Замолчи, пожалуйста. Иди к себе. И поторопись. Не держать же его тут целый день.

Она отдала ему сигарету и вышла из гостиной. Мужчина повернулся к Сиднею, улыбнулся. Лет ему было около пятидесяти: глубоко посаженные серьезные глаза, чисто выбритое лицо с крошечной капелькой крови под нижней челюстью и глубокими складками, спускающимися от ноздрей к краям рта. Мягкий ровный голос, спокойные серьезные интонации. Он отвел Сиднея в центр гостиной, там они сели лицом друг к другу.

— Тебя не ругают на работе, когда ты задерживаешься надолго? — спросил мужчина.

— Слишком долго задерживаться я не могу, — ответил Сидней.

— Но если мы задержим тебя, ты сможешь с ними договориться?

— Не знаю, — сказал Сидней.

Мужчина достал из кармана две банкноты, протянул одну Сиднею. Тот, смущенно улыбнувшись, принял ее, сложил, увидев при этом, что получил десять долларов, и сунул в свой карман.

— Это тебе за ожидание, — сказал мужчина. — Вторую половину получишь, когда сделаешь то, что нам нужно.

— А что именно? — подозрительно поинтересовался юноша.

— Разве Скелли тебе не сказала?

— Нет.

— Ладно, на этот счет не тревожься. Ничего особенного. — Он налил себе виски. — Выпить не хочешь?

— Нет, спасибо, — ответил юноша. — Так чего вы от меня хотите?

— Подожди до ее возвращения. — Мужчина проглотил виски, поморщился, поставил стакан на стол. — Что ты о ней думаешь?

— Она привлекательная, — ответил юноша.

— Прекрасная, — сказал мужчина. — Она тебе нравится?

Юноша осторожно кивнул:

— Она очень красивая.

— Прекрасная, — повторил мужчина.

Он казался измученным, очень усталым. Взялся за бутылку, чтобы налить себе еще, передумал, опустил бутылку на стол.

— Она актриса, — сказал он.

Юношу эта новость обрадовала. Он еще ни разу не разговаривал с актрисой и, естественно, разволновался.

— А вы тоже актер?

— Я работаю на радио, — ответил мужчина. Несколько секунд он молча смотрел перед собой, потом сказал, медленно поднимая взгляд на юношу: — Она очень несчастна. Мы оба очень несчастны.

Юноша с нетерпением ожидал продолжения.

— Потому мы тебя и выбрали. Это эксперимент. Ты согласишься помочь нам?

— Я с радостью, если смогу, — сказал юноша.

— Хорошо. Думаю, сможешь. Сколько тебе лет?

— Недавно исполнилось семнадцать.

— Совсем еще ребенок. Счастливый беспечный ребенок. Ты красивый мальчик. И наверняка легко ладишь с девушками.

Юноша не ответил.

— Со мной ты об этом разговаривать можешь, — сказал мужчина. — Я же не женщина. Много у тебя было девушек?

— Я часто хожу на свидания, — признался юноша.

— И они податливы?

— Некоторые да, — ответил Сидней. — Некоторые нет.

— Тебе больше нравятся податливые?

Юноша застенчиво хмыкнул:

— А как вы думаете?

— Хорошенькие?

— Кое-кто. Большинство не очень.

— Ну, с этим ты будешь сталкиваться всю жизнь. А есть среди них хотя бы одна такая же хорошенькая, как Скелли?

— Нет, — ответил юноша. — Таких красивых нет.

Мужчина наклонился вперед.

— Она настоящая красавица, верно? — спросил он, вглядываясь в лицо юноши.

— Да, — ответил тот. — Настоящая.

— И тебе хочется лечь с ней, верно? — спросил мужчина.

Юноша быстро отвел глаза. Во всем поведении мужчины сквозил какой-то надрыв, отчаяние, ощущавшееся и в поведении женщины. Нечто странное, угрожающее, пугавшее юношу, который никогда ни с чем подобным не сталкивался и не понимал, что оно означает. Мужчина ждал ответа, не сводя глаз с его лица.

— Я хотел бы встречаться с девушкой, такой же красивой, как она, — признался юноша, негромко и неуверенно.

Некоторое время мужчина молча смотрел на него. Потом откинулся на спинку кресла, неторопливо побарабанил пальцами по колену.

— Тебе случалось заблудиться во время работы? — спросил он.

— В первые дни случалось, — ответил Сидней. — Да это и сейчас бывает, когда меня посылают в центр города.

— Жуткое ощущение, да?

— Ну не такое уж и жуткое. Сначала я немного пугался, но теперь просто спрашиваю у кого-нибудь дорогу. Город-то большой.

— Затеряться в огромном городе ужасно, — медленно произнес мужчина. — А мир полон огромных городов.

Голос его был глубок и торжественен. Он говорил, глядя прямо перед собой, произнося слова точно загипнотизированный.

— Сознание человека — это огромный город, в котором он вечно теряется. И проводит целую жизнь, пробираясь по нему на ощупь, пытаясь найти себя.

Юноша слушал его благоговейно, слишком пораженный, чтобы сказать что-нибудь в ответ.