Кристофер Прист - Престиж
Наконец, в арсенале фокусника есть еще различные иллюзионные приемы.
Их классифицировать труднее: когда дело доходит до техники, опытный иллюзионист не брезгует ничем. Техника трюка может быть совершенно примитивной: например, размещение одного предмета позади другого с целью сокрытия его от глаз публики; а может быть и чрезвычайно сложной, требующей предварительной подготовки сцены и участия целой команды ассистентов и «подсадных».
Некоторые приемы давно стали традиционными. Можно использовать «заряженную» колоду, из которой выдвигается одна или несколько нужных карт, или пестрый задник, на фоне которого незаметно проводятся многие манипуляции, или черный стол, который трудно разглядеть из зала; в ход идут и «куклы», и дублеры, и подсадки, и подмены, и обманки. А фокусник с богатой фантазией обязательно придумает что-нибудь оригинальное. Любое техническое изобретение, любое открытие, даже увиденная в магазине незнакомая игрушка обязательно рождают у него вопрос: «Может ли это пригодиться для нового фокуса?» Так, в последние годы для постановки номеров использовались поршневой двигатель, телефон, электричество, а также игрушечная дымовая шашка доктора Уорбла, с помощью которой был достигнут весьма памятный эффект.
Для фокусника магия не составляет тайны. Мы применяем варианты стандартных методов. Номер, который завораживает публику новизной, рассматривается профессионалами только с точки зрения техники. Если кто-то разработал новаторский иллюзион, его непременно переймут другие – это всего лишь вопрос времени.
Любая иллюзия объяснима: для ее достижения используется потайной отсек, умело развернутое зеркало, подсадка ассистента и выбор его в качестве «добровольца», а то и простой отвлекающий маневр.
А теперь я поднимаю руки – пальцы разведены веером, между ними явно ничего не спрятано – и говорю: иллюзион «Новая транспортация человека» похож на любой другой, его тоже можно объяснить. Однако, благодаря сочетанию простого, но тщательно охраняемого секрета, многолетнего опыта и пары отвлекающих маневров вкупе с традиционными приемами, этот номер стал краеугольным камнем моего искусства и всей сценической карьеры. А Энджер, как ни бился, не сумел его раскусить, о чем я и собираюсь поведать дальше.
Мы с Сарой и ребятишками немного отдохнули на Юж. побережье; я брал с собою эту тетрадь.
Сначала заехали в г. Гастингс, где я очень давно не бывал, но долго там не задержались. Город приходит в упадок; боюсь, этот процесс уже необратим. Мастерская отца, проданная после его смерти, опять сменила владельца. Теперь там пекарня. В долине за нашим домом выросло множество новых домов, а вскоре здесь пройдет ж./д. ветка на Эшфорд.
Из Гастингса поехали в Бексхилл. Потом в Истборн. Оттуда – в Брайтон. Наконец, в Богнор.
Первое, что я хочу сказать по поводу этих записей: это я пытался посрамить Энджера, а я был им посрамлен. Помимо этой детали, которая, по большому счету, несущественна, мой рассказ вроде бы точен, даже в иных деталях.
Я подробно комментирую свой секрет, тем самым придавая ему особое значение. В этом мне видится некоторая ирония – после всех моих рассуждений о тривиальности большинства иллюзионных секретов.
Однако мой секрет, как я считаю, отнюдь не тривиален. Разгадать его, м.б., несложно, и Энджеру это, скорее всего, удалось, вопреки всему, что тут написал я. Да и нек. другие, возможно, поняли.
Видимо, любой, кто читает эту историю [3], тоже сумеет додуматься.
Зато никто не догадается, как этот секрет влияет на мой престиж. В том-то и кроется истинная причина, по которой Энджер никогда не узнает всей тайны, если только я сам не подскажу ответ. Ему не дано представить, до какой степени вся моя жизнь определяется сохранением тайны. Вот в чем суть.
Поскольку процесс создания этих записей пока находится под моим контролем, я расскажу, каким видится этот иллюзион из зрительного зала.
«Новая транспортация» с годами видоизменяется, но техника трюка остается прежней.
Вначале я использовал два ящика, затем два шкафа, два стола и, наконец, две скамьи. Один предмет ставится на авансцене, второй – у задника. Точность их расположения роли не играет, на разных площадках реквизит устанавливается по-разному, в зависимости от формы и размеров сцены. Непреложно только одно: расстояние между этими парными предметами должно быть максимальным. Весь реквизит ярко освещен и хорошо просматривается из зала с первой минуты номера до последней.
Опишу первоначальный и, соответственно, самый простой вариант, когда я еще использовал закрытые ящики. В то время иллюзион назывался просто «Транспортация человека».
Как и ныне, этот номер был гвоздем всей программы; изменились только незначительные подробности. Поэтому рассказывать буду так, словно до сих пор показываю на сцене этот ранний вариант.
Либо униформисты, либо ассистенты, а то и волонтеры из публики выкатывают на сцену оба ящика и показывают, что они пусты. Волонтерам разрешается пройти сквозь них, открыв не только дверцы, но и задние стенки, которые крепятся на петлях, а также заглянуть снизу под днище. После этого каждый ящик устанавливается на свое место и закрывается.
После краткой шутливой преамбулы (излагаемой с моим коронным французским акцентом) о том, что иногда весьма желательно быть в двух местах одновременно, я подхожу к ближайшему ящику – будем считать его первым – и открываю дверцу.
Разумеется, внутри все так же пусто. Я беру со стола цветастый надувной мяч и пару раз стучу им об пол, чтобы продемонстрировать его прыгучесть. Вхожу в первый ящик и временно оставляю дверцу открытой.
Бросаю мяч об пол в сторону второго ящика.
Изнутри захлопываю дверцу первого ящика.
Изнутри распахиваю дверцу второго ящика, выхожу оттуда на сцену и ловлю прыгающий в мою сторону мяч.
Как только мяч оказывается у меня в руках, первый ящик эффектно раскрывается створками наружу и оседает на пол; все видят, что он пуст.
С мячом в руках я выхожу к рампе на поклоны.
Глава 8
Позвольте мне кратко суммировать историю моей жизни и карьеры вплоть до последних лет прошлого века.
К восемнадцати годам я стал жить самостоятельно, выступая с фокусами в мюзик-холлах. Но даже при содействии мистера Маскелайна найти работу было нелегко; прошло уже несколько лет, а я так и не добился ни славы, ни богатства, ни упоминания в афишах. В основном ассистировал другим фокусникам, а за квартиру расплачивался из тех денег, которые зарабатывал изготовлением ящиков и другого иллюзионного реквизита. Отцовские уроки столярного дела не пропали даром. Среди иллюзионистов я прослыл безотказным изобретателем и конструктором.
В 1879 году умерла моя матушка, а годом позже не стало и отца.
К концу 1880-х годов, когда мне было слегка за тридцать, я взял себе сценический псевдоним Le Professeur de la Magie и поставил собственную программу, включив в нее «Транспортацию человека» – один из ранних вариантов.
Хотя исполнение самого аттракциона давалось без труда, меня долгое время не удовлетворяли сценические эффекты. Мне не давало покоя, что закрытые ящики лишены таинственности: они не создают у публики ощущения опасности и непостижимости происходящего. Для целей иллюзии такой антураж слишком банален. Шаг за шагом я совершенствовал этот номер: сначала стал использовать шкафчики меньшего размера, в которые едва мог втиснуться; потом столы с маскирующими откидными досками; наконец, в период триумфального шествия «открытой» магии, которую всячески приветствовали в профессиональных кругах, задействовал плоские скамьи, откуда мое тело было хорошо видно из зала вплоть до момента трансформации.
Но в 1892 году у меня созрело решение, которое я столь долго искал. Оно пришло исподволь и словно посеяло семена, из которых впоследствии пробились долгожданные всходы.
В феврале означенного года в Лондон приехал уроженец какого-то балканского государства, изобретатель по имени Николай Тесла; он собирался представить общественности новые эффекты, открытые им в ходе изучения электричества. Не то серб, не то хорват по национальности, Тесла, по сообщениям прессы, говорил с чудовищным акцентом, но тем не менее готовился прочесть цикл лекций для представителей научных кругов. В Лондоне такие мероприятия – не редкость; как правило, они не привлекают моего внимания. Но тут оказалось, что в Америке господина Теслу считали весьма неоднозначной фигурой; без него не обходился ни один научный диспут о природе и использовании электричества, о чем охотно сообщали газеты. Из них-то я и почерпнул кое-какие идеи.
Моим выступлениям всегда недоставало зрелищных сценических эффектов, которые могли бы, с одной стороны, усилить впечатление от «Транспортации человека», а с другой – затушевать технику трюка. Как сообщалось в колонках новостей, Тесла умел генерировать высокое напряжение, которое давало безопасные искры и вспышки, не вызывающие ожогов.
