Сергей Носов - Фигурные скобки
Если Мухин действительно был, хотел бы я знать, почувствовал ли он сам хоть что-нибудь, исчезая.
Вот я, замещая его, ничего не почувствовал. Безразличие мною владело. Стоял на балконе и не чувствовал ничего; даже не чувствовал высоты и необходимости ее опасаться.
Вот это и был тот рубеж —: я замещал Мухина, еще не понимая, что делаю.
Целых пятнадцать дней, по реальном его замещении, я не догадывался, что я не Мухин!
Надо же, думал, что по-прежнему Мухин и что ничего особенного не случилось.
Может быть, чаще, чем прежний Мухин, я эти две недели посещал центр досуга «Счастье твое», где вступал в единоборство с одноруким бандитом.
В понедельник вечером проиграл доверенное мне на шопинг —: все до копейки, а во вторник еще и заначку, которую утром прихватил из дома.
Ну а когда осмысление настигло меня, об этом я уже написал. }}}
{{{ Да, надо сознаться —: у Мухина была лудомания; я вслед за ним тоже немножечко лудоман. Я еще не знаю точно, насколько я реально лудоман, хотя все признаки налицо, но питаю надежду, что все-таки не такой лудоман, как Мухин. Оптимизма придает мне моя способность считаться с реальностью —: обычно лудоманы не признают, что они лудоманы, я же признаю —: да, я лудоман, может быть, не типичный, но лудоман, и уж тем более признаю несомненную лудоманию Мухина.
Другое дело, было бы преувеличением назвать меня страдающим лудоманией; достаточно и того, что она у меня есть; если кто и страдает, то это моя жена, хотя, когда моя жена была женой Мухина, страдала она, кажется мне, значительно больше. Тут и спорить не о чем —: сверх всякой меры натерпелась она не от моей страсти к азартным играм (в моем настоящем качестве), а от мухинской, и вряд ли можно
02:00
меня упрекнуть за то, что именно мой недавний проигрыш переполнил чашу терпения —: да останься Мухин Мухиным, чаша терпения переполнилась бы еще быстрее —: так и хочется куда-то вставить «ее» —: «ее чашу терпения» или «чашу ее терпения», только все равно не могу представить —: ее —: с этой умопостигаемой чашей. Что, между прочим, косвенно доказывает чистоту моей совести. У Мухина было больше поводов терзать себя, и он временами предавался отчаянной самокритике и самобичеваниям. Не хочется вспоминать. Его совести дело, не моей. Это он проигрывал всю зарплату, это он залезал в долги, это он снес в ломбард антикварную вещицу, принадлежащую его жене, а выкручиваться придется мне, и, чувствую, скоро. Мои скромные проигрыши последних дней даже сравниться не могут с выдающимися потерями, которые сопутствовали развитию его болезни на протяжении почти полутора лет вплоть до того дня, когда Мухин, в прямом понимании этого имени, перестал быть Мухиным. Несомненно, его болезнь стремительно прогрессировала, однако, соглашаясь с тем, что это наш общий недуг, я буду решительно протестовать против каждого, кто осмелится отнести обострение мании Мухина к тому Мухину, который я. Трезвый взгляд, самому себе мною сейчас демонстрируемый —: весомое доказательство того, что все под контролем. Нет, чего-чего, только не обострение испытывает моя лудомания; скорее наоборот.
Продолжая рассуждать трезво, назову счастьем отсутствие интереса у Мухина к игре в карты, а также в рулетку. Подсел он на самое примитивное —: едва ли не каждый вечер по дороге с работы заходил в «центр досуга» на нашей улице, где и вступал в отношения с каким-нибудь из игральных автоматов. Он вел счет проигрышам и победам —: как и следовало ожидать, по большей части проигрывал. Нам не объяснить —: ни Мухину, ни вслед за ним мне —: нашу дружбу-вражду с этими злополучными автоматами. Одно слово —: зараза —: и я говорю, и он говорил то же. Но влекло, влечет; настанет вечер и, я знаю, необратимо потянет!..
Всего удивительнее для нас самих же, что мы —: или нет, во избежание впечатления раздвоенности буду говорить об одном, о Мухине —: всего удивительнее, что Мухин был вполне осведомлен о теории вероятности, в частности, о законе больших чисел. Да что я говорю! Осведомлен —: не то слово.
Он был в некотором роде специалистом в этой области; он работал в Бюсте. Что такое Бюст? О, это место, где работаю я, всеми своими сослуживцами принимаемый за Мухина. Бюст это бюро статистики, сказать по-другому —: бюро статистических исследований. Если я добавлю слово «независимое», оно ничего по существу не изменит. В общем, я имею дело, до известной степени, со случайными процессами, случайными величинами. Мухин занимался, разумеется, тем же —: обрабатывал статистические данные с помощью корреляционного и прочих методов, чтобы потом другие специалисты по результатам обработки делали заключения и давали рекомендации заказчикам исследований. С чем едят теорию вероятности, я знаю не плохо; Мухин знал не хуже меня.
Среди посетителей «Счастья твоего» не было другого, кто бы мог как Мухин (себя не ставлю в пример) осознавать всю пагубность этой нелепой игры. Мухин знал, на что он идет; знал и шел. А зачем, вот этого он не знал, и я не отвечу.
Жена Мухина объясняла манию мужа по-разному —: распущенностью; безответственностью по отношению к семье; легкостью заработка («вкалывал бы по-настоящему, каждую бы копейку берег!»); наконец мазохизмом.
С последним можно было бы согласиться, если разуметь под мазохизмом осознанное нанесение урона своим интересам, и в частности —: финансовым. Но ведь мазохизм должен был бы проявиться и в других сферах деятельности Мухина, однако этого не наблюдалось. Также как я, он ни в чем другом не
был похож на мазохиста, скорее напротив, то есть не в том смысле «напротив», что он или я, соответственно, был или есть садист каждый сам по себе, а наоборот, напротив, мы, несмотря на нашу последовательность-очередность, не двояко, но как один человек —: оба вменяемы.
Не уверен, что следует «офигуривать» эту запись, впрочем, начатую уже с фигурных скобок. Хотя —: почему же? Очень даже уверен! Отнюдь не безобидна она! Демаркационная линия между мной и Мухиным проведена четко, проблема понимается широко; стало быть, во избежание осложнений обязан фигурно и тройственно заключить. }}}
{{{ В пятницу я пошел на работу. Представим меня на работе. Передо мной компьютер, за которым еще недавно работал Мухин. Диаграммы предпочтений потребителей рыбных пельменей лежат на столе. В пятницу их составила Тоня, мне следует изучить.
Слух о том, что Тоня любовница Мухина, несколько преувеличен. Во всяком случае, у меня с ней ничего не было. Правда, она этого не знает, потому что принимает меня за Мухина.
Мухин был в команде; теперь в команде я. У команды есть ядро из пяти человек. Мухин был в ядре; теперь я в ядре. Все в ядре работают головой —: исключительно головой —: анализируют, соотносят, ищут подходы. Вот чем я занимаюсь.
Работать головой непросто —: чисто психологически. Я и без работы все время думаю. На работе думаю больше, но на то и работа. Но то —: работа. А когда не работа, тогда не работа. Меня, признаться, угнетает, что я думаю на работе не за себя, а за Мухина. Я и не на работе думаю за Мухина, но думать на работе за Мухина не очень приятно, потому что это работа все же его.
Меня все на работе, я сказал, принимают за Мухина.
На работе Мухина, дважды подчеркиваю, все меня за Мухина принимают.
Было бы странно, если было бы по-другому; я обязан с этим считаться.
Наш офис —: я предпочитаю слово контора —: наш офис-контора находится в бывшей коммунальной квартире на втором этаже четырехэтажного дома, целиком отданного под подобные нашему Бюсту конторы.
У меня стол. Разумеется, этот стол принадлежал Мухину. Он и сейчас принадлежит Мухину —: потому что, во-первых, Мухин, объективно говоря, это фактически я, а, во-вторых, я замещаю Мухина, надеюсь, временно, а не постоянно.
Итак, мы работаем головой —: или, точнее сказать, головами —: ибо наши мозги объединены проработкой общих тем.
Общая тема —: это не общее место.
Общее место —: это, как известно, трюизм, заезженный штамп, избитая мысль.
Общие темы, которые объединяют наши мозги, как правило, оригинальны.
Думаю, посторонний, если бы попал к нам и услышал, о чем говорим, ничего бы не понял. Как-то раз жена Мухина принесла мужу в контору им забытый дома один документ (было это давно) —: угощаясь
чашечкой кофе, она слышала, о чем говорят, и не могла понять ничего.
Она слышала что-то вроде —: «Будем, Жора, применять метод максимума правдоподобия, как ты считаешь?.. или пошлем девочек на примерку?»
А то, например —: «Капитонов! Наши данные несбалансированы; оцени факторные контрасты по всем корнеплодам, а затем проведи дисперсионный анализ!»
«Таблицы смертности кто взял со стола?» —: «Это я, Борис Карлович, у меня вопросы по регрессионной модели —:»
Так у нас говорили; так у нас говорят.
Помню —: «Чем вы там занимаетесь?» —: уже ночью, в постели, спросила у мужа изумленная жена Мухина, и Мухин, помню, ей все объяснил, ничего не скрывая, но не был понят, однако.
