Лесли Уоллер - Банкир
Но большинство из нас выучиваются дышать здесь, подумал Палмер. И процветать.
С этими мыслями он вошел в дом Бернса. Поднимаясь в лифте, он с опаской подумал о разговоре с Вирджинией. С опаской потому, что это могло нарушить ясность его мысли. Тем не менее, когда он доехал до этажа Бернса, он успел убедить себя, что завтра Вирджиния будет в другом настроении и что в любом случае ее решение не может быть окончательным.
Он поговорит с ней завтра утром. Все изменится. Дверь в квартиру Бернса была открыта, и когда Палмер позвонил, он услышал, как тот прокричал изнутри что-то нечленораздельное. Палмер вошел и закрыл за собой дверь.
– Вот это точность, детка! – воскликнул Бернс.– Только что принесли еду.
Палмер снял шляпу и пальто, принюхался – пахнет вкусно. Он прошел через гостиную в маленькую кухню, где Бернс расставлял блюда на столике в нише.– Ты любишь холодный laban? [Ливанское блюдо]
– Никогда не пробовал,– ответил Палмер.– На что это похоже?
– На ту единственную вещь, которая помогает переваривать настоящую ливанскую пищу.
– Что-что?
– Я решил не заказывать в «Шамборе».– Бернс выпрямился и ухмыльнулся Палмеру как-то многозначительно.– Я заказал все в маленьком ресторанчике на одной из Тридцатых улиц. Лучшие ливанские блюда западного района Бейрута.– Он указал на ассортимент белых картонных коробочек.– Шедевры кулинарного искусства, Вуди. Мы начнем с пробы салата из мозгов, очень питательно. Если это тебе не понравится, у меня есть babagannuji [Ливанское блюдо]… что-то вроде резаных баклажанов, рядом стоит hourus bitahini [Ливанское блюдо] – турецкий горошек, заправленный кунжутовым маслом, язык можно проглотить! Kebabs – это kibbi с urohomasa. Я попросил, чтобы их запекли в духовке. На десерт, лапа, у нас будет mubalbiah [Ливанские блюда], сорт драчены. И конечно, laban. Это что-то вроде простокваши, но заправленное оливковым маслом и сухой мятой.
Палмер долго стоял не двигаясь. Потом сел за стол.
– Если мне не понравится laban,– сухо произнес он,– у тебя есть пиво?
Они начали есть.
– Я приберег для тебя банкирский анекдот,– заявил Бернс, размахивая длинным куском соленого огурца.
– Коммерческий или сберегательный?
– Ты знаешь ирландские банки,– продолжал Бернс.– Большинство из них все еще принадлежит англичанам. Так вот английский банкир, как всегда в сюртуке, котелке и с тросточкой, приезжает в Дублин на ежегодную инспекцию. Он идет прямо в банк, понимаешь? 12 часов дня. Никого нет. Двери открыты, ящики касс выдвинуты, даже подвальный сейф и тот распахнут настежь. Кругом деньги. Никого нет, ни единой души. Он не на шутку рассердился. Шагает к ручке сигнала тревоги и дергает ее. Поднимается адский шум. Звонки! Сирены! Оглушающе! Он выбегает на улицу. Никто не останавливается. Люди проходят мимо, не глядя на него. Вдруг на другой стороне улицы открывается дверь кабачка и к банку направляется официант с четырьмя пинтами пива на подносе.– Бернс замолчал.
– Ну?
– Что ну? Смейся, ты нахал!
Палмер нахмурился, затем понял.
– Они… они использовали сигнал тревоги?..
– Для вызова официанта,– закончил Бернс и разразился оглушительным хохотом.
Палмер улыбнулся несколько болезненно:
– У тебя есть еще этот gannouji?
– Боже. Вот и рассказывай тебе анекдоты.
– Попробуй на Вике Калхэйне.
– Это он мне его рассказал,– признался Бернс.– Господи, Вуди, кончай дуться. Предполагалось, что эта встреча будет праздником любви.
– Чем-то вроде заключения мира?
– Я стараюсь компенсировать магнитофонную запись, лапа. Палмер скорчил гримасу и продолжал с аппетитом есть. Он проглотил немного острого кислого йогурта.– Что касается простокваши, ты прав. Она единственная вещь, которая помогает переварить все эти блюда.
– Тебе не нравится эта еда?
– Я объелся как поросенок. Она великолепна.
– Ладно. Хорошо.– Бернс закурил и выпустил большой клуб дыма, искоса поглядывая сквозь него на Палмера.– Послушай, Вуди. Я изо всех сил стараюсь разрядить напряжение. Обычно мне это прекрасно удается. Несколько дней назад я поклялся повесить тебя за твои зубные коронки. Но ты выбил подставку из-под меня, Джо Лумиса и всего этого идиотского плана. Теперь наша обязанность найти пути встречи умов. В конце концов, я так долго не пускал в ход эти магнитофонные записи, что дал тебе возможность проделать свой фокус с немцем. Так что прими меня. Поговори со мной. Скажи, как ты меня любишь.
Палмер покачал головой.
– Мы гораздо лучше сработаемся, если не будем друг другу лгать. Мне с тобой трудно, потому что я не верю тебе. А тебе трудно со мной, потому что ты не любишь людей, способных перехитрить тебя, хотя бы раз.
– Нет, не так. Я ненавижу проигравших, старина. И я охотнее всего работаю на победителей.
– Это, по-моему, похоже на правду.– Палмер принялся за следующий шарик жареного рубленого мяса.– До этих пор я могу верить тебе… и разрешить занять сторону победителя.
Улыбка Бернса вышла кривой.
– О какой битве мы говорим? Билль об отделениях в Олбани, или же борьба за контроль над ЮБТК?
– Разве она еще продолжается? – спросил Палмер с насмешливой наивностью.
– О ней вообще никто еще не объявлял.
– Мне кажется,– задумчиво сказал Палмер,– что у Лумиса к завтрашнему дню руки будут связаны своими собственными недовольными акционерами. Как только Вашингтон начнет задавать вопросы, какой-нибудь комитетик постарается выпихнуть Лумиса из Джет-Тех.
Бернс кивнул:
– Об этом я тоже думал.
– И в этом причина нашего праздника любви.
Бернс повернул руки ладонями вверх.
– Если ты столько знаешь о том, как работает мой мозг, почему же ты все еще не можешь мне доверять?
– Потому что я человек, Мак. В одно прекрасное время я могу поскользнуться. И тогда ты предашь меня. Снова.– Желтовато-карие глаза Бернса широко открылись.
– Чудесный друг. Как я узнаю, что ты не предал меня?
– Ты не предавай.
Бернс подумал, потом поднялся и пошел в гостиную. Вскоре он возвратился с пятью плоскими коробочками магнитофонной ленты.
– Здесь все,– сказал он.– Я хочу сказать, что это – оригинальная лента, а не переписанная. У меня больше не осталось ни одного сантиметра записей. Ты веришь мне?
Палмер взял коробку и подержал, как бы взвешивая их.
– Очень трогательный жест, Мак.
– Я так и рассчитал. Теперь ты веришь мне?
– Считая, что Вирджиния Клэри переходит на другую сторону и эти ленты в конечном счете не стоят ломаного гроша,– сказал Палмер,– то да, верю.
Бернс медленно опустился на стул и уставился на Палмера:
– Это уж слишком, детка. Когда она сказала тебе об этом? Сегодня вечером?
– Да.
– И обесценила мой широкий жест.
– Очень грустно.– Палмер принялся за драчену.– Таким образом, Мак, теперь мы оба знаем степень нашего обоюдного доверия. Это холодный нью-йоркский стиль. Если хочешь на этом остановиться, давай работать.
Глава шестьдесят пятая
Нерешенные вопросы. Палмер скривил губы и зажмурился: от яркого света люминесцентных ламп перед глазами пошли темные круги.
Вскоре он открыл глаза и перечитал лежащие на письменном столе заметки, проверяя, не осталось ли нерешенных вопросов в планах, которые они с Бернсом составили сегодня вечером.
Взглянув на часы, он увидел, что уже около четырех ночи. Надо немного поспать, понял он, чтобы чувствовать уверенность, что к концу наступающего дня на все нерешенные вопросы будут найдены правильные ответы.
Вздохнув, Палмер потянулся к телефону и набрал номер конторы Бернса. Ответила женщина, неохотно растягивая слова: Атертон, Крэги энд Мун.
– Мак Бернс там?
Ее голос стал более отчетливым:
– Чем могу быть полезна?
– Это мистер Палмер. Дайте мне мистера Бернса.
– Сию минуту, мистер Палмер.– Она сделала такое ударение на его имени, что Палмер почти увидел Бернса в той же комнате, стремительно ринувшегося к телефону.
– Ты еще не ложился, дорогой?
– Очевидно, ты тоже держишь свой штат на ногах. Или же это сверхпрограммное развлечение?
– Исключительно деловые отношения. Карикатура закончена. Копия закончена. У нас нет времени…– Бернс резко закашлялся.-
…Нет времени сделать линотип, поэтому мы размножаем на печатающем устройстве счетной машины. Один парень из отдела искусств оформляет экземпляр для распространения.
– Давай послушаем копию, Мак.
– Угу.– Раздалось смущенное бормотание на заднем плане.– Не это дерьмо,– фыркнул Бернс.– Исправленный вариант, который… Джимми. О'кей. Вуди?
– Начинай.
– Ладно, заголовок, м-м, где он… «Социалистические банки высасывают из вас последние капли крови». Просто великолепно, а?
– Господи,– пробормотал Палмер.– Не обращай внимания, продолжай.
– О'кей, Потом под этим – большая карикатура. Огромный, жирный, грязный банк, надпись: «Сберегательный банк», на крыше флаг с серпом и молотом. От насоса отходит шланг. Человек, похожий на сенатора – сюртук и галстук-шнурок,– качает насос. Человек обозначен: «Государственное законодательство». От насоса шланг идет к огромной медицинской игле, воткнутой в руку маленького высохшего Джона К. В общем, шмендрик из народа. Несколько капель крови упало с иглы. Он выглядит побитым. Карманы вывернуты наизнанку. Обычная кукурузная дешевка. А вокруг банка штриховка, показывающая, что с каждой секундой он становится все толще. Тебе нравится?
