Финн - Анна и Черный Pыцарь
— Нет, честное слово, нет.
— Ваша привычка перескакивать с предмета на предмет может оказаться опасной для неокрепших умов.
— Да неужели? Но я всегда знаю, что делаю.
— И Анна тоже. Насколько я могу судить, она тоже прекрасно знает, что делает. Так что, быть может, у меня есть не только Черный, но и Белый Рыцарь.
— Быть может, вы правы, молодой Финн, быть может, вы правы, — тут же откликнулся он в своей саркастической манере, к которой всегда прибегал, когда не мог найти достойный ответ. — А сами вы, я полагаю, можете считать себя королем.
— Ну, нет, — усмехнулся я. — Только не я. Я всего лишь пешка. Проблема только в том, что мне слишком уж часто приходится менять цвет.
— А вы умны, Финн.
— Меня учил умный учитель.
— Что меня в ней чрезвычайно озадачивает, — продолжал он, возвращаясь к предмету, который так сильно его волновал, — так это то, что она мертвой хваткой вцепляется во все подряд, даже в откровенный мусор, и держится, пока не поймет и не изучит досконально к вящему своему удовлетворению. Если что-нибудь на свете в состоянии заставить меня поверить в существование души, так это чистое, незамутненное упорство ребенка в познании мира. Вот что в ней так меня удивляет и очаровывает. Уверен, даже встретив самого дьявола, она бы и бровью не повела. Посмотрите, что вы со мной сделали, Финн! Я становлюсь слезливым и сентиментальным, это совершенно никуда не годится. Знаете, что она у меня спросила на той неделе? Она спросила, о чем бы я стал молиться, если бы бог существовал. И, да помогут мне небеса, я ей ответил. Вы будете смеяться, Финн. Я сказал, что в таком случае попросил бы бога, чтобы он вернул мне мою коллекцию бабочек и мотыльков. Это единственная вещь, о которой я до сих пор жалею. Так что, видите, пообщавшись с вами двумя, я стал слаб на голову, а это не есть хорошо.
* * *Однажды она прибежала в сад, громко зовя меня по имени. Я каким-то образом умудрился схватить ее в объятия, прежде чем она свалилась в клумбу с цветами.
— Финн, Финн, скорее иди туда. Мистер Джон упал и не может встать.
Когда мы ворвались в гостиную, он выглядел вовсе не так уж плохо — может быть, слегка бледен, но ничего такого, что нельзя было бы поправить с помощью пинты доброго пива. Правда, у доктора, который вскоре приехал, был иной взгляд на вещи. Джон стар, утомлен, ему нельзя волноваться, и вот так Аннины уроки внезапно подошли к концу.
— Не мог бы ты продолжать присматривать за садом и делать для меня другую мелкую работу? — спросил меня Джон.
— Разумеется, мог бы.
— Пожалуйста, приводи с собой девочку всякий раз, как придешь. И друзей с собой берите, если она захочет, только не очень много. Они смогут играть в саду, а Анна будет разговаривать со мной, а потом мы все станем пить чай.
Хотя Анна легко схватывала многие самые сложные идеи, но, когда дело доходило до сложения, все оказывалось далеко не так просто. У меня это тоже была не самая сильная сторона. Быть может, именно моя любовь к математике заставила ее думать, что этот предмет обязательно нужно понять. Проблема состояла в том, что в школе сложение, вычитание и умножение были скучны как смертный грех. Как, собственно, и все остальное. С ее точки зрения, все это не стоило и выеденного яйца.
Что ей действительно хотелось знать, так это как разговаривать с ангелами, мистером Богом и, кто знает, быть может, даже с теми людьми, которые живут далеко-далеко, там, на звездах. Мешало только то, что она не знала, как это сделать.
— Финн, — спрашивала она, — как складывать ангелов?
Меня этот вопрос слегка выбивал из колеи. До меня как-то не доходило, зачем ангелам может понадобиться, чтобы их складывали. В любом случае я подозревал, что у них просто нет на это времени.
— А с чего ты взяла, что ангелы могут захотеть заниматься сложением? — осторожно спросил ее я.
— Не знаю, — отвечала она, — но они же могут.
— Полагаю, да, — сказал я, — но я честно не могу понять, зачем это им.
Она надолго задумалась, а потом выдала:
— Если они захотят знать, сколько на небе ангелов, то как они смогут это сделать, а, Финн, как?
— Не знаю, солнышко. Понятия не имею. Думаю, уж как-нибудь они смогут это узнать.
На нее такой ответ не произвел особого впечатления. И она попыталась зайти с другой стороны.
— Хорошо, — сказала она, — тогда как они смогут узнать, сколько у них людей, за которыми надо приглядывать? Им же придется посчитать? Разве нет, Финн?
— Ну, наверное, они делают это точно так же, как ты. Думаю, они тоже считают на пальцах.
— Тьфу ты! — Она была откровенно возмущена. — У ангелов же нет пальцев!
Такие беседы очень быстро заходили в тупик. Так произошло и с этой.
— Ну, — закончил я бодрым голосом, — тогда они, должно быть, считают на своих перьях.
Еще в процессе я осознал, что эта идея была крайне глупой, и пожалел, что она у меня вырвалась. Она скорбно посмотрела на меня и задала следующий вопрос, который по всем параметрам должен был меня окончательно добить:
— И сколько, по-твоему, у них перьев?
— Не имею представления, — отвечал я, — полагаю, тысячи и тысячи.
— С ними, наверное, можно здорово считать.
— Уверен, можно, — радостно заключил я.
Скорее всего, она поняла, что я над ней, как обычно, издеваюсь, и попыталась расставить ловушку, из которой мне было бы трудновато выбраться.
— Финн, выясни для меня, пожалуйста, как ангелы считают, и мистер Бог тоже, и все прочие, кто там есть.
— Стоп-стоп. Попридержи коней! Кто это там есть? Может быть, там вообще никого нет.
На эту тему можно было долго сотрясать воздух.
— Но если есть, то как они считают, Финн? Давай ты это узнаешь и потом расскажешь мне, ладно, Финн?
Похоже, она решила дать мне задание, которого мне хватит на всю оставшуюся жизнь.
Меня-то ангелы и особенности их сложения не особенно занимали. Если им так уж хотелось складывать (себя или что-то еще), полагаю, они прекрасно могли справиться с этим сами. Если бы не Аннины постоянные напоминания, я быстро бы об этом забыл. В любом случае вплоть до знакомства с ней я никогда не встречал ангелов, а если и встречал, то не знал об этом, а с марсианами и тому подобными созданиями совершенно точно не был знаком. Но все же кое-что мне удалось для нее узнать. Это ей чрезвычайно понравилось и привело в исключительное волнение. Когда я закончил свои изыскания, результат выглядел вполне очевидным, но без калькулятора или компьютера процесс вычисления был ужасно долгим и утомительным.
Предположим, имеется ангел или еще кто-то, и у него есть семь пальцев, на которых можно считать. Все, что нужно сделать, это разделить число пальцев, которые у него есть или на которых он считает, на само это число; например, если их семь, то разделить семь на семь и получить в результате один. Затем следует разделить один на количество пальцев. Один разделить на семь будет 0,142857142. Это и есть магическое число для семи пальцев. Дальше все довольно просто, только занимает много времени. Вы делите это самое магическое число на само себя и получаете, разумеется, один; потом делите один на магическое число и получаете семь. Потом делите семь на магическое число и получаете в итоге сорок девять. Потом делите сорок девять на магическое число и получаете 343. И дальше продолжаете в том же духе х… х2… х3… х00. У каждого числа такое магическое число свое. Вот вам еще один способ переворачивать вещи кверху ногами. Добрый старый мистер Бог, он опять сделал это! Для Анны общаться с богом было чистым удовольствием.
* * *Аннины периодические экскурсы в Библейскую энциклопедию и словари не всегда бывали успешны. Тех слов, которые она больше всего хотела найти, там, как правило, не оказывалось. Например, она долго искала там слово «веселье», но так и не нашла. Слово «играть» ей найти удалось, но оно означало совсем не то, что следовало. Можно было заниматься развратом[12] или сходить с ума,[13] но ни о каких играх и удовольствиях речь не шла. Очень скоро она пришла к вполне резонному выводу, что у людей в Библии просто не было времени на детей — их все время по тем или иным причинам убивали.
— Люди на самом деле не любят детей? — спросила она меня как-то вечером.
— Разумеется, любят, — ответил я. — Насколько мне известно, есть только одна вещь, которая в них может не устраивать.
— Какая?
— Слишком много гребаных вопросов.
— Чего? — искренне не поняла она.
— Они никогда не перестают задавать вопросы, — ухмыльнулся я в ответ.
Она кучу времени потратила на то, чтобы отыскать в Библии очень, как она их называла, важные слова. Ей казалось невероятно странным, что при описании того, как хорош мистер Бог, в Библии встречается на удивление мало «смеющихся слов» и «счастливых слов». Тех же, что ее интересовали больше всего, там не было совсем. Ни викарий, ни мисс Хейнс ничем не могли ей в этом помочь.
