Владимир Смирнов - /Soft/Total/ Антиутопия великого западного пути
Возможно, она и могла в него влюбиться — как в Героя, человека судьбы. Архетипы все еще практически всемогущи. Но в этом измерении она сама становилась Невестой, а это сразу же ставило ее перед выбором — помогать Герою низвергнуть Отца или помогать Отцу уничтожить Героя. И в ее выборе не было никаких сомнений.
Черт возьми, о чем я только думаю! — оборвал себя ПалСаныч. Время было против него; надо было не думать, а действовать. Но до подъема оставалось еще часа полтора, и он продолжал думать, думать об одном и том же.
32
Вечером Кодер отдал ПалСанычу Макс.
— Пользуйся, мне он больше не нужен.
— И как? Все расшифровал?
— Да. И в основном разобрался с кодом. Нам не просто открыли вход, но еще и постелили ковровую дорожку.
— Значит, мы сможем зайти на сервер Администрации? — уточнил ПалСаныч.
— В принципе, да, если Криворучко сумеет считать отпечаток Машиного пальца. Если нет — придется тебе снова ее пригласить.
— А ты сможешь взломать защиты кармохранилища?
— Проблема не в этом. Хакнуть можно практически все, было бы время, — терпеливо объяснил Кодер. — Но я войду в систему как Маша Эпштейн и смогу действовать только в рамках ее полномочий. Любое несанкционированное действие сразу будет отслежено снифферами, и сеанс тут же закроют.
— Значит, ничего нельзя сделать? — с тревогой спросил ПалСаныч.
— Не совсем так. Можно запустить вирус, замаскированный под системное приложение, и дальше он все сделает сам. Но мы не будем ничего контролировать, мы вообще потеряем связь с ним. Именно этого от нас и ждут.
— Я напишу, — вмешался КуДзу. — Там ничего сложного. Потрем все на хрен, чтоб и следов не осталось!
— Нет, — жестко отрезал Кодер, — никакой самодеятельности.
— Но почему?! — взвился КуДзу. — Вход же открыт! Когда еще у нас будет такая возможность! Неужели мы ее упустим?
— Нет, — спокойно ответил Кодер. — Наоборот, мы не просрем такую чудесную возможность, истратив ее на стирание дурацкой базы. Мы используем ее по полной программе.
— Как? — не понял КуДзу.
— Мой демон найдет каталоги Администрации и перешлет мне все идентификаторы. Вот тогда и начнется настоящее веселье. Если сниффер закроет сеанс, я тут же войду под другим именем. Автоматически. Я получу полный доступ к системе — как будто никаких защит там нет. Давно хотел кое-что в ней поправить.
— С идентификаторами у тебя ничего не выйдет, — возразил КуДзу. — Они же в закрытой сети, в нее нельзя попасть снаружи. В принципе нельзя.
— В закрытой, — согласился Кодер. — Но когда мы с Криворучко работали на Администрацию, мы оставили там парочку интересных вкладок. Так что, думаю, все получится.
— А как же база? — спросил ПалСаныч.
— Да сотрем мы эту гребаную базу, раз уж тебе так приперло, — великодушно согласился Кодер. — Хочешь, я даже кнопку сваяю, чтобы ты лично смог по ней кликнуть? И реквием какой-нибудь запустим, для торжественности.
— Не надо ничего усложнять, — поморщился ПалСаныч. — Главное, сотрите все надежно, чтобы никто не смог починить.
— Не смогут, — уверенно пообещал Кодер. — То есть что-то выборочно, конечно, можно восстановить. Но там слишком много информации, поднять базу будет нереально.
— Будет все, как ты хотел, — вмешался КуДзу, — всеобщее отпущение грехов и полная перезагрузка.
— Ибо погрязли люди в грехах, и не было им надежды, пока не пришел спаситель, он же Профессор, — торжественно продекламировал Криворучко.
ПалСаныч невольно улыбнулся.
— Кончайте выебываться! — отмахнулся он. — И делайте уже что-нибудь!
Для начала нужно было смоделировать палец по отпечатку. ПалСаныч думал, что Криворучко сейчас соберет на коленках что-то мудреное из винтиков, проводков и жевательной резинки. Но все оказалось проще. Аппарат достали из шкафа, видимо им пользовались не так уж редко. Криворучко объяснил, что хотя для идентификации необходимо имитировать несколько характеристик пальца — рисунок линий, температуру, давление — уникальной по сути является только одна, остальное моделируются элементарно. Главное — иметь отпечаток, остальное дело техники. А отпечаток был просто идеален, как будто его оставили специально.
КуДзу отладил свой код на удивление быстро и теперь валял дурака, без конца оттачивая дизайн Большой Красной Кнопки, которая должна была запустить процесс стирания. Все ждали Кодера, который постоянно запускал и перепроверял фрагменты программы, расставляя и снимая контрольные точки. Ошибиться было нельзя — скорее всего, войти в систему можно будет лишь один раз, второй попытки не будет.
33
Акцию назначили на среду. Кодер сказал, что сеть Администрации они атакуют с терминалов электростанции, во время дневной смены. Все уже готово, и вероятность успеха — почти девяносто процентов. ПалСаныч давно ждал этого, но все равно был захвачен врасплох. Мысли лихорадочно замелькали в голове, и он вдруг понял, чего ему хочется на самом деле.
— Знаешь, просто стереть базу недостаточно. Надо объяснить людям, что все их так называемые преступления на самом деле не стоят выеденного яйца, что все это сплошной блеф для блокировки мозгов. Ты мог бы перехватить управление трансляционной лентой?
— Попробую, — Кодер довольно оскалился, идея ему явно понравилась. — Вдарь им, Профессор, авось и ты на что сгодишься.
— Карму-то нам позволят стереть, в этом я не сомневаюсь. Но вот с трансляцией не уверен…
Кодер взглянул на него с легким сожалением.
— Профессор, ты хороший человек. Тебя потому и выбрали, что в тебе есть стержень, внутренний закон, который для тебя выше Кодекса. И в этом ты схож с нами. Но посмотри — на весь барак один ты у нас гуманитарий, остальные сплошь айтишники. А знаешь почему? Мы все попали сюда потому, что способны защищаться. Мы умеем работать в сети, не теряя конфиденциальности. Мы знаем все ловушки нета и знаем, как обойти их. В отличие от моралов, которым не позволено ничего, которых принудительно сдерживают на юзерском уровне искусственными запретами. Сегодня даже для того, чтобы просто получить техническое образование, надо подать заявление в резерв; все остальные надежно ограждены от ненужных знаний. Технократия в чистом виде. Естественно, моралы трепещут перед Администрацией — ведь там работают профессионалы. Они кажутся юзерам-дилетантам всемогущими и всеведущими небожителями, от которых ничего не скрыть.
— А мы — любители, — встрял КуДзу, — и потому мы всегда будем на шаг впереди!
— Правильно, — согласился Кодер. — Профессионалы — это люди, обученные тому, что создали любители. Так что не дрейфь, Профессор, все схвачено. Завтра сеть будет нашей.
ПалСаныч мерил зону шагами, не находя себе места. Казалось, время остановилось. Он вернулся в отсек, прилег и закрыл глаза, даже не надеясь, что удастся заснуть. Но почти сразу же забылся в тревожном рваном сновидении. Ему снился марш — бетонная дорога, холодный косой дождь, пронизывающий ветер, сапоги, тяжелые от налипшей грязи, давящий в плечо ремень автомата. У ПалСаныча не было таких воспоминаний; это была чужая жизнь, промелькнувшая некогда в каком-то забытом фильме или книге. Кто-то впереди скомандовал: «Песню запе-вай!» И рота затянула: «Эх, судьба походная, наша жизнь расходная…» ПалСаныч пел вместе со всеми. Во сне он сразу вспомнил и слова, и мотив. Песня называлась «Одноразовая жизнь», и пелось в ней о друзьях, пропавших из вида.
Затем провал, разрыв, бетонка исчезла, и ПалСаныч оказался в универе, на каком-то юбилее. Он сидел в президиуме на сцене в неуместно грязных сапогах и выцветшем комбезе, пропотевшем до соляных разводов. Звучали торжественные речи, обычные благопристойные глупости; зал скучал. На сцену взошел человек в строгом костюме, до жути похожий на него. Докладчик стоял спиной к президиуму, и ПалСаныч не мог видеть его лица. Он вглядывался в незнакомца, пытаясь найти какое-то явное отличие — и не находил. Человек оперся о кафедру его жестом, достал из нагрудного кармана бумажку и стал читать его голосом:
— Жизнь мужчины чрезвычайно коротка. Но он должен успеть…
ПалСаныч вдруг почувствовал, что плечу непривычно легко — автомат куда-то пропал. Волна панического ужаса накрыла его, выталкивая из сна. Он очнулся в тревоге; тело корчило соматическими признаками животного страха. ПалСаныч стряхнул остатки сна и вспомнил — сегодня! Невнятная тревожность мгновенно сменилась лихорадочным возбуждением, он вскочил и быстрым шагом направился в сторону кухни. Чашка хорошего кофе — вот что мне сейчас нужно, — подумал он. — И я буду готов ко всему.
34
В 8:00 дневная смена заступила на дежурство. К двум часам все собрались в центральном зале. Обеденный перерыв — лучшее время для атаки; время, когда весь регион сидит, уткнувшись в экраны. На которых прокручивается рекомендованная к просмотру лента дневных новостей.
