Лесли Уоллер - Банкир
– Чепуха,– возразила Эдис, снова почувствовавшая твердую почву под ногами.– Я была дома до десяти часов.
– Я попросил Джерри отыскать тебя. Она по своей милой привычке куда-то запропастилась, а потом сказала, что не могла тебя найти.
– Ну, дорогой мой, этого следовало ожидать от девочки ее возраста.– В голосе Эдис зазвучала привычная уверенная интонация. – С ней сейчас происходят всякие перемены. Это естественно.
– Ну, ладно,– сказал Палмер.– Скажи, как у вас там дела?
– Ничего, жить можно.
Палмер понял, что она снова чувствует себя в своей тарелке.
– Что же мне все-таки говорить представителям прессы, милый?
– Скажи, чтобы они звонили в Нью-Йорк. Сообщение было преждевременно передано прессе без моего согласия, и меня это здорово разозлило.
– А что, разве это неверно?
– О нет, в общем-то все верно.
– Хорошо, я…– Ее голос вдруг пропал, так как она отвернулась от телефона и разговаривала с кем-то рядом с ней.– Ну будь здоров, милый,– сказала она снова в трубку.
– А как тебе удалось найти меня здесь?
– О, конечно,– ответила она кому-то по ту сторону провода,– непременно… Милый, а в Нью-Йорке жарко?
– Эдис, я спрашиваю, как ты нашла меня здесь? – повторил Палмер, ощущая поднимающуюся в нем ничем не оправданную волну гнева.
– Я позвонила в клуб «Юнион лиг», там мне дали номер банка, а девушка в банке соединила меня с этим номером. У нас уже совсем прохладно.
– А я здесь задыхаюсь,– саркастически произнес Палмер.– Я позвоню тебе сегодня вечером или завтра. Всего хорошего.
– …примерно полфунта, миссис Кейдж…– И затем снова громко: – Что ты сказал, милый?
– Я сказал: всего хорошего.
– Всего хорошего, милый.
Разговор был окончен. Палмер положил трубку на рычаг и жадно глотнул из своего стакана. Когда он взглянул на Бернса, то увидел, что тот наблюдает за ним с легкой усмешкой на губах. Улыбка эта была чуть-чуть асимметрична и казалась весьма загадочной.
– Итак, что же дальше? – вызывающе спросил Палмер.
– Дочитайте до конца информацию для печати.
– К черту информацию.
Бернс ничего не ответил. Затем, уже без улыбки, поднял свой стакан и потянулся через стол, чтобы чокнуться с Палмером.– А теперь тост,– сказал он, и в углу рта, сбоку, что-то дрогнуло.– Я не могу предложить тост за здоровье, богатство, друзей или деньги. Все это у вас есть.
– Можно обойтись и без тоста,– ответил Палмер, все еще сердитый на Бэркхардта и Эдис.
– Когда в первый раз пьешь с другом, без тоста нельзя,– настаивал Бернс.– Итак, за что же мы выпьем? Вряд ли у нас будет другая возможность позавтракать столь непринужденно после того, как мы начнем эту кампанию.
– Тогда давайте добавим к вашим запонкам еще один бриллиант,– не утерпел, чтоб не съязвить, Палмер.– Не выпить ли нам за мудрость?
– Когда есть деньги и друзья, разве нужна тогда мудрость? – спросил Бернс и тут же сам ответил: – Нет.
Односложный ответ Бернса еще витал в воздухе несколько мгновений, затем желтые глаза Бернса сузились.– Давайте-ка лучше выпьем за… э-э… за любовь.
Настороженно наблюдая друг за другом, они медленно, глоток за глотком опорожнили свои бокалы.
Глава седьмая
Отделаться от Бернса было не так-то просто. Правда, Палмеру удалось закончить ленч к половине третьего, это еще куда ни шло. Но Бернс стал тут же настойчиво упрашивать Палмера поехать с ним в рекламное агентство, где он возглавлял отдел по связи с общественностью. Палмеру удалось уклониться от этого приглашения, но взамен Бернс взял с него обещание вечером отужинать вместе.
Бернс предложил подвезти его на такси, но Палмер заявил, что хочет пройтись, и наконец распрощался с ним. Прежде всего Палмер стал звонить из автомата Бэркхардту. Когда он наконец дозвонился, ему сказали, что Бэркхардт уже уехал из конторы на Пятой авеню, так как хочет посмотреть, что делается в филиалах банка в Бруклине и Куинсе. Палмеру сообщили, что связаться с Бэркхардтом пока нет возможности и возвращения его ожидают не раньше половины шестого.
– А когда можно ожидать вас здесь, мистер Палмер? – спросила девушка.– Дело в том, что наш декоратор по интерьеру хотел бы повидать вас.
– Какой декоратор?..– удивился Палмер, но время его в автомате истекло, и он стал торопливо рыться в карманах в поисках подходящей монеты.– Что вы сказали? – спросил он наконец.
– Господин Бэркхардт подумал, что вы, наверное, захотите внести какие-нибудь изменения в оформление вашего кабинета. Поэтому мы вызвали художника-оформителя, и он ждет ваших распоряжений. Он мог бы встретиться с вами в любое время в течение всей второй половины дня.
Палмер посмотрел на часы: – Сейчас три часа. Попросите его зайти к четырем. А без четверти четыре я хотел бы повидать нашего представителя по рекламе и связи с прессой.
– Мисс Клэри,– сказала в ответ девушка.
– Простите, что вы сказали?
– Мисс Клэри ведает у нас вопросами рекламы и информации. Мисс Вирджиния Клэри.
Палмер вздохнул: – Хорошо, пусть мисс Вирджиния Клэри зайдет ко мне без четверти четыре.
– Благодарю вас, мистер Палмер. Это все?
– Да, все.
– Тогда всего хорошего, мистер Палмер.
– Всего хорошего. О… постойте! Хэлло?..– Однако его уже разъединили и Палмер так и не смог установить, где помещается его кабинет. Вероятно, в одном из отделений банка на Пятой авеню, решил Палмер. Он вышел из телефонной будки и повернул в сторону Лексингтон-авеню. Дойдя до угла, он чуть помедлил, щурясь под лучами августовского солнца, прислушиваясь к реву мчавшихся мимо автобусов. Мысли его были заняты Маком Бернсом.
Несмотря на то что этот человек представлял собой весьма неустойчивый сплав, все же основные его черты можно было определить даже сейчас, в самой начальной стадии знакомства. Палмер не располагал достаточно обоснованными доказательствами, но был почти уверен, что Бернс представляет наихудшую разновидность из категории «романтиков». Его склонность к заговорам и интригам, таинственные телефонные разговоры с Каракасом, его словно заимствованный из детектива подход к самым обыденным явлениям, клятвенные заверения хранить тайну, надуманные страхи и мистическая вера в предзнаменования и символы, наконец, преувеличенная щедрость – все эти качества создавали портрет романтического авантюриста, которому не следовало бы доверять сколько-нибудь серьезного дела не только такому банку, как ЮБТК, но и любому другому.
Размышляя об этом, Палмер шагал по Лексингтон-авеню в южном направлении вдоль квартала, где не оставалось уже ни одного здания. Из-за высокой, окрашенной в голубой цвет деревянной ограды строительной площадки раздавался неумолкающий грохот и скрежет экскаваторов и гудение тяжеловозов. Палмер остановился у ворот, чтобы посмотреть, как колоссальный самосвал фирмы «Мак-Кормик», оставляя за собой в грунте глубокую колею, проследовал куда-то по Лексингтон-авеню с грузом раздробленного бетона, служившего недавно фундаментом здания, превращенного в руины.
Палмер подумал, что ему придется свыкнуться с этой характерной чертой Нью-Йорка – непрестанным процессом разрушения и созидания, болезнью, которая быстро распространялась и на другие города.
Идея эта была в своей основе здоровой, но при условии, что экономика страны стабильна и развивается: сносить ненужные служебные здания, добиваясь таким путем снижения налогов, затем строить дорогостоящие новые помещения, стоимость которых может быть изъята из облагаемых налогами сумм в рамках хитроумных законов, которыми сейчас так широко пользуются на командных высотах при крупных манипуляциях с недвижимым имуществом.
Палмер все еще стоял у ворот, когда очередной самосвал, покидавший строительную площадку, обдал его раскаленной пылью. Впрочем, благоприятное развитие экономики, необходимое для такого строительства, было лишь предположительным, и его следовало создавать, не полагаясь на то, что оно само спустится с небес в виде дара божьего, размышлял Палмер. Даже Винни Эстору пришлось убедиться в этом, когда он начал сносить здания в этом районе. Деньги на работы иссякли, свободных денег становилось все меньше – они делались все менее доступными. И Эстору пришлось переложить всю эту затею на плечи одного из немногих вкладчиков, пока еще способного справиться с такой операцией, а именно на «Фёрст нешнл сити бэнк». Однако и он не был неиссякаемым источником финансирования. То, что было некогда возвещено с такими фанфарами, как «Эстор Плаза», ныне будет уже именоваться зданием «Фёрст нешнл сити бэнк». Sic transit gloria mundi[6].
Палмер снова зашагал по Лексингтон-авеню. Дойдя до угла Пятьдесят третьей улицы, он обнаружил среди сплошных строительных площадок уцелевшее старое здание, которое не успели снести. Одинокое и неуместное на фоне общего опустошения, оно напоминало последний тонкий кусок торта, оставшийся на тарелке после того, как гости разобрали все предназначенные для них порции. Интересно, подумал Палмер, какую цену заломил владелец этого здания? Может быть, Эстору эта цена была и не по карману, но уж «Фёрст нешнл сити бэнк», разумеется, в состоянии предложить подходящие отступные. Впрочем, это дело времени.
