Брук Дэвис - Потерять и найти
Карл, признаться, был даже немного разочарован.
Он барабанил пальцами по столешнице. Да, он гордился своей находчивостью. Если бы не его «Беги, Милли, беги!» и тот отвлекающий маневр, девочка бы не сбежала. Только где она теперь? Что будет делать дальше? Она совсем еще малышка, а он отпустил ее одну на растерзание пригороду.
Карл посмотрел в окно. Мимо шла женщина с коляской.
– Я найду тебя, – прошептал Карл.
Женщина искоса на него взглянула.
– Не вас, – вспыхнув, быстро прибавил Карл и тут же потряс головой, потому что женщина, конечно же, не могла его услышать.
Она скрылась из виду. Карл посмотрел на манекен, которого назвал Мэнни. Тот стоял рядом, прислонившись к столу.
– Мы найдем Милли, правда, Мэнни?
Карл радовался, что не остался в меньшинстве: Мэнни был с ним, на его стороне.
Карл расправил на манекене рубашку и ту штанину, под которой должна была находиться нога. Потом взглянул на свои руки. Оба его безымянных пальца и левый указательный палец были едва длиннее костяшек. Когда он печатал, эти пальцы все время безуспешно замахивались в воздухе, пытаясь до чего-то дотянуться. Но в конце концов он научился печатать и ими, опуская запястье.
Карл потер обрубки большим пальцем. Полицейский, который его сюда привел, стоял, облокотившись о стол секретарши, и тихо с ней разговаривал. Его звали Гэри: полный, коренастый мужчина – один в один бульдог на задних лапах. Секретарша была молода и хороша собой: длинные светлые волосы, розовые ногти и холодные голубые глаза с черной подводкой. Казалось, она обвела их черным маркером, как учитель – грубую ошибку в тетради.
Гэри будто невзначай играл перед ней бицепсами, но Карл знал, что делает он это нарочно. Вид у полицейского был такой, словно он ждал, что в него вот-вот кто-то с разбегу врежется. Секретарша тем временем успела погулять взглядом по его предплечью, по бицепсам, по шее и наконец посмотрела в глаза. От Гэри это не укрылось, и он торжествующе улыбнулся, будто выиграл гонку, спор или добился чего-то в жизни.
Карл отвернулся. Вытащил из кармана бархатный мешочек и высыпал его содержимое на стол. Мешочек этот он обнаружил у Еви в тумбочке, у кровати, когда все-таки нашел в себе силы разобрать ее вещи. К нему был привязан ярлык с подписью «Карл». Внутри оказалось одиннадцать букв от печатных машинок: У, Е, Н, Е, Й, С, Б, Я, О, Ж, Н.
Он понял только одно: Еви хотела ему что-то сказать. И целыми днями пытался сообразить, что именно: менял буквы местами и составлял слова.
Небо жуй ясен. Бойся нужнее. Нужен бой сея. Не ной уж себя. Не бойся жену.
Не бойся жену. В конце концов он всегда приходил к этому. Но почему он вообще должен ее бояться? Он всегда любил Еви. И продолжал бы любить, узнай даже, что она крутила интрижку с каким-нибудь футболистом-красавчиком, или оставила за собой огромный игорный долг, платить за который придется ему, Карлу, или окажись так, что сама она никогда и ни капли его не любила…
– Ну, – сказал Гэри, садясь за свой стол. – И что мне теперь с вами делать?
Карл выпрямился и рассовал клавиши по карманам.
– Ну, – отозвался он, – ничего.
Гэри взял со стола какие-то бумаги и разложил по стопкам.
– Как вас там? Карл?
– Да, сэр, – ответил Карл, постукивая пальцами по ногам через карманы брюк.
– Как думаете, почему вы здесь оказались, Карл?
– Меня задержали, сэр.
– А почему вас задержали, Карл?
– Не знаю, Гэри.
– Очень в этом сомневаюсь, Карл. Мне кажется, вы прекрасно знаете, почему. – Гэри откинулся на стуле. – Мне кажется, не знал бы только полный дурак. А вы мне не кажетесь полным дураком.
Карл чуть помолчал.
– Ну, я бы на вашем месте не был в этом так уверен, Гэри. Я частенько бываю дураком.
– Послушайте, Карл. Послушайте, – Гэри подался вперед и облокотился на стол. – Против вас выдвинули серьезные обвинения.
– Обвинения?
Гэри потянулся через стол и посмотрел Карлу на ноги.
– Что это вы там делаете?
Руки Карл по-прежнему держал в карманах, печатая все, что собирался сказать. Его пальцы двигались вверх-вниз под тканью брюк. Черт. Он понял, на что это похоже.
Карл вынул руки из карманов и пристроил их на коленях. Потом передумал, но, не зная, что еще с ними делать, опустил и выпрямил, как ребенок, который изображает ракету.
Гэри кивнул на Мэнни.
– А этот для чего? Тоже для этого?
– Этого?
– Да, этого. – Гэри чиркнул что-то на бумаге. – Мы возьмем у куклы мазок. – И небрежно прибавил: – И у вас тоже.
– Это манекен, – поправил Карл и тут замер. – Что, простите?
Секретарша подошла к ним с двумя стаканами воды. У Гэри загорелись глаза.
– Как раз вовремя, милая, – он забрал у нее один стакан и сделал глоток. – Принесешь нам набор для мазков?
Девушка поставила второй стакан перед Карлом.
– Ага, хорошо, конечно. – Она ослепительно улыбнулась полицейскому. Потом развернулась и, тряхнув волосами, пошла прочь. Гэри добрых секунд пять смотрел ей вслед.
Тут у него за спиной, на стене, Карл кое-что увидел. Со стены, увешанной объявлениями, на него смотрело множество лиц: одни вышли удачно, другие – не очень. Некоторые объявления гласили: «Разыскивается», некоторые – «Пропал человек». И на одном из таких плакатов Карл увидел собственное лицо. «Пропал человек». Не «Разыскивается». Пропал.
Теперь он все понял.
Гэри поднял какой-то листок у Карла перед глазами. Карл попытался сосредоточиться. Сердце барабанило в горле. Он вытер ладони о штаны.
– Что вам известно об Уорвиквейлском доме престарелых? – спросил Гэри.
Карл узнал логотип на листе и сжал зубы.
– Ах да.
– Что – да?
– Это дом престарелых.
– Вы там когда-нибудь бывали, Карл?
– Нет.
– Нет?
– То есть да.
– То есть да?
– В смысле, да. И нет.
Гэри положил бумагу на столе между ними, а потом, вновь поставив локти на стол, сцепил пальцы.
– Что вы несете, Карл?
Карл пронзительно засмеялся. Совсем не своим смехом.
– Я, м-м… – он прочистил горло. – Бывал там. Вот доживете до моих лет, и все ваши знакомые там очутятся. – Снова чужой пронзительный смех.
Гэри кивнул и поднялся.
– Ясно. Ну, тогда подождите здесь, ладно?
Карл с улыбкой кивнул. Гэри скрылся в соседней комнате и закрыл за собой дверь. Карл повернулся на стуле и заглянул в окошко. Гэри держал трубку и набирал номер. Тут он заметил Карла. Карл помахал ему и подмигнул. Гэри задернул жалюзи.
– Ой-ой, Мэнни, – прошептал Карл.
Секретарша тем временем что-то печатала у себя на компьютере.
– Приветик, – крикнул ей Карл через всю комнату.
Секретарша подняла взгляд.
– Здрасьте, – сказала она с насмешкой на губах. Совсем неприветливо.
«Как поступил бы Бренсон Спайк?..» – подумал Карл.
– Нравится здесь работать? – спросил он.
Она не ответила.
– Как платят? Нормально?
Она надела наушники и продолжила печатать.
– План «Б», Мэнни, – пробормотал Карл, краем глаза наблюдая за девушкой.
Она на него не смотрела. Карл взял стакан воды и вылил себе на брюки.
– Э-э-э… – начал он, подойдя к секретарше.
– Фу! – взвизгнула она, вскакивая со стула. – Не подходите! Что вы сделали?
Карл остановился.
– У меня небольшое ЧП. – Он поднял руки, стараясь привлечь внимание к пятну на штанах.
– Гадость, – поморщилась девушка. – Старики такие противные…
Карл пожал плечами.
– Вы не против, если я… – он показал большим пальцем на значки с человечками.
– Идите уже.
– Я поменяюсь с ним штанами, – пояснил Карл, ухватив Мэнни одной рукой.
– Мне плевать, – пробормотала секретарша, шумно дыша. Она откинулась на стуле. – Только ко мне не подходите!
– Скоро вернусь! – бросил Карл.
Стрелка, ведущая к туалетам, указывала направо по коридору, а выход из здания был слева. Карл покосился на секретаршу. Она сидела спиной к нему, в наушниках. Карл улыбнулся признательно глядевшему на него Мэнни и двинул к выходу.
– Милли, мы идем!
Агата Панта
7:43. Зашла за девочкой. Вместе с ней отправилась к автобусной станции.
7:53. Мимо прошел паренек – весь в прыщах, со скобками на зубах и шапкой набекрень.
– Небось только и мечтает порукоблудствовать, – задев его плечом, сказала Агата.
– Что? – Паренек оглянулся. Он так отчаянно прижимал к уху телефон, будто держался за спасательный круг.
– Что ты там болтаешь по этой штуковине? – спросила она. – О чем вам, детям, вообще говорить? «Фред, вчера ночью я не обмочился!»?
Паренек покачал головой.
– Вы сумасшедшая, дамочка! – выдал он и пошел дальше.
– В мое время никаких подростков не было! – выкрикнула Агата, глядя ему в затылок. – Детьми мы были только до двух лет, а потом сразу становились взрослыми! – Она повернулась к девочке. – Это он сумасшедший.
