Йозеф Шкворецкий - Необъяснимая история
Мухой в благовонных притираниях поэта, так сказать, оставался его давний враг Марк Весаний, неожиданно объявившийся в Виндобоне (Св. IV, Фр. 6) и посетивший представление комедии Овидия (Св. IV, Фр. 7). Именно это и заставило его покинуть Виндобону.
Где он нашел убежище?
Сохранившиеся фрагменты дают лишь обрывочные указания на его дальнейшую жизнь. Наместник Поппей, официально объявивший о смерти Овидия, который якобы утонул в Томах, как будто также помог ему бежать из Виндобоны в обществе Квеста и Агриколы. В тексте упоминаются два написанных Поппеем письма: одно Тиберию, другое — Кунобелину.
Первое, вероятно, содержало доклад Поппея императору о том, что беспокойный поэт, пока скрывался в Виндобоне, совершил новые и опасные «оплошности». Соответственно, его высылка отсюда стала настоятельной необходимостью. «Утопление» и «воскресение» были, по всей видимости, негласно санкционированы Тиберием (см. Св. V, Фр. 1: «В конце концов, Тиберий же согласился»).
Но куда его послали?
Следы его нам дает упоминание второго письма, Кунобелину. Кунобелин (шекспировский Цимбелин) был «царем Британии» (rex Britannorum, как называет его Светоний), введшим римские нравы в не оккупированную еще саксами Англию. Например, он чеканил монету с собственным портретом; но важнее другое — он пытался насадить при своем дворе обычаи Рима. Это понятно, так как, согласно написанной в шестнадцатом веке «Истории Англии» Голиншеда, Кунобелин (или, в написании Голиншеда, Кимбелин) «был воспитан в Риме и здесь возведен в рыцари Августом Цезарем, под знаменем которого сражался в войнах и был в таком у него почете, что волен был платить дань или нет, как пожелает». В его правление процветала обширная торговля с римскими гарнизонами в Германии и Галлии: покупая предметы роскоши из Рима, Кунобелин продавал зерно, шкуры и железо, в котором армия нуждалась превыше всего, но также золото, серебро, рабов и охотничьих собак.
Иными словами, жизнь при дворе Кунобелина была гигантским шагом к лучшему в сравнении с примитивными условиями в Томах, и если Поппей избрал Британию последней остановкой в пути злополучного поэта, это было милосердным, даже щедрым поступком: получивший образование в Риме британский царь, несомненно, знал, кто такой Овидий, и, по всей вероятности, также читал его произведения. Кунобелин поддерживал контакт с римской культурой и посылал одаренных юношей в Рим получать образование и воинскую подготовку. Торговля с его двором шла через многих крупных и мелких купцов: Квест упоминает одного из них (в Св. V, Фр. 1): он замаскирован как Харон, перевезший Овидия в его последний дом.
И все равно друзья Овидия не сдавались.
Квест вернулся в Рим, вооруженный письмом Поппея, содержание которого по сей день остается загадкой, поскольку печать должна была остаться неприкосновенной, и они с Цециной вновь обратились к императору. Здесь они, конечно, потерпели поражение, «как легионы в Тевтобургском лесу» (Св. V, Фр. 2).
Скорее всего известие о новой комедии поэта и, возможно даже, список текста привез в Рим доносчик Ливии Марк Весаний. Своим произведением Овидий почти наверняка свел на нет все шансы когда-либо получить прощение Тиберия.
Мы не знаем, сколько он прожил при дворе Кунобелина (если он вообще туда прибыл) и где и как он умер. Неизвестно нам и то, написал ли он там что-нибудь и какую форму приняло его последнее произведение. Это могла быть поэма или, возможно, трагедия наподобие «Медеи», которая пользовалась большим успехом в Риме, но также не сохранилась.
Теперь давайте обратимся ко второму вопросу, который поднимает рукопись Квеста: как ее автор попал в Америку?
Судя по всему, он отплыл на судне, известном как монера (Св. VII, Фр. 1), полновесельной галере греческого образца, но также оснащенной на римский манер парусами, хотя паруса были расположены так, что позволяли кораблю «маневрировать против ветра». В источниках такая оснастка нигде не упоминается, а это приводит нас к гипотезе, что она могла быть изобретена Квестом. Более того, в Св. VII, Фр. 2 читаем, что путешественники «смогли поднять на борт полный запас дерева». Зачем кораблю с веслами и парусами понадобился запас дерева? Для починки? Квест нигде не упоминает про постигшее судно во время плавания бедствие, которое потребовало бы серьезного ремонта. Однако создается впечатление, что корабль с командой профессиональных греческих гребцов и новой системой парусов мог двигаться даже в мертвый штиль. Это мы можем заключить по сцене, описанной в следующем фрагменте (Св. VII, Фр. 3): царь Телалок, его военачальники и жрецы безветренным днем собрались на берегу моря, чтобы наблюдать «столп дыма, который поднимался прямо в небо» и ожидая, что «из моря поднимется огнедышащая гора, вулкан». В последнем фрагменте рукописи Квеста царь Телалок говорит: «Но это так далеко. Наши корабли не могут доплыть (туда)».
Единственно логичным выводом будет то, что Квест отплыл в Америку на судне, движимом паром.
Согласен, звучит неправдоподобно. Пароход? В первом веке нашей эры?
Некоторые специалисты по истории техники предполагают, что в период расцвета империи Рим стоял на пороге открытия парового двигателя, который приводил бы в движение его боевые и прочие механизмы. Не будь упадка империи и завоевания ее варварами, какие-нибудь римские братья Райт вполне могли бы оторваться от земли на летательном аппарате уже в конце первого тысячелетия, а не десять веков спустя. Конечно, после Ромула Августула, последнего императора, смещенного в 476 году, ситуация в Риме, захваченном германскими легионами собственной некогда победоносной армии, изменилась от плохого к худшему. В последовавшие затем века христианства монастыри сохранили лишь крохи античной цивилизации (и то в основном из области гуманитарных наук). Что до римской технологии, единственными уцелевшими практическими устройствами оказались военные, как, например, онагр.
Есть ли в тексте Квеста указания на то, как он мог наткнуться на идею чего-то подобного паровому двигателю? Есть. В Св. I, Фр. 11 в ответ на вопрос императора о том, чем он собирается заняться, молодой Квест не без заминки отвечает: «Мне бы хотелось… изобретать… для армии…», но его прерывает восклицание отца: «Игрушки! …он придумывает игрушки!» Затем раб Сентрис приносит что-то, что «остановилось», когда еще что-то «вывалилось». К сожалению, значительная часть рукописи повреждена настолько, что совершенно не поддается прочтению, но что бы там ни принес Сентрис, оно, по всей видимости, начало двигаться, потом остановилось, так как нечто вывалилось — очевидно, какая-то деталь.
Теперь давайте вернемся к Св. I, Фр. 5, где поклонник Прокулеи Цецина привозит маленькому Квесту игрушку: три ветряные мельницы, сделанные из трубочек, которые «действительно вращались». В истории техники мы находим упоминание устройства, называемого «эолипил Герона». Эта игрушка представляла собой закупоренный металлический сосуд с двумя или четырьмя вертикальными изогнутыми на концах трубочками. Если наполнить устройство водой и подвесить над огнем, вода закипает, пар поднимается по изогнутым трубочкам-форсункам, заставляя сосуд вращаться. Короче говоря, перед нами — ранний предшественник парового двигателя, или, точнее, паровой турбины. Тогда никто не воспринимал его всерьез — просто игрушка, как верно назвал ее отец Квеста Гай.
Изобретение этою устройства источники приписывают Герону Александрийскому, зенит славы которого приходится приблизительно на 65 г. н. э. и который придумал и другие механизмы. Если предположить, что рукопись Квеста — подлинная, а это было подтверждено экспертами, игрушка была известна еще в конце 1 в. до н. э., но ни тогда, ни три четверти столетия спустя во времена Герона никому не пришло в голову использовать ее как-либо иначе, чем для развлечения детей.
Но как же быть с деталью, которая «вывалилась», отчего «игрушка» остановилась?
Чтобы энергия эолипила двигала какой-либо механизм (а похоже, именно это Квест демонстрировал императору), должен присутствовать какой-то механический компонент трансмиссии, который вращал бы колеса.
Помимо прочих похвальных качеств (например, таланта хорошо писать на латыни во времена Августа), Квест обладал немалой наблюдательностью. Нам известно, что он подметил бессознательные жесты Цецины: всякий раз, когда этот робкий ухажер Прокулеи был растерян или ему бывало не по себе, он «раскачивал вверх-вниз сцепленными пальцами, снова и снова вверх и [1–2 стр. ] переплетя пальцы», и Квест замечает: «Позже мне часто (вспоминалось), когда я [1 стр. ] это делать, чтобы» (Св. I, Фр. 9).
По всей видимости, Квест обладал недюжей технической смекалкой, и движение переплетенных пальцев Цецины могло натолкнуть его на мысль о работе устройства, задействующего шестерни и привод; нам известно, что такое приспособление использовалось уже в начале IV в. н. э. на мельницах — для преобразования энергии воды во вращательное движение жерновов.
