Алексей Слаповский - Вспять: Хроника перевернувшегося времени
— А я тебе всегда говорила! — с досадой сказала Анастасия, но досадой не злой, а укоризненной, почти ласковой.
И они обнялись, глядя за окно, где на глазах темнело и холодало — как оно и было перед свадьбой. А до этого вообще были заморозки. Значит, опять будут.
Илья Микенов не находил себе места от радости: если так пойдет, Анастасия неизбежно вернется к нему! И опять у них будет то, что было. Его распирало, хотелось поделиться с кем-то. В обеденный перерыв он зашел в лабораторию. Там было всего несколько человек — Владя, лысый юноша, сидящий за компьютером, худощавая девушка, завернувшаяся в теплую кофту, глядевшая хмуро, в тон погоде, унылившейся за окном, и полная женщина в углу, вяжущая шерстяной носок и шмыгающая красным носом; из глаз ее текли слезы. Владя сидел за перегородкой, там, где было место заведующего, который отсутствовал.
— Начальствуешь? — спросил Илья.
— Его и в прошлый четверг не было, на больничном сидел. А вот половина сотрудников просто не явилась. Я и сам неизвестно зачем пришел. Все расчеты и анализы будто черт языком слизал, какой смысл работать?
— Смотри, Столпцов узнает.
— Узнает — и что? Я удивляюсь, как он других умудряется заставлять работать. Грозит: зарплату не выдам. И дураки ему верят.
— А вдруг и правда не выдаст?
— Она уже выдана! В прошлом! И мы неизбежно идем к этому дню, дню зарплаты. Пусть и прошедшему. Правда. Столпцов всем говорит, что если с переменой суток сделать ничего не может, то в течение дня он всему хозяин. Закроет кассу, и всё. И верят, и боятся. Не могут сообразить, что, если он второго числа кассу закроет, перед этим, третьего, деньги у людей все равно появятся в полном объеме!
— Почему?
— Ну, Илья, хоть ты-то должен соображать! Элементарно: день после выдачи зарплаты наступит раньше, чем день самой выдачи! С уже выданными деньгами!
— Действительно, я не подумал! — рассмеялся Илья.
Он сидел на углу стола, качал ногой и выглядел легкомысленно счастливым.
— Что это с тобой? — спросил Владя. — Все с ума сходят, а он радуется!
— Если честно, Владя, радуюсь. Почти счастлив. Ведь если так пойдет, я опять буду с Настей!
— Не обязательно, — охладил его Корналёв. — Человек — не руда, не анализы, как у нас. — Владя поморщился, вспомнив об утраченных результатах и пропавшей работе, — он может менять поведение. С другой стороны, — сказал он, не дождавшись возражений Ильи, потому что и сам умел себе возразить, — в момент переключения времени он беспомощен. И если когда-то Анастасия в этот момент была с тобой…
— Была! И не раз! — кивнул Илья.
— Значит, хочет не хочет, а опять будет. Но ведь может тут же и сбежать.
— А я не дам. Уговорю, придумаю что-то… Не буду таким лопухом, как раньше, понимаешь? Я изменю прошлое! Я добьюсь того, что, если все повернется назад, она не захочет выходить замуж за этого… За директорского сынка.
— Хм! — сказал Владя. — А я, значит, вернусь к жене? И получу обратно свою машину? И могу не оставлять ее Галине, когда все повернется назад, то есть вперед?
Однако, верный себе, он и тут нашел возражения.
— Но она же, гадюка, опять захочет развестись, как уже было.
— Почему?
— Потому что я с Вероникой опять свяжусь. И дернуло меня…
— А ты не связывайся.
— Время свяжет. Опять мы с ней поедем с пробами грунта в Придонск, опять она меня к своей тетке пригласит, а тетки дома не окажется, пустая квартира, вино, музыка…
— Откажись!
— Смысл? Мы с ней как раз в полночь оказались в горизонтальном положении, которое соответствовало обоюдному желанию, — витиевато выразился Владя. — И опять я буду мучиться, зачем я с ней связался.
— Сначала будешь мучиться, а потом свяжешься, — поправил Илья.
— Вот видишь, даже я путаюсь. Главное — факт измены обойти нельзя. Он был — и будет. И я признаюсь Галине. И кончится наш, в общем-то, вполне нормальный брак, который на самом деле не лучше других, но и не хуже.
— А если не признаешься?
— Но она-то знает! Она уже знает, Илья! Прошлое не изменишь! Я уже переспал с Вероникой, и этого исправить нельзя! И пересплю я с ней второй раз или нет, не имеет значения.
— Почему? Мы только пощупали, что такое это прошлое, мы в него еще как следует не въехали. Да, возможно, его изменить нельзя, но из него, из нового прошлого, можно как-то изменить новое будущее, которое потом наступит — после того, как все кончится!
— Ты считаешь?
Владя с сомнением покачал головой.
— Ну, посмотрим, — сказал он. — А пока — полная депрессуха. Ты посмотри на моих.
Он приоткрыл шторку.
— Вон Эльвира Даниловна, страдалица, — указал Владя на плачущую женщину, — носочки внучкам вяжет, позавчера целый носок был, а сегодня с утра — только краешек. А завтра клубок пряжи будет. А послезавтра и он исчезнет, а Эльвира Даниловна пойдет в магазин заново пряжу покупать. И она ведь понимает это, а перестать не может, потому что иначе жизнь для нее окончательно обессмыслится.
А Люся, — соболезнующее посмотрел он на девушку, — влюблена в меня, глупенькая. И знает, что я знаю, хотя не признавалась. Раньше веселая была, бодрая — потому что человек всегда надеется на лучшее. Вот и она надеялась, что когда-нибудь я ее оценю. В будущем. А будущего нет, кончились и надежды.
— Печально, — согласился Илья. — А паренек, я вижу, не унывает.
— Толик-то? Это верно. Нашел себе нишу: играет в компьютерные игры. Он вообще компьютерозависимый или, можно сказать, зависаемый, судя по тому, что вечно не высыпается. Наголо подстригся, нет времени голову мыть. А в игры сейчас играет не длинные, чтобы успеть за день до конца пройти. Однодневное удовольствие. Одноразовое. Я думаю, в будущем, то есть в прошлом, цену будет иметь только одноразовое. То, что живет в одном дне.
— Ты глубокую мысль выразил. Владя, — задумчиво сказал Илья.
— Сам не ожидал, — поскромничал Корналёв. — Кстати, ты знаешь, что Слава Посошок умирал и воскрес?
— Что-то слышал.
— Вот кто счастлив по-настоящему. Откинул копыта в ночь с субботы на воскресенье, а потом воскрес, потому что оказалась ночь с субботы на пятницу.
— А мы ему опохмелиться не дали, — вспомнил Илья.
— Сволочи. Слушай, а пойдем к нему, он во «Встрече» ошивается. Выпьем тоже.
— Можно. Хотя я пить не очень хочу.
— А я хочу! — загорелся Владя. — Я всегда хотел, но похмелья боялся, у меня страшное похмелье даже после бутылки пива, организм такой.
— Да, ты говорил.
— Обязательно напомнить? Да, говорил! Но на том и дружба строится: чтобы один мог сто раз повторяться, а другой слушать с неослабным интересом!
— И опять ты мудр. Владя.
— Не сбивай с главного! Я теперь могу ужраться — и завтра ничего не будет! Потому что в среду четвертого у меня похмелья не было!
Перед уходом Владя строго, но по-дружески сказал покидаемому коллективу:
— Я ненадолго. И давайте попробуем все-таки поработать.
— А смысл? — спросил Толик, не отрываясь от игры. — Завтра все пропадет.
— Смысл в том, чтобы навыки не растерять.
— Навыки тоже пропадут.
— Ошибаешься, — возразил Владя. — Время идет назад, но ум человека развивается только вперед. И навыки тоже. Иначе не бывает.
Когда вышли, Илья спросил:
— Ты действительно так считаешь?
— Нет, — признался Владя. — Я хочу так считать. Не исключено, что мы растратим всю мудрость, которая из нас сегодня так и прет, и станем такими же, как были. И даже хуже. Если движение назад не прекратится, нам будет двадцать, потом пятнадцать, десять, пять. А если не растратим мудрость, еще хуже. Представляешь себя в пять лет с сознанием взрослого мужчины?
— Не дай бог!
— То-то!
Илья задумался. На самом деле в то, что станет когда-нибудь вновь пятилетним мальчиком, он не очень верил. Он боялся другого: поворот времени в обратную, нормальную сторону произойдет до того, как они с Анастасией опять будут вместе. И принял важное решение: не дожидаться. Попробовать уже сейчас наладить отношения. Надо только обдумать, как именно.
А Слава Посошок блаженствовал.
Кафе «Встреча» открылось, его хозяева и работники с торжеством вспоминали, как забрали их, будто преступников, темной ночью, увезли в Придонск, морально издевались, задавая унизительные вопросы, и как потом они преспокойно вернулись обратно, будто ничего не было. Правда, люди в форме сердито приехали опять, но им объяснили, что в силу обратно идущего времени хоть сто раз увози работников кафе в Придонск, они все равно будут возвращаться. Впрочем, люди в форме и сами об этом знали, их просто послало начальство. Один из них, лейтенант Валера Беленький, был грустен.
Звание лейтенанта ему присвоили всего лишь неделю назад. Значит, через неделю он его лишится? Или все-таки учтут заслуги и что-нибудь придумают? У его товарищей тоже были различные проблемы, связанные с поворотом времени, наводящие на грустные думы, к которым они не привыкли, будучи профессионально оптимистами, — поэтому они охотно согласились, когда Рафик предложил им угоститься.
