Ивлин Во - Пригоршня праха
— Молодчина, что и говорить.
— Давай возьмем такси и поедем к Бренде.
На полпути Джок сказал:
— Давай не поедем к Бренде, Давай поедем куда-нибудь еще. Давай поедем в притон разврата.
— А мне все равно. Вели ему ехать в притон разврата.
— В притон разврата, — сказал Джок, просовывая голову в окошечко.
Машина развернулась и помчалась к Риджент-стрит.
— Можно ведь позвонить Бренде из притона.
— Да, надо ей позвонить. Она молодчина.
— Молодчина, что и говорить.
Машина свернула на Голден-сквер, а оттуда на Синк-стрит, сомнительной репутации райончик, населенный в основном уроженцами Азии.
— Знаешь, а он, по-моему, везет нас к Старушке Сотняге.
— Не может быть. Я думал, ее давным-давно закрыли.
Но вход был ярко освещен, и обшарпанный швейцар в шапчонке и обшитом галунами пальто подскочил к такси и распахнул перед ними дверцу.
Старушка Сотняга ни разу не была закрыта. В течение жизни целого поколения, пока, как грибы после дождя, нарождались новые клубы, с самыми разными названиями и администраторами и самыми разными поползновениями на респектабельность, безбедно проживали свой короткий и чреватый опасностями век и принимали смерть от рук полиции или кредиторов, Старушка Сотняга неколебимо противостояла всем козням врагов. Не то чтобы ее совсем не преследовали — вовсе нет. Несть числа случаям, когда отцы города хотели стереть ее с лица земли, вычеркивали из списков, отбирали лицензию, аннулировали право на земельный участок, весь персонал и сам владелец то и дело садились в тюрьму, в палате подавались запросы, создавались всевозможные комитеты, но, какие бы министры внутренних дел и полицейские комиссары ни возвеличивались, чтобы затем бесславно уйти в отставку, двери Старушки Сотняги всегда были распахнуты настежь с девяти вечера до четырех утра, и в клубе всегда было разливанное море сомнительного качества спиртного. Приветливая девица впустила Тони и Джока в замызганное здание.
— Не откажитесь подписаться, — попросила она, и Тони с Джоком подписали вымышленными именами бланк, гласивший:
«Я был приглашен на вечеринку с выпивкой в дом № 100 по Синк-стрит капитаном Бибриджем».
— С вас по пять шиллингов.
Содержание клуба обходилось недорого: никому из персонала, за исключением оркестрантов, жалованья не платили, а обслуга перебивалась как могла, обшаривая карманы пальто и обсчитывая пьяниц. Девиц пускали бесплатно, но им вменялось в обязанность следить, чтобы кавалеры раскошеливались.
— В последний раз, Тони, я здесь был на мальчишнике перед твоей свадьбой.
— Ты тогда здорово надрался.
— В драбадан.
— А знаешь, кто еще тогда здорово надрался, — Реджи.
Он сломал автомат с жевательной резинкой.
— Да, Реджи был в драбадан.
— Слушай, ты уже воспрял духом, больше не грустишь из-за этой девчонки?
— Да, воспрял.
— Тогда пошли вниз.
В зале танцевало довольно много пар. Почтенный старец залез в оркестр и пытался дирижировать.
— Нравится мне этот притон, — сказал Джок. — Что будем пить?
— Коньяк.
Им пришлось купить целую бутылку. Они заполнили бланк заказа винного завода Монморанси и заплатили по два фунта. На этикетке они прочли: «Самые выдержанные Ликеры, Настоящее игристое шампанское, завоз винного завода Монморанси».
Официант принес имбирное пиво и четыре стакана. К ним подсели две молодые девицы. Звали их Милли и Бэбз.
Милли сказала:
— Вы надолго в город?
Бэбз сказала:
— А сигарета у вас найдется?
Тони танцевал с Бэбз. Она сказала!
— Вы любите танцевать?
— Нет, а вы?
— Не особенно.
— В таком случае давайте посидим.
Официант сказал:
— Не купите ли лотерейный билетик — разыгрывается коробка шоколада?
— Нет.
— Купите один для меня, — сказала Бэбз.
Джок принялся излагать спецификацию томасовских чушек!
…Милли сказала:
— Вы женаты, правда ведь?
— Нет, — сказал Джок.
— Это сразу видать, — сказала Милли. — Ваш приятель тоже женат.
— Тут вы не ошиблись.
— Вы просто не поверите, сколько джентльменов сюда приходит поговорить о своих женах.
— Только не он.
Тони, перегнувшись через столик, рассказывал Бэбз:
— Понимаете, у моей жены тяга к знаниям. Сейчас она изучает экономику.
Бэбз сказала:
— Мне страсть как нравится, когда у девушки есть интересы.
Официант сказал:
— Что будете заказывать на ужин?
— Да что вы, мы только пообедали.
— А вкусненькой трески не желаете?
— Знаете, что я вам скажу: мне надо позвонить. Где тут телефон?
— Вам правда нужно позвонить или в туалет? — спросила Милли.
— Правда, позвонить.
— Телефон наверху, в конторе.
Тони позвонил Бренде.
Она подошла к телефону не сразу;
— Слушаю, — раздалось в трубке немного погодя, — кто говорит?
— У меня к вам поручение от мистера Энтони Ласта и мистера Джоселина Грант-Мензиса.
— А, это ты, Тони? Что тебе нужно?
— Ты меня узнала? Так вот, я тебе хотел передать поручение; но раз я сам говорю с тобой, значит, я сам могу его передать, верно?
— Да.
— Так вот, мы с Джоком просим нас извинить, но мы никак не можем к тебе сегодня заглянуть.
— А.
— Надеюсь, ты на нас не обидишься, у нас куча дел.
— Все в порядке, Тони.
— Я тебя случайно не разбудил?
— Все в порядке, Тони.
— Тогда спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
Тони вернулся к столику.
— Говорил с Брендой, похоже, она сердится. Как ты думаешь, наверное, все-таки надо к ней заглянуть?
— Мы же ей обещали, — сказал Джок.
— Некрасиво подводить даму, — сказала Милли.
— Теперь уже слишком поздно.
Бэбз сказала:
— Вы офицеры, правда?
— Нет, почему вы решили?
— Так мне показалось.
Милли сказала:
— А мне лично деловые джентльмены больше нравятся. Они всегда что-нибудь такое расскажут.
— Вы что делаете?
— Я моделирую шапки для почтальонов.
— Ой, бросьте.
— А мой друг дрессирует моржей.
— Врите больше.
Бэбз сказала:
— А один мой знакомый в газете работает.
Через некоторое время Джок сказал:
— Слушай, надо что-то предпринять с Брендой, куда это годится?
— Я же ей сказал, что мы не приедем, ведь так?
— Так-то оно так… а может, она все равно на нас рассчитывает.
— Я тебе вот что скажу: пойди позвони ей и спроси начистоту, хочет она нас видеть или нет?
— Ладно.
Через десять минут он возвратился.
— Мне показалось, она сердится, — доложил он, — но я все равно сказал, что мы не приедем.
— Она, наверное, устала, — сказал Тони, — ей приходится рано вставать, чтобы успеть на экономику. Кстати говоря, я припоминаю, действительно кто-то нам говорил, что она устала, еще когда мы в клубе сидели.
— Слушай, что за мерзкая рыба?
— Официант говорит, ты ее заказывал.
— Может, и заказывал.
— Я ее отдам здешней кошке, — сказала Бэбз, — она милашка, ее Ягодкой зовут.
Раз-другой они потанцевали. Потом Джок сказал:
— Как ты считаешь, стоит нам еще позвонить Бренде?
— Наверно, стоит. Похоже, она на нас сердится.
— Давай уйдем отсюда и по дороге ей позвоним.
— А к нам вы не поедете? — спросила Бэбз.
— Сегодня, к сожалению, ничего не выйдет.
— Как же так, — сказала Милли, — куда это годится?
— Нет, нет, мы правда сегодня не можем.
— Ладно. А как насчет подарочка? Может, вы не знаете, но мы платные партнерши.
— Ах да, извините, сколько с нас?
— Ну, это вам решать.
Тони дал им фунт.
— Можно и набавить, — сказала Бэбз, — мы с вами добрых два часа просидели.
Джок дал еще фунт.
— Заходите опять, когда у вас будет больше времени, — сказала Милли.
— Мне что-то нехорошо, — сказал Тони на лестнице. — Пожалуй, не стану звонить Бренде.
— Поручи, пусть ей отсюда позвонят.
— Блестящая идея… Послушайте, — сказал он обшарпанному швейцару. — Позвоните по этому номеру Слоун и так далее, соединитесь с ее милостью и передайте, что мистер Грант-Мензис и мистер Ласт очень сожалеют, но никак не смогут навестить ее сегодня вечером. Усекли?
Он дал швейцару полкроны, и они вывалились на Синкстрит.
— Мы сделали все, что могли, — сказал он, — Бренде не на что обижаться.
— Знаешь, что я сделаю. Я ведь все равно прохожу мимо нее, так что я позвоню ей в дверь — на всякий случай, вдруг она еще не легла и ждет нас.
— Точно, так и сделай. Ты настоящий друг, Джок.
— Ужасно уважаю Бренду. Она молодчина.
— Молодчина, что и говорить… Ох, как мне нехорошо.
На следующий день Тони проснулся, горестно вороша в уме отрывочные воспоминания предыдущей ночи. Чем больше он вспоминал, тем более мерзким представлялось ему его поведение.
