Дом - д’Истрия Робер Колонна
Обычно днем, если смотреть с острова на континент, он то появлялся, то исчезал, в зависимости от времени года, тумана, света, часа. В один и тот же день можно было увидеть его многократно, и каждый раз он таял на глазах. Тот же феномен наблюдался и с континента, если смотреть на остров: он появлялся, порой очень отчетливо, и скрывался в тумане несколько раз в день. В эту ночь из своего дома на вершине утеса Х, блуждая взглядом по морю и по небу, отметила, что не видит континента. Тьма покрыла его, впитала полностью. Его огни утонули во тьме. Он исчез.
Х – мало что об этом знавшая – вдруг подумала о тектонических сдвигах, этих чудовищных силах, которые в масштабе геологических эпох – миллионы лет – подтачивали землю, неминуемо обрекая части суши сталкиваться между собой. Отделяя куски от континентов, эти всевластные силы создали остров, все острова: если только он не вулканический – а извержение по силе, пожалуй, даже превосходит сдвиг, – остров неизбежно является результатом разлома, разрыва, разлуки. И острова – они дрейфуют. Х не удавалось вставить собственную историю в эту геологическую эволюцию, слишком разные были временные масштабы. Сей же час – час глубокой ночи – она наслаждалась свежим воздухом и всеми прелестями острова.
* * *Драма произошла назавтра после этой экстатической ночи. Занятая хлопотами по обустройству, Х была в доме одна. Вдруг – взрыв. По крайней мере, Х показалось, что она услышала взрыв. Оглушительный хлопок, теракт, бомба. И следом другой звук, тоже оглушительный: шум воды под большим напором дополнил изначальный big bang. Установленный несколько часов назад бойлер разлетелся вдребезги. Вода залила все. Полы и стены, свежую краску, дерево, мебель, ковры, электропроводку. Все затопило, уровень поднялся уже на несколько сантиметров, а поток не иссякал. Подсобное помещение за кухней выплевывало литры, десятки, сотни литров воды. Вода лилась с потолка, где проходили трубы от бойлера. Вода бежала по полу, стекала с деревянных стен, пропитывала диваны, заливала шкафы, промочила одежду, кровати, постель. Катастрофа.
К этим разрушительным потокам Х добавила еще несколько децилитров: она заплакала. Ни на какую другую реакцию она была неспособна. Ничего не понимая в гидротехнике, она не знала, где мог располагаться вентиль, чтобы перекрыть воду, – если таковой вообще существовал, об этом она тоже понятия не имела. Она промокла с головы до ног, оглохла от грохота хлеставшей из труб воды. Была раздавлена ее объемами и масштабом события. И не в состоянии принять какое-либо решение. Что делать? Она была убита, уничтожена. Села на порог прямо в воду и плакала, пока не кончились слезы. Все рухнуло. Спустя несколько долгих минут ей пришло в голову позвонить Роберу. Позвать его на помощь. Он должен знать, как перекрыть воду. Почему это случилось. Он придет. Пресечет ущерб, остановит эти водопады, эти потоки, разрушающие ее дом. Где же ее телефон? Утонул, как и все остальное. Испорчен. Не работает. Придется менять, как и все остальное. Как связаться с Робером? Х промокла насквозь, ее одежду пропитала вся вода острова.
Х отправилась на машине. Никто не знал, где Робер. Она трижды объехала остров, пока не нашла его. Неотступно думая обо всей этой воде, которая тем временем под высоким напором губит дело ее жизни.
Наконец Робер пришел, перекрыл воду и в воцарившейся тишине смог оценить убытки: сотни часов работы – его работы – псу под хвост, все погибло, все надо переделывать. Весь дом полон воды, переделывать действительно надо было буквально все.
Что же произошло? Почему этот аппарат, совсем простой, новенький, лопнул, загубив весь дом? Робер понятия не имел. Х вообще ничего в этом не смыслила. Вместе они дозвонились до компании – с континента, – которая доставила бойлер. Технический специалист явился только через несколько дней. Потом были акты страховых компаний. Экспертизы. К согласию прийти не могли. Был ли аппарат неисправен? Или Робер плохо его установил? Или Х неправильно его включила? Эксперты спорили. Защищали интересы своих доверителей. Это длилось несколько месяцев. Был суд. Значительные издержки. Кто в ответе? Кто виноват? Дело слушалось дважды. Ущерб возместили. Все это время – месяцы переросли в годы – пользоваться домом было запрещено, якобы для уверенности, что «владельцы не скроют доказательства». Тем временем все покрылось плесенью. Все воняло. Все на выброс. Бесконечное уныние охватило Х. Она была подавлена. Дом, жизни в котором она уже отведала, который уже доставил ей радость, пришлось покинуть. Симон обезумел. Он злился на остров.
После стольких трудностей, проволочек, неувязок, изъянов, после выпавших ей солнечных часов в своем доме – в котором она уже начала осваиваться, – в третий раз Х упала с небес на землю, на этот раз с чувством, что у нее не осталось больше сил, что рана смертельна. Она была уничтожена. Из-за какой-то пустяшной спиральки, плохо сработанной или установленной наперекосяк рабочим на другом конце света, ее дом удалялся, становился миражом, невозможным, недосягаемым… Она была готова опустить руки. И очень возможно, на этот раз не смогла бы подняться…
X
Х была одинока – без сил, без помощи, без опоры. Одна на свете. Одна со своим отчаянием. Наедине с собой. Совершенно беззащитная. Жалкая, слабая, почти бесплотная, гонимая ветром и волнами. Потрясенная, растерзанная, помятая. Ощущающая себя физически голой, лишенной одежды у всех на виду – ожидающая самой жестокой, самой унизительной расправы. Обезоруженная, обессиленная, с заживо содранной кожей, одетая только в свое горе. В свою боль. В свой стыд.
Она была одна перед всем миром, перед всей его тщетой, ей не на что было опереться, нечего противопоставить своей беде, не за что уцепиться, некому ее поддержать. Одинокая и голая, без дома – хуже того: она потеряла свои мечты о доме, потому что дом ее был сведен к нулю, уже много месяцев, как ей запретили туда доступ, – без надежды, без планов, без горизонта. Всеми брошенная.
Почему она приехала на этот остров? Почему судьба привела ее сюда, ее, предназначенную этой территории еще до рождения, когда остров выбрала ее мать? Почему она захотела здесь дом? И именно этот дом, на вершине утеса, поручила Роберу? Почему наделила его столькими добродетелями? Почему? Почему? Х терялась в тщетных вопросах. В доводящих до безумия сомнениях. Парализующих. Отупляющих. Зачем жить? Зачем бороться? Зачем противиться судьбе? Упорно искать счастья там, где его нет? Да и просто искать счастья: неужели только оно – залог удачной жизни? Почему ей так остервенело мешают построить дом, свой дом? Почему на нее сыплются неудачи?
Х осталась голой. Ее дом дал ей статус, можно сказать, положение в обществе, наделил достоинством, идентичностью. Все это унесло наводнение в результате поломки бойлера. Лишенная этих знаков отличия, Х вновь стала как все, как самые несчастные и обездоленные на земле, вновь стала маленьким ребенком – разве дети не рождаются голыми, и разве сегодняшние дети, обреченные на ад земной, эксплуатацию, позор, унижение, не остаются голыми навсегда, голыми жертвами всех тех, кем движет только алчность? Она была одна. Она не знала, почему у нее отняли «одежду» – в символическом смысле, – почему судьба так ожесточилась против нее. И кто забрал ее одежду. Кто ее сорвал. Кто, завладев, при случае попользуется ею. У нее только было чувство, что, лишенная всего, она больше не человек. И обречена на гибель перед лицом всего мира, среди других таких же парий, как она.
Так она мучилась сомнениями, когда вдруг другой вопрос – на первый взгляд нелепый – мелькнул у нее в голове: а что, если катастрофа с бойлером была шансом? В трудные моменты своей жизни, под ударами судьбы, в испытаниях Х всегда любила, как говорила она сама, «мыслить иначе». В априори тяжелой ситуации попытаться найти хорошую сторону – «хорошую сторону плохого», еще говорила она, – преимущество, повод надеяться, шагать вперед, строить. Так она справлялась с трудностями. Так попыталась «мыслить иначе», когда не прошла конкурс на должность адъюнкт-профессора и все университетские горизонты для нее закрылись, – эта неудача дала ей шанс поступить в адвокатуру, где она сделала достойную карьеру, а потом продолжить, для обогащения ума, учебу на философском факультете, чего никто от нее не ожидал, – или когда ушел муж, оставив ее одну с маленьким ребенком, или, совсем недавно, когда ей сообщили, что у нее рак: опасность представлялась очень серьезной – что было точно, – а будущее весьма ограниченным – что было глупо. Другие были бы раздавлены, а она пыталась и в этих неприятных событиях узреть что-то позитивное, не жалуясь и не отчаиваясь. Полезный урок. Она всегда пыталась действовать – либо преодолеть препятствие, либо обойти его, найти окольный путь, а то и договориться с ним. Только так – по ее мнению – можно смотреть на мир. По другим углом. Используя силу течения, а не пытаясь ему противостоять.
