Самия Шариф - Река слез
Еще как поучительно! Даже волнующе. Сидящая передо мной супружеская пара, скорее всего египтяне, тоже ожидала посадки на самолет. Мужчина читал газету на арабском языке, а женщина держала на руках младенца. Два других ребенка смеялись, играя рядом с родителями. Сквозь закрывавшую лицо вуаль женщина посмотрела на меня; трудно было понять, что она обо мне подумала. Завидовала она мне либо обвиняла в том, что я плохая мусульманка?
Странно, но каждый раз, когда я встречаю женщину с закрытым лицом, я задаюсь вопросом, что она думает обо мне. Ее суждение для меня важно, и я была бы огорчена, узнав, что она считает меня падшей женщиной. С таким отношением к себе я часто сталкивалась в Алжире.
Вдруг один из детей упал. Муж отложил газету и быстро поднял малыша. Ребенок плакал, жалуясь, что ушиб ногу. Мужчина напрасно старался его успокоить, а женщина явно была напугана. Она также пыталась успокоить ребенка, но мужчина заставил ее замолчать и принялся отчитывать по-арабски:
— Ты ведь была рядом и могла не допустить этого. А теперь ты его успокаиваешь!
— У меня на руках спящий ребенок, — униженно оправдывалась она.
— Но ты ведь мать, не так ли? — шипел он сквозь зубы, думая, что никто его не понимает.
Опасаясь еще большего гнева мужа, бедная женщина справилась со своими чувствами и замолчала. Продолжая держать на руках грудного ребенка, она усадила упавшего на колени и зашептала ему что-то на ухо. Он сразу же успокоился.
С важным видом супруг вернулся к более интересному занятию — снова взялся за газету.
Мораль этой короткой сценки из арабской жизни: когда идет муж, идут все.
Я старалась представить будни этой беззащитной женщины здесь, во Франции, рядом с докучливым мужем, вдали от родственников. Правда, родственники иногда могут быть для женщины опаснее любого мужчины. Я хотела поговорить с этой женщиной, которая, возможно, оказалась в той же ситуации, в какой когда-то была я, и отчаянно нуждалась в помощи.
Все это снова заставило меня вспомнить свое ненавистное прошлое. Когда, против своей воли, я возвращалась в Алжир с бывшим мужем, то случайно повстречавшаяся женщина почувствовала мой молчаливый призыв о помощи и не постеснялась спросить, не может ли она что-либо для меня сделать.
Теперь ситуация была несколько иной. Муж был рядом, и он никому бы не позволил подойти к своей супруге.
Мне хотелось думать, что эта женщина вовсе не такая несчастная, но я не могла не подойти к ней, тем более что она не сводила с меня глаз. Собравшись с духом, я поднялась и села с ней рядом, на место, которое раньше занимал ее старший сын, игравший теперь в сторонке. Грудной ребенок все еще был у нее на руках, а второй сидел на коленях.
— Они очень красивые, — сказала я по-арабски, чтобы между нами установилось доверие.
— Спасибо, — ответила она скромно, бросив обеспокоенный взгляд в сторону супруга.
Он делал вид, что погружен в чтение, но не смог скрыть своего любопытства и то и дело поглядывал на нас.
— Вы египтянка? — спросила я у женщины.
— Нет. Иорданка, так же, как и муж. Но и его, и мои родственники живут в Египте, и мы едем к ним в гости.
— Вы их давно не видели?
— Почти три года. Я очень по ним соскучилась.
— Зато теперь у вас будет возможность побыть с ними некоторое время.
Удостоверившись, что муж все еще читает, она наклонилась ко мне и сказала:
— Но мы посетим только его родных, а не моих.
— Почему?
— Мои живут в другом городе, в трехстах километрах.
— Триста километров — это ерунда. Вы сможете к ним съездить.
— Нет. Мои родные время от времени навещают меня, — расстроено объяснила она. — Но я не имею права поехать к ним — ни сама, ни с детьми.
Женщина все больше и больше волновалась, так как знала: ее муж, несмотря на напускное безразличие, старается не пропустить ни слова из нашего разговора.
— Его родители старые, а их дочь через несколько дней выходит замуж. Я должна буду готовить и заниматься домашними делами.
— А когда вы вернетесь во Францию, кто будет смотреть за стариками?
Не иначе как в порыве безумного отчаяния она призналась:
— Я слышала телефонный разговор мужа с кем-то из родственников. Он сказал, что непременно вернется туда.
— А что вы сами думаете об этом?
— Ничего не думаю. Все решает он.
Не в силах более сдерживаться, ее супруг опустил газету на колени и посмотрел мне прямо в глаза. Его взгляд был точно таким, как и у всех остальных мужчин, уверенных в священном праве навязывать женщине свою точку зрения, свои ценности и, в особенности, свою веру.
— Вы арабка? — сухо спросил он.
— Да, арабка, — твердо ответила я.
— Мусульманка?
— Да, мусульманка.
— Стало быть, вы считаете, что все эти тряпки, надетые на вас, может носить мусульманка?
— Я не позволяю вам говорить со мной в подобном тоне.
— Вы в первый раз едете в Египет?
— В первый.
— Не сомневаюсь. Вы не знаете наших обычаев. Вы едете в мусульманскую страну, мадам, и, будь я на вашем месте, я бы так не одевался. Я не думал, что вы арабка, а тем более мусульманка. О Аллах, огради нас от скверны! Как бы то ни было, моей жене больше не о чем с вами разговаривать, это понятно?
— Я вас правильно поняла: вы запрещаете ей со мной разговаривать?
Мне очень хотелось принять его вызов и выплюнуть ему прямо в лицо все, что я думаю о мужчине, который относится к жене как к рабыне и использует религию, чтобы доминировать над ней. Но я сдержалась, понимая, что нахожусь не в той весовой категории, чтобы отбивать его атаки. Женщина сжалась от страха. Я поспешила удалиться, пока мужчина не произнес еще более оскорбительных слов. Слова иногда ранят женщину сильнее и точнее, чем оружие.
Пара выясняла отношения, а я направилась к скамье в дальнем конце зала ожидания. Мужчины из мусульманских стран — почему они решают всегда за нас? Почему они определяют, что нам говорить, как нам одеваться, как вести себя? Женщина сидела, не двигаясь. Она наклонила голову и даже не осмеливалась смотреть в мою сторону, смирившись со своей участью. Бедняжка! Если к ней так относятся во Франции, то что же будет там, куда они направляются?
Я старалась не смотреть на эту женщину. Я жалела ее и упрекала себя за то, что навлекла на нее гнев супруга. Сердце сжималось от жалости, такой она была потерянной, но я знала, что становиться между мужем и женой — себе дороже, особенно если это арабо-мусульманская семья. Никто из посторонних не имеет права вмешиваться в ее дела. Женщина является собственностью мужчины, и всякое публичное сомнение в этом и неодобрение этого факта будет с гневом отвергнуто.
Трудно было отвлечься и не мучить свой рассудок, требовавший жить настоящим моментом, но не сумевший справиться с уймой тяжелых воспоминаний и черных мыслей, отогнать которые было нелегко.
Условия жизни женщины в современном обществе нужно менять самым кардинальным образом, я уверена в этом. Мое личное убеждение усиливалось еще и чувством вины, которое появилось, когда я стала свободной. Я благодарила небеса за то, что они помогли мне избежать ада, считала себя счастливым человеком, которому невероятно повезло. Но почему только я, почему не другие?
Становилось ясно, что я не смогу согласиться на спокойную жизнь, подчинившись собственному эгоизму и забыв, что лишь тоненькая грань отделяет меня от женщин-узниц. Я не хотела и не могла смириться с тем, что жизнь к ним несправедлива. Возможно, этим отчасти объяснялось мое решение поехать в Египет.
Ожидая посадки на самолет, я думала о том, что каждая культура имеет свои особенности, определяющие отношения между мужчинами и женщинами. В арабских сообществах положение женщины осталось таким же, каким было в незапамятные времена. Слишком часто нам отводятся второстепенные роли, а жестокость мужчин вынуждает женщин не выходить за установленные рамки. Каждому свое.
В стране, где я долго жила, высший смысл существования выражается тремя словами: сберечь родовую честь. Чтобы оправдать свое недостойное поведение по отношению к жене, супруг считает возможным лгать, к примеру, убеждать тестя и тещу, что их дочь уличена в супружеской измене. Именно к такому методу прибегал мой бывший супруг, чтобы дискредитировать меня в глазах родных.
Б мусульманских странах женщин убивают, потому что они желают самостоятельно выбирать спутников жизни. Я вспоминаю, словно это было вчера, как я плакала горючими слезами, умоляя мать попросить отца не выдавать меня замуж за незнакомца. Ее ответ был безжалостен:
— Ты думаешь, что играешь в комедийном телесериале?
Бывает и хуже. Иногда женщина может лишиться жизни из-за одного неосторожного взгляда, который будет расценен как доказательство порочной связи. Когда я выходила с матерью за покупками, в моих интересах было держать глаза опущенными, в противном случае меня обвинили бы в том, что я строю глазки прохожим.