Эльмира Нетесова - Заложники любви
— Да вон Зинку Градову в прошлом месяце из общежития замуж взяли вовсе голожопую. У нее даже второй ночнушки не было. А жених аж на руках ее в машину унес. Она и на рожу хуже меня, и на работе получает меньше, и родня сплошь деревенщина. А вот отхватили, такое сокровище. Зато я уже сколько пет одна, никому не нужная. Наверно, сглазили меня, позавидовали. А ведь три чемодана с приданым на шкафу пылятся какой год. И девки смеются, что скорей их внучки замуж уйдут, чем меня заберут из общаги. Неужели они правду базарят, глумные?
— Ты сама определись, что тебе важнее? Если мужа хочешь заполучить, не требуй подарков. Коли заслужишь и понравишься, то и просить не придется, сам купит. А коли на горло станешь наступать, так и присохнешь и старых девах. Сама присмотрись к парню. Не по подаркам, для жизни ищи. Чтоб не по карману, а по душе человек пришелся и сам стал бы подарком судьбы!
— Не-ет! Мужик без подарков, что работа без зарплаты. На такого не уломаюсь. Зачем мне сдался жадный человек? Нет, Лукич! Я так не хочу,— сморщилась Полина, ушла недовольная, а комендант понял, эта девка не скоро покинет общежитие, если вообще когда-нибудь ее возьмут замуж.
...Каждый месяц выходили девчата из общежития в подвенечных платьях. Всех провожали с добрыми напутствиями, с цветами, но не у каждой состоялась дружная, хорошая семья. Вот и Динку провожали всем общежитием. Девчонку цветами засыпали по уши. А она через неделю вернулась зареванная. Клялась, что до гроба ни на кого из ребят не посмотрит, потому что нет среди них нормальных людей.
Динке сочувствовали все. Ее любили, ей искренне желали счастья в замужестве. И вдруг такой облом. Но ведь девчонка не один год прожила в общежитии. Ни с кем никогда не повздорила, не поругалась, никого не обидела. Все считали, что у Динки золотой характер и такие же руки.
— Почему ушла? — удивлялись люди.
Егор Лукич откровенно расстроился. Динку он уважал больше других и, провожая в семью, был спокоен за девчушку. И вдруг облом... Комендант тут же пришел к Динке, та рыдала в подушку, ни слова не могла сказать.
Парни, заглядывая в комнату, кулаки сжимали, решили найти Ваньку, вломить ему от души. За Динкой пытались ухаживать многие, но она всем отказала, свое ждала и получила... Никто не злорадствовал и не упрекал. Динку жалели...
Комендант, посидев рядом недолго, понял, что девчонке надо дать время успокоиться, чтоб та могла внятно рассказать о случившемся.
Егор Лукич ушел в кабинет. Но вскоре услышал, как вахтер, задержав кого-то в вестибюле, не пускает в общежитие, спорит и ругается, гонит прочь.
Титов решил глянуть на назойливого посетителя и увидел женщину. Она пыталась обойти вахтера, но тот, раскинув руки, ловил ее и отправлял, выдавливая обратно, бубня:
— Вам не об чем говорить. Не допущу к ей! Уходите! Забидели девку, теперь не воротите!
— Что надо?! — рявкнул Лукич.
Женщина оглянулась на Егора:
— Это ты хозяин тутошний? Я ж к невестке своей прошусь, к дочухе! К Динке! Поговорить с нею хочу! — вытерла баба вспотевший лоб.
— Кем доводитесь ей? — посуровел Лукич.
— Свекрухой! Мамкой ее мужика! Хочу ее в дом воротить! Ты ж понимаешь, неувязка случилась. Я ненадолго отлучилась с дому, хотела, чтоб вдвух остались, поголубились без меня. Ну, ведь молодые! Им свое надобно. Когда воротилась, Динки уже нет. А сын, окаянный гад, уже бухой сидит и самогонку хлещет. Я его и спроси, где жена? Он, как грохнул по столу и заорал во всю глотку:
— Выкинул с дому поганку и не велел ей вертаться никогда!
— Ну, тут уж я взъелась. Сам выбрал, больше года за ней ходил. Уговаривал, обещался ей и мне бросить выпивку навсегда, забыть про нее до самой смерти. А тут снова надрался до икоты, ну я и спроси: — За что жену с дому согнал? Ванька ответил:
— Я мужик! Хозяин в доме! Стало быть, меня уважать надо в любом виде! А эта дрянь, едва порог переступила, указывать вздумала, совестить за выпивку! Еще и бутылку отнять хотела. Я ее и так еле отыскал в подвале за бочками! Конешно, вырвал у ней с рук, самой по морде въехал. Она как вцепилась в загривок, думал, голову откусит, стерва! Оторвал кое-как от себя эту кошку, выволок на крыльцо за кудлы, да так вмазал, что до калитки кувыркалась шумная курица. Не велел ей тут появляться никогда!
— Вот тут я на рога встала. Наподдала придурку от души, давно его так не трясла. Всего измесила в котлету. Он уже взвыл, на коленки упал, прощение просить стал, а я угомониться не могу, такая досада взяла, что и не обсказать.
— Так чего вы теперь хотите? — перебил Лукич.
— Знамо что! Воротить Динку в дом!
— Не пустим, не отдадим! И не мечтайте! Она не ушла, ее выгнал ваш козел. И не просто вытурил, а и побил. Разве он мужик? Всего неделя после свадьбы прошла, он руки распустил на девчонку! Кто он после того? Уж конечно не мужик, тряпка!
— Мы его обломаем с Динкой. Шелковым станет, послушным, как телок! — обещала женщина.
— Э-э, нет! Вот так же отлучитесь из дома, а он за свое! Опять бутылку сыщет и на Динке отрываться начнет. Я такого ей не пожелаю!
— Пальцем не тронет! Слова не скажет. Он меня больше смерти боится!
— Но и ты не вечная!
— Я ее научу, как Ванятку в руках держать! Не то олово, взгляда бояться станет!
— А где любовь? Кому такая жизнь нужна?
— Слухай, мужик, а вдруг Динка забеременела? Что тогда? Иль допустишь, чтобы малое сиротой росло при живом отце?
Лукича, будто с полета сбили, вышибли враз все доводы. И глянув на бабу, велел вахтеру пропустить, назвал номер Динкиной комнаты.
Свекруха почти до полуночи уговаривала невестку. Но Динка не поддалась, не согласилась вернуться к Ваньке, а через три дня подала заявление на развод. Все общежитие поддержало девку. Никто не осудил. Много раз пытался Иван встретиться, поговорить, но его не подпускали к ней. Ругали, прогоняли от общежития, ребята открыто обещали вломить ему, девки обзывали. Вахта не пропускала мужика. Динка не отвечала на его телефонные звонки. Так и шло время. Девчонка ни с кем не встречалась. К ней приходила сестра Ивана, о чем-то говорила с нею, но к брату не вернула. Их официально развели в суде, и они стали совсем чужими друг другу. Но Иван снова и снова приходил к общежитию, ждал и все на что-то надеялся. Сначала над ним смеялись, а потом перестали замечать. Ему никак не удавалось увидеть Динку, поговорить с нею. С работы ее вместе с другими увозил автобус и подъезжал к подъезду с внутреннего двора. Но Ивану даже издалека не удавалось увидеть бывшую жену. И все же повезло мужику. Он не появлялся возле общежития с неделю. Так посоветовала мать. И сын послушался. Динка поверила, что мужику надоело стоять «на посту», он устал или нашел другую, но, больше не приходит, а значит, оставил в покое. Вот и вздумала сходить к подружке после работы. Та жила совсем неподалеку, даже улицу не стоило переходить. Девчонка только дошла до угла общежития, как ее схватила за локоть жесткая, крепкая рука, остановила и требовательно повела подальше от глаз прохожих, в непроглядную темень закоулков. Динка с перепугу хотела крикнуть, но уже. две руки легко развернули ее и прижали к груди:
— Дина, прости, родная! Я дурак, но люблю тебя больше жизни. Не могу! Если не вернешься, наложу на себя руки. Я без тебя не человек! Виноват! Но я и впрямь бросил пить! Без тебя ничто не мило и белый свет не нужен! Только ты мой свет и жизнь,— обнял девчонку так, что той дышать стало нечем.
— Ванька! Задавишь меня, медведь! —сказала, едва тот ослабил руки.
— Прости придурка! — схватил на руки и побежал с Динкой к своему дому.
Девчонка пыталась вырваться, но человек держал крепко. Слишком долго ждал этой встречи, слишком соскучился.
— Ванька, пусти! Я не верю тебе! Слышишь, я все равно уйду от тебя! — вырывалась Динка.
Иван остановился лишь на парковой аллее. Опустил с рук девчонку, привел к скамье, усадил на колени:
— Малышка моя, не ругайся, давай посидим тихо, как до свадьбы. Я подлец! Хочешь, умру, может, тогда поверишь, что любил тебя!
— Раньше, может, любил,— ответила тихо.
— Я всегда тебя любил! И когда меня не станет, тоже буду любить. Никому тебя не отдам! — целовал Динку как когда-то до свадьбы.
— Вань, мы слишком далеко ушли друг от друга. Нам уже не сблизиться никогда.
— Кто сказал такую глупость? — удивился Иван.
...Парковая скамья все слышала и видела. На своем
веку познала много всякого, и смешного, и грустного. Вот и эта пара чудаков рассмешила. Динка делано вырывалась, обижалась, но Иван был настырен. И своего добился.
— Тебе просто баба была нужна,— упрекнула девчонка.
— Да этого добра на каждом углу хоть лопатой греби. Мне только ты нужна, моя жена! И никакая другая! Это точно! Пошли домой, голубушка! Будет дурить! — повел Динку знакомой дорогой за руку. Та уже не вырывалась, спокойно шла рядом.
