Наталия Матвеева - Минус всей моей жизни (СИ)
- Слушаю, конечно. Можно было в ухо не орать. – недовольно проговорил Сергей, продолжая смотреть в секретарскую и поймав как раз тот момент, когда Женя с сумочкой через плечо стремительно проносится к выходу, погасив в секретарской свет, а Виктор Петрович щелкнул у него перед глазами пальцами и насмешливо, с раздражением проговорил:
- Ты отвлекаешься на всякую ерунду! Мы тут, между прочим, важные вещи обсуждаем, а ты!..
- А я? – ровно, как и отец, насмешливо и вызывающе проговорил Сергей, нетерпеливо сложив руки на груди и посмотрев на папу. – Отец, рабочий день закончился, давай продолжим завтра. Мне нужно идти.
Цепкие голубые глаза Виктора Петровича так и расширились в гневе и возмущении:
- Идти??? Завтра??? Я что, по-твоему, своих дел не имею, чтобы каждый день к тебе кататься и исправлять за тебя все твои ляпы и косяки?? Никаких «завтра», Сергей, закончим сегодня. Время еще не позднее. Итак…
И папаша снова пустился в пространные устные рассуждения насчет упущенных выгод, себестоимости, накрутки, конкурентоспособности, даже какого-то международного промышленного форума, на который Сергею бы не помешало съездить в сентябре, если, конечно, он одумается и «заберет свое чертово дурацкое заявление о разводе», а Сережа, поставив в своей голове Виктора Петровича на «выкл», думал лишь о том, где сейчас Женя, что она делает и с этим ли она мерзавцем, лжецом и подонком… И как же он боялся опоздать к ней, боялся, что она совершит эту ошибку, ни за что, просто так, не зная, что Паша никакого отношения к этим путевкам не имеет, не зная, что она ему совсем ничего не должна…
И вот, время уже переплыло к началу восьмого, заставляя едва дышащего от напряжения Сережу плавать в огненной пучине тревоги, когда, в конце концов, Виктор Петрович смилостивился и проговорил:
- Ладно. Остальные проблемы разберешь завтра сам. Там остались лишь мелочи. Будем считать разговор оконченным.
Услышав это, Сергей быстро хлопнул крышкой ноутбука, схватил пиджак, мобильник и, не оглядываясь и не дожидаясь отца, медленно встававшего из-за стола с хмурым видом, рванул на выход, бросив через плечо:
- До свиданья, папа, кабинет сам закрой. – и, услышав в ответ милое: «Да ты совсем оборзел, сосунок!», и проигнорировав отца в очередной раз, Сергей на всех мыслимых и немыслимых парусах полетел к ней, отчаянно желая, чтобы она, Женя, была дома.
Пробки, пробки… Кто придумал час-пик и узкие дороги?? Кто придумал, чтобы рабочий день во всех организациях, фабриках, заводах и офисах заканчивался примерно в одно время, чтобы потом бессмысленно тратить последующие пару часов на пустое глазение на чей-нибудь немытый автомобиль перед собой и вдыхать ароматные бензиновые пары в тесном окружении других, мечтающих попасть домой хотя бы к вечерним новостям, бедолаг??
Матеря в своей голове все, на что падал его взгляд, и беснуясь от бессилия, Сергей, написавший, наверное, с десяток смс-ок Женьке на тему: «Женя, никуда не ходи с Пашей!!!», «Женя, оставайся дома!», «Женя, надо поговорить» и других подобного характера, но не получив никакого ответа, стремительно лавировал среди ползущих в заторе автомобилей, прыгая из ряда в ряд и спеша, спеша к ее дому, но все равно, несмотря на все усилия, он смог добраться до ее двора лишь в начале девятого вечера. Бросив «Ниссан» посреди дороги, не заботясь о том, что перекрывает и въезд, и выезд, и собрав на себе недовольные взгляды двух старушонок на лавочке у подъезда, Сережа рванул к ее квартире.
Лифт не работал, как и в прошлые разы, когда он здесь бывал, поэтому Сергей просто побежал по лестнице вверх, достигнув восьмого этажа за считанные секунды. А вот и ее дверь, звонок…
Сергей принялся назойливо трезвонить, чувствуя, как неистово долбит его сердце в груди, как ужасно он желал, чтобы она была дома… Женя, Женя, пожалуйста… пожалуйста…
Дверь щелкнула и открылась, и на пороге перед Сергеем предстала Полина в светло-зеленой, клетчатой пижаме и со странной, разлохмаченной во все стороны косичкой на голове. Увидев Сергея, она вытаращила глаза и оживленно проговорила:
- О, дядя Сережа, здравствуйте, а вы что здесь делаете??
Сергей присел на корточки около нее и, взяв за плечи и тревожно заглядывая в ее глаза, проговорил:
- Привет, малышка, скажи, твоя сестра дома? Женя дома? Мне очень нужно с ней поговорить!
Полина недоуменно улыбнулась и, замотав головой, громко заявила:
- Нет, дядя Сережа, она уже ушла, она же к вам ушла! Женька сказала, что у нее с вами свидание! Вы с ней не встретились, что ли? Ой…
Сергей изумленно вытаращил глаза, но через секунду все понял и, тревожно глянув вглубь квартиры, где явственно слышались голоса Дарьи Федоровны и Эдуарда Петровича, перемежавшиеся с ором футбольного комментатора из телевизора, серьезно посмотрел на Полю и проговорил:
- Да, точно, я совсем забыл, мы же договаривались у работы встретиться… Поля, - внимательно позвал он ее, и девочка встрепенулась, выжидающе расширив глаза, - не говори маме и папе, что я приходил, ладно? Пусть это останется между нами, окей?
Поля заулыбалась и стеснительно опустила глаза, закачав телом:
- Секретик? Наш общий?
- Да, секретик.
- Хорошо!
- Вот и молодец! – улыбнулся ей Сергей и встал, направившись к лестнице. – Пойду Женю встречать.
- Привет ей передавайте, дядя Сережа! – замахала руками Полина и, захихикав, хлопнула дверью.
Вне себя от неописуемой тревоги, Сергей пулей сбежал на первый этаж и вылетел на улицу, где вокруг его машины столпились недовольные автомобилисты, подперев его «Экстрейл» со всех сторон, и теперь громко ругающиеся около него, для пущей убедительности размахивая руками.
- Ты че, мужик, офигел совсем??? Ты че здесь тачку бросил?? Нам ехать надо!
- А нам домой надо, давай, убирай свою колымагу с прохода!..
- Ну урод, надо же так машину оставить! Совсем охренел, ни до кого дела нет!.. – посыпалось на Сережу со всех сторон, а он, с разбегу прыгнув в свой автомобиль, недовольно ответил всем, собравшимся вокруг:
- А теперь сами поживее рассосались, телеги свои с проезда убирайте! Или до утра так стоять будем, ну?? Вон та – чья тачка? Или мне по ней проехать?? – указал он на небольшой, синий «Хендэйчик», вставший поперек выезда и мешавший ему убраться куда подальше из этого двора, после чего, не желая больше слушать ругань водителей, закрыл окно и нетерпеливо подъехал к «Хендэ», нервно ожидая, когда молодой, но толстоватый парень в джинсовых шортах и сандалиях, наконец, отъедет, позволив ему рвануть дальше спасать свою Женю.
Освободившись из плена Жениного двора, Сергей в своей излюбленной манере собирания вспышек фотокамер, фиксирующих превышение скорости, полетел в сторону элитного района на другом конце города, где в одной из шикарных высоток, на последнем этаже проживал Павел Краснохатов.
*** «Плюс»
Опустошенная и потерянная, Женя приехала домой после работы и, не зная, что делать и как занять себя, просто слонялась по своей спальне, отчаянно путаясь под ногами у своей сестренки, которой вздумалось собрать целую железную дорогу на полу, и даже не имея сил поддерживать беседу, слова не шли… В восемь за ней приедет Паша.
Раздавленная, размазанная, чувствуя себя униженной, грязной, хотя еще даже ничего не случилось, Женя заперлась в ванной, пустив воду и тупо уставившись на свое отражение в зеркале: да… бледное лицо, темные круги под глазами, глаза… Глаза блестят отчаянием, усталостью, болью…
В омерзении к себе, Женя сунула руки под ледяную воду и просто смотрела, как краснеют ее пальцы под холодной струей, как вода шумит, сливаясь в раковину и распадаясь на отдельные струи и капли… Как ее душа, разбившаяся на осколки…
Ну почему? Почему сирень подарил не Сережа??? Ей все не верилось, что это не он, и почему ее сейчас так волновал этот вопрос? Вот же дурочка, к сирени, зачем-то, привязалась… Воспоминания о Сергее вызвали в ней новый всплеск болезненного, колюще-режущего и разрывающего изнутри, непонятного чувства, Женя поморщилась и глубоко вздохнула.
Она посмотрела на себя: розовая блузка та же, та же юбка с разрезом… Переодеться? Нет. Какая разница, что на ней надето, все равно снимать… Женя передернула плечами и, выдохнув, едва шевеля ногами, поплелась на кухню.
Мама что-то активно строгала ножом на деревянной досочке, и, судя по ее мокрому от слез лицу, это был лук. Женя тихо уселась на стул и молча стала следить за ее быстрыми, умелыми руками, но мама, как и все люди, которые всегда чувствуют на себе чей-то взгляд, обернулась и улыбнулась Жене, вытерев плечом слезы с щеки и проговорив:
- Ты что-то уж больно неразговорчивая сегодня, Женька. Случилось что? Или новая волна депрессии из-за трагичной любви к женатому мужчине? – больше печально, чем весело спросила она, а Женя, испытывая колоссальное бессилие, как-то тяжело вздохнула, почти не понимая маминых слов, и вдруг поднялась и, выйдя в коридор, вытащила из сумки путевки, чувствуя, что при одном только взгляде на них ее живот скручивает тошнотворным узлом, но, вернувшись на кухню и почти не чувствуя рук, выложив перед мамой заветные прямоугольные бумажки, Женя едва слышно проговорила:
