Наталья Земскова - Город на Стиксе

Все мои обретенные мудрости разом выскочили из головы, улетучилось настроение, а внутри что-то больно заныло.

Постояв так с минуту и дав себе слово позвонить ему в понедельник, я загрузилась в такси и поехала домой — бодро заканчивать этот хозяйственно-ритуальный день, то есть «ужинать с дипломатом». Ради «зачета» усилия и вследствие неизвестно откуда возникшего импульса я решила выполнить ритуал с точностью. Тем более, дипломат у меня был — в этом плоском квадратном чемодане хранились кое-какие бумаги.

Замариновав рыбу, я отправила ее в духовку. Сделала пару салатов плюс фаршированные баклажаны и выложила их на тарелки, окружив зеленью и овощами. Я сочинила три соуса и сервировала стол, вытащив подарочный фарфор, предназначенный для торжественных случаев. Мне было почти все равно, как работает механизм этого ужина с тем, кого нет, но сама подготовка к нему излечила меланхолию последних дней — уже этого было немало. Пока рыба томилась, наполняя квартиру редким для нее ароматом, я приняла душ, уложила волосы, надела короткое белое платье и поставила охлаждаться вино. Было около девяти вечера. И в тот самый момент, когда дипломат «восседал» в кресле, а в бокалах искрилось вино, в дверь раздался звонок.

«Неужели так быстро сработало?» — не поверила я.

На пороге стояла Галина. Взглянув на меня с таким ужасом, точно я была медуза Горгона, и прошептав: «Ты что, не одна?» — она сделала шаг назад к лифту, но, увидев, как я кисну от смеха, нерешительно двинулась в квартиру, заглядывая во все углы.

— Вот, ужинаю с дипломатом. Присоединяйся.

Галка снова взглянула на меня, как на медузу Горгону, и рухнула на стул, как подкошенная:

— Лиз, у Жанки телефон не отвечает, твой почему-то вне зоны… Я и поехала к тебе. Ты… ты была права насчет Аркадия, а я. Какая же я дура!

Галина залилась слезами, размазав сразу и тушь, и помаду, как это умела только она.

— Слушай, Галь, а давай поедим. Жутко хочется есть — я весь день на ногах.

— Ты — весь день? Что ты делала?

— Я ходила по рынку.

— По рынку? Что это с тобой?

— Захотелось. Не знаю. Бывает… Сейчас мы с тобой и вот с ним поедим, и ты мне все спокойно расскажешь.

Грустно усмехнувшись в сторону чемоданчика, Галка взяла салфетку и, пока я доставала третий бокал, изложила всю мизансцену:

— Я у него нашла билеты в Таиланд. Искала ручку, а нашла билеты. Через неделю улетает, мне — ни слова.

Галка опять залилась слезами, схватила сразу несколько салфеток, которые тут же превратились в мокрые шарики.

— Ты с ним поговорила?

— Ну конечно!

— А он?

— Сказал, что это премия, корпоративный отдых, и едет чуть не весь отдел.

— А ты?

— Спросила, почему скрывал.

— А он?

— Он не скрывал: «хотел сказать на днях». Нет, Лиза, я так не могу — скрывал и врал.

— А ты?

— Что я? Ушла, а дома мама с папой, опять из-за меня расстроятся. Пришла к тебе поплакать без свидетелей.

— Сначала поедим, потом поплачем.

— Не думала, что ты в это поверишь, в эти Жанкины примочки.

— Ты не права, в них что-то есть. Вот! Вспомнила случай. Моя племянница никак не могла уговорить родителей свозить ее на море и, поняв, что это категорически не входит в их отпускные планы, стала играть в это море: из подушек устроила пляж, из покрывала — воду, и «плескалась» там. Самозабвенно и по нескольку часов. И что ты думаешь? Ведь обнаружились горящие путевки, — за рубль ведро, — и вся семья отправилась на море. «Самозабвенно» — ключевое слово, понимаешь?

Ребенок перестал ждать, то есть испытывать негативные эмоции, и поверил, что цель достигнута. Вот вся схема.

— Ну, конечно, — все-таки расковыряла салаты Галина, — будь во мне веры хотя бы с горчичное зерно, жизнь бы наладилась?

— Да не знаю я, Галь. Но то, что страдания наказуемы, — сто процентов. Снизить значимость. Срочно.

Снизить значимость у Галины не вышло. Ни завтра, ни в последующие дни. Напротив, эта значимость зрела и набухала, и, когда она, наконец, достигла пика, Томина отправилась к психологу. Впервые в жизни. Психолог, дородная дама за пятьдесят, выслушала Галку и, улыбаясь, обреченно кивнула:

— Вы с этой проблемой сегодня — седьмая.

Претендующая на эксклюзивность хотя бы в страданиях, Томина подняла брови и обиженно спросила:

— С какой проблемой — Таиланда?

— С проблемой социального договора, моя дорогая.

И пока Галина хлопала глазами, психолог ей объяснила простую вещь: оказывается, отношения мужчины и женщины стоят на трех китах — социальном договоре, эмоциональной сфере и сексе. И если хотя бы один из китов неустойчив, рушится вся конструкция.

— С эмоциональной сферой — с чувствами то есть — у вас все в порядке, если вы полтора года вместе. С сексом, по вашим словам, проблем нет. Проблема в социальном договоре, в «уставе» ваших отношений. Не то плохо, что он летит в Таиланд, не сообщив об этом вам, а то, что за полтора года вы не обговорили ни перспективу вашего союза, ни его правила. Скажем, вас устраивают ни к чему не обязывающие отношения, при которых вы встречаетесь два раза в неделю, но при этом отдыхаете врозь и, возможно, с другими партнерами.

Галка поперхнулась водой.

— Или другой вариант: как раз такие отношения вас и не устраивают, вы хотите устойчивого союза, совместного отдыха и семью в перспективе.

— Да, семью в перспективе.

— Так поговорите об этом, задайте вопрос. Любые отношения развиваются, то есть имеют разные стадии. Судя по всему, ваш партнер не хочет их развивать — ему гораздо удобнее пребывать в начальных стадиях, где меньше ответственности и обязательств и больше личного пространства. Бессознательно, путем неприятных для вас поступков, он отношения разрывает, а затем возобновляет, снова и снова возвращаясь в начало.

— Я не могу поговорить.

— Не можете поговорить — напишите письмо, и пусть он вам ответит, тоже письменно. Довольно эффективный метод. Минуя социальный договор, который все-таки должен предварять сексуальные отношения, и спускаясь сразу на нижний уровень, уровень секса, вы сразу обрекаете себя на несоответствие ожиданий. И такие вот нервные срывы.

— И на такие вот нервные срывы, — повторила Галина еще раз, положила на лоб мокрый носовой платок и включила наш многострадальный электрический чайник. — Нет, не хочу писать письмо.

— Тогда поговори, — оторвалась от компьютера Жанна.

— Я не могу. Я сразу начинаю плакать.

— Нельзя кричать и плакать — до них так не доходит. Им нужно объяснять по буквам. Все сначала. И много раз, с повторами и иллюстрациями.

— А что писать-то?

— Все как есть. Да, искренность — твое оружие. Доверчивость и беззащитность. Ты не воюешь и не требуешь. Ты откровенно объясняешь ситуацию.

— А так неясно…

— Нет, конечно. Ну, захотел мужик один куда-то съездить и развлечься, а может, не развлечься — просто съездить, а ты в истерику, на ровном месте. Решит, что настроение плохое, критические дни, проблемы на работе.

— Ну, Жан!

— Да я серьезно. Объяснять по пунктам. До них простые вещи не доходят.

— Конкретно: что писать?

— Что, что. Что любишь, что он свет в окне, и именно поэтому такие ни к чему не обязывающие отношения тебя не устраивают. Больно тебе, понимаешь? М-м-м… Но ты не хочешь на него давить, ты хочешь ему счастья и потому предоставляешь полную свободу, так как разрыв в этом случае тебе видится единственным возможным вариантом.

— Разрыв?

— По-другому до них не доходит. Конечно, это ультиматум в бантиках и розах, и нужно быть готовой ко всему. И лучше, в самом деле, приготовиться к разрыву.

Галина вздохнула и принялась разливать чай:

— А без любви в письме нельзя?

— Нельзя. Любовь — твое оружие. Пока, увы, единственное. Отправь письмо и пропади на месяц.

— Да откуда ты знаешь? Писала?

— Это ясно как день.

— Не знаю. Вдруг я все испорчу? — опять вздохнула Галка.

— Ну, не пиши.

— А вдруг нужно писать?

— Слушайте, у меня материал в номер, я из-за вас не могу сосредоточиться! — не выдержала я и хлопнула линейкой по столу. — Помолчите с полчаса хотя бы! Одно и то же третий день, с ума можно сойти.

— А человек важнее материала, — процитировала Галка мою же фразу, заимствованную из кодекса чести режиссеров документального кино, и подъехала ко мне вместе с креслом: — А ты, что бы ты сделала, Лиза?

Я собрала свои листки и как можно спокойней сказала:

— Галь, если честно, никто не знает, как и что делать — одни и те же действия могут привести к противоположному результату. Делай что чувствуешь. Или — что легче тебе. Мне всегда легче действовать.

— А мне — сидеть в засаде.

— Сиди в засаде.

— Устала, больше не могу. Нужна определенность.